3.1. Прощенный долг (2/2)
Шагая по коридору и осматриваясь вокруг, Арсений напевает себе под нос какую-то мелодию, уже даже не смотря на номера палат, ведь прекрасно знает, где какая. Вокруг ходят разные врачи в белых, некоторые в зелёных халатах. Достаточно широкие коридоры с плиткой на полу. Стены мягко голубого цвета, и между дверьми палат иногда встречаются небольшие пуфики, рассчитанные человека на два-три. Взяв на посту нужную карту, мужчина находит тринадцатую палату и, постучав в дверь, входит внутрь: — Доброго денёчка! Мне поступил запрос о плохом поведении одного очень непослушного мальчика, и пришёл разбираться! — для начала Арсений решил не пугать этого хулигана, и произносит всё с лёгкой игривостью в голосе. Ведь лучше сначала попытаться поговорить по-хорошему, а уж потом можно показать свой характер… Не успев даже взглянуть на больничную койку, Арс закрывает за собой дверь и лишь потом переводит взгляд на единственную занятую кровать, обнаруживая вместо ребёнка какой-то непонятный комок под пледом. И сейчас Арсений понял: он же абсолютно ничего не знает про возраст пациента. Может его друг словом «ребенок» вообще имел ввиду ужасного подростка, а теперь уже пути назад нет.
Он подходит чуть ближе к кровати, чтобы хоть немного увидеть лицо мальчишки, но из-под одеяла выглядывала лишь копна русых кудряшек и мирно лежащая ладошка. Мужчина открывает медицинскую карту, всматриваясь в основную информацию, пока этот «невоспитанный негодяй», по словам друга, и «двенадцатилетний Шастун Антон Андреевич», по записям в карте, спокойно спит. И наверное, когда тот проснется, будет не до этого. Мужчина мимолётно изучает все предыдущие болезни, задумчиво слегка втягивая щеки внутрь, и совершенно не замечает, как одеяло медленно-медленно приподнимается, открывая вид на хмурые зелёные глазки. Ребёнок внимательно, с пренебрежительностью во взгляде изучает нового для него мужчину, отмечая высокий рост, тёмную макушку волос, и крепкую спину. Мальчишка явно не понимает, зачем он пришел. Врача-то ведь ему уже дали! Невысокий с очень короткими и редкими волосами молодой мужчина с очками на глазах уже приходил утром. Глаза у того были такие добрые, а услышав его голос, ребенок сразу понял, что между ними двумя устанавливать правила сможет он сам, не смотря на весь статус врача. А сейчас явился новый, что совершенно не устраивало мальчика. Лица старшего ребёнок не видел из-за карты, что читал мужчина. Посмотрев на него ещё минуту недовольным взглядом, мальчишка отворачивает голову к окну, обдумывая, что будет делать теперь. Врач, беззвучно вздохнув, опускает листы бумаги, и его взору предстаёт тот самый мальчишка, что был в торговом центре, а сейчас просто был повёрнут в другую сторону. Этому мужчина удивился, даже глаза чуть на лоб не полезли! Как же тесен мир! Но нужно браться за работу.
— Ой, кто же тут у нас проснулся? Я смотрю, ты догулялся все-таки до бронхита? — произносит Арсений бодро с улыбкой на лице. Мальчишка резко вздрагивает, неожидав быть увиденным, и поворачивает голову на старшего, отчего пугается ещё сильнее, разглядев в нём того самого мужчину. Он вскрикивает протяжное «А-а-а», резко вжимаясь всем телом в кровать, и притягивает руки с краем одеяла к груди, испуганно смотря старшему прямо в глаза. Мужчина усмехается такой реакции и присаживается на специальный стульчик на колёсиках возле кровати. — А я подумал, ты будешь рад меня видеть… Тем не менее, теперь я буду твоим лечащим врачом.
— Что? Ты?.. Не-е-ет… — обреченно стонет мальчик, одетый в обычную однотонную серую пижаму с длинными рукавами, подскакивает на кровати, осматриваясь вокруг, и вдруг прыгает с неё, чуть ли не залетая в свои кроссовки. — Нет… Я так не буду. — он подхватывает свой чёрный рюкзак и бежит в сторону выхода, для этого оббегая половину своей кровати. Арсений моментально оказывается рядом, преграждая ему путь, и ребёнок по-детски пытается оббежать препятствие по дуге, придерживая свой портфель на плече.
— Нет-нет-нет, куда ты опять направился? — почти без усилий ловит ребёнка, уместив руку поперёк груди, и возвращает мальчишку обратно. — А ну марш в кровать! Во-первых, курточку тебе никто не отдаст, а во-вторых, выйдешь в таком виде - заболеешь ещё больше. Бронхит — это тебе не обычная простуда, потому живо в кровать, юноша. — легонько шлёпнул того по попе, подгоняя тем самым в кровать.
— Нет! Я с тобой не буду! Я не останусь тут с тобой! Я снова убегу! — противится ребёнок, немного закашлявшись, а когда получил легонький шлепок, который раньше никогда не получал, нахмурился и стукнул кулаком по плечу врача: — Ты сдурел? Что ты творишь? Не смей даже трогать меня! Я все расскажу тут вашим главным, и вам пипец! Один связывает меня и пичкает лекарствами, второй бьет! — испуганно кричит ребёнок и, сторонясь, отходит чуть назад, пока Арсений спокойно стоит, сложив руки на груди, смотря прямо в его глаза.
— Вот значит как? Я только вошёл, а уже избил тебя до потери сознания? Что ж, может быть, надо наложить тебе гипс? Или осмотреть синяки? Хотя знаешь, я ведь без проблем могу позвать медсестру и попросить ее поставить тебе укол успокоительного. В этот раз связывать тебя не будут. Просто я буду держать тебя. — голос становится все строже и строже с каждым предложением. Присев на корточки, чтобы быть на одном уровне и лучше видеть мальца, мужчина со всей серьёзностью смотрит в зелёные наглые, но ещё такие детские глаза, не отводя взгляда. Пока мальчишка прижимает ладошки к груди от услышанного и маленькими шажками пятится назад, всё время бросая взгляд в сторону выхода. Подведя того к кровати, Арсений усадил на неё подростка и слегка наклонился к тому: — Ты считаешь, что ты у нас здесь самый главный? Что за тобой будут бегать и уговаривать лечить, как принца? Ты всего лишь бесстыжий невоспитанный малец, возомнивший из себя хрен знает что. Твой предыдущий врач нянчился с тобой, но ты ведь прекрасно знаешь, что я не буду с тобой белым и пушистым.
Мальчишка от такого тона весь съежился, притих и отполз к противоположному краю кровати, смотря оттуда обиженным затравленным взглядом брошенного котёнка на старшего. Белый халат добавлял немного ужаса для понимания слов старшего, поэтому мальчишка уже тянул своими ладошками одеяло на себя, пытаясь спрятаться за него. Весь запал, паника и смелость куда-то ушли, оставляя место страху. Он помнил, каким строгим мог быть Арсений ещё дома, и как тот ставил укол и осматривал. Но мальчишке даже в голову не приходило, что тот реально работает врачом.
— Не надо… Успокоительное! — из-под одеяла обиженно пискнул ребенок и тихонько закашлял, но быстро смог подавить приступ. Арсений негромко выдыхает, вместе с этим отпуская и всю твёрдость и строгость. Перед ним сидит мальчишка, прижав коленки к груди, полностью накрытый одеялом, думая, что так может спрятаться. Переборщил слегка. Зато уже в который раз убедился, что с этим ребёнком по-другому добиться послушания не выходит. Не дождавшись ответа старшего, мальчишка спустя несколько секунд продолжает. — Я наоборот не хочу, чтобы ко мне лезли со своим лечением! И не бегали за мной! А ты бегаешь! — восприняв всё в буквальном смысле, мальчишка уткнулся носом себе в коленки, обдумывая идею, чтобы залезть под кровать.
— Тем не менее… — мягче вздыхает врач и присаживается на специальный стул на колёсиках, предназначенный для врача.— Вылезай, мне нужно тебя осмотреть… Потому что ещё никто сегодня это не смог сделать. — мальчишка, посидев не шевелясь пару секунд, резко откинул одеяло. Но в следующую секунду, он не пододвинулся к врачу по ожиданиям мужчины, а слез с противоположной стороны кровати, присел на корточки и стал быстренько залезать под кровать, пока старший не опомнился.
— Антон, что за фокусы?! — оказавшись рядом, мужчина успевает схватить вредного ребёнка за запястье и в момент вытаскивает его обратно на свет, пока мальчонка капризно ноет что-то про «Так не честно, отпусти»… — Будешь меня не слушаться, я добавлю тебе разных процедур! А сейчас просто постой спокойно, пожалуйста. Мучить я тебя не собираюсь. — не отпуская запястье, усаживается на свой стул около кровати и ставит мальчишку между своих коленей. Ухватившись за нижний край кофты ребенка, без спроса тянет её вверх, вынуждая мальчика поднять руки, и, стянув полностью, откидывает на кровать.
— Эй… Что ты делаешь… Мне холодно! — врач лишь шикнул на того, приложив палец к губам, тем самым упрашивая ребёнка быть тише: — Не надо… Не трогай… Я не хочу… — редкие дерганья в сторону — попытки дитенка вырваться из плена крепких мужских рук, но все безрезультатно… Врач держит ребёнка за талию, не давая тому отойти от себя, а другой рукой пытается сдерживать брыкающиеся детские руки, что старательно отпихивают от себя старшего.
— Антон. Тоша, угомонись. Посмотри на меня. — принимая, что, возможно, он слишком сильно переборщил и заставил дитё бояться себя, он заключает того в бережные объятия, наконец зафиксировав тем самым ребёнка в одном положении, и тихим и мягким голосом проговаривает: — Тоша, извини, я действительно перегнул палку… Просто твоё поведение очень меня расстроило. Ты такой непослушный — просто ужас. —вздыхает врач, придерживая рукой запястья ребёнка у его груди, и поглаживает спину подростка тёплой ладонью, прижимая к себе. — Но ты ведь знаешь, что я не причиню тебе зла. Иначе я бы повёл тебя к себе домой? Иначе я бы зашивал твою одежду? Кормил бы тебя? Играл бы с тобой в приставку? — приподнял бровь и немного наклонил голову к плечу: — И сейчас я тоже не желаю тебе ничего плохого. Я лишь хочу помочь тебе поправиться. Ты ведь не хочешь болеть, получать уколы и ходить на неприятные процедуры? — Антоша словно немного задумывается, слушая слова обнимавшего его врача, в то же время успокаиваясь и наслаждаясь теплом чужого тела, ибо уже успел немного замёрзнуть, но, расслышав последнюю фразу того, тихонько кивнул: — Тогда тебе стоит вести себя хорошо и сотрудничать со мной, кудряшка. Давай я тебя сейчас просто послушаю. Никаких уколов и процедур — сначала просто послушаю твое дыхание. — услышав это, Тошка мотает головой из стороны в сторону, получая лёгкое удивление Арсения: — Не хочешь? Мы же с тобой уже делали так, и это совсем не страшно. Ну давай я тебе покажу, что это я слушаю. — снял со своей шеи стетоскоп, демонстрируя: — Вставь это в свои ушки, а вот этот металлический наконечник поднеси к моей груди. — помогает мальчишке надеть устройство. Арсений обхватывает ладонью руку мальчика, в которой тот держит наконечник с мембраной, и подносит к своей груди в районе сердца, мягко придерживая свободной рукой ребёнка за талию. — Слышишь? — шёпотом спросил Арсений, зная, как все звуки там отражаются.
— Угу… — мальчишка кивает, удивлённо раскрывая глаза и поднимая брови. Всё слышится совсем по-другому. Будто телескоп, но для звуков.
— Ну вот, умница моя, не страшно же? — больше утвердительно произносит Арсений и осторожно забирает стетоскоп. — Теперь дай-ка мне послушать твою грудку и спинку. Только без капризов! — чуть строже произнёс последнее предложение, и тянется к небольшому шкафчику на колёсиках, что стоял возле кровати. — А ты пока будешь держать градусник. А то я и так много времени уже потратил. — через несколько секунд мужчина достаёт термометр и сам помещает его в подмышку мальчику. — Дыши ротиком глубоко. — Антошка, кажется, успокоился, и, не сопротивляясь, стоит рядышком, позволяя вертеть себя на триста шестьдесят градусов, послушно дыша, как говорит врач. Мужчина, достав фонарик из нагрудного кармана, тщательно осматривает горлышко, прощупывает лимфоузлы и вытаскивает ртутный градусник, разрешив мальчишке одеться. Столбик ртути остановился на тридцати семи и двух. Оно и понятно, ведь ребёнку утром ставили жаропонижающее, так что ещё не вечер. Арсений записывает всё нужное в медкарту, а мальчишка быстренько нырнул под одеяло, пока старший не придумал ещё, что посмотреть.
— Дыхание у нас с тобой плохое. Мокроты у тебя очень много. Ты знаешь что такое бронхит? — решает спросить у того и, подсев на край кровати, помогает укрыться пледом получше. Ответом на свой вопрос получает заинтересованный взгляд ребёнка, по глазам которого явно видно, что он не знает: — Бронхит — это такое плохое заболевание, когда прямо вот тут, в лёгких, — показывает на свою грудную клетку, — в самом низу сидит плохая мокрота - это твои штучки, которые помогают тебе дышать — бронхи, воспалены и выделяют слизь. Поэтому тебе тяжело дышать и у тебя часто в горлышке мокрота. — объясняя все мальчику, нежно поглаживая по плечу мальчика через одеяло, видит, как он берётся за воротник своей футболки и заглядывает под неё, словно стараясь осмотреть свою грудь и найти там болячку, чем вызвал смешок старшего. Однако вскоре он продолжил: — Тоша, ты ведь понимаешь, что нам с тобой нужно это лечить? Иначе тебе будет все хуже и хуже. Мы будем лечиться без уколов! Мы будем с тобой пить сиропчик, полоскать горлышко и делать ингаляции. Это все совсем не страшно. Побудешь хорошим мальчиком? А я в долгу не останусь и… — задумался ненадолго, ведь нужно чем-то поощрять ребёнка: — И подарю тебе что-нибудь. Ты ведь хотел? — ненадолго задумавшись, мальчишка хмурится, но все же нехотя и тяжело кивает, поджав красные обветренные губы. Про некоторые анализы, что мальчишке придется сдать, старший пока умолчал. Все-таки только наладил контакт, а никаких истерик заранее выслушивать не хочется. Анализы надо сдать завтра, вот завтра эту проблему и решит по мере поступления. — Хорошо! Тогда завтра зайду за тобой. А то, как я понимаю, ты один вряд ли куда пойдешь. — усмехнулся старший, и подросток смущенно отвел взгляд, дернув уголками губ в полуулыбке. «Будто мысли читает!» — пронеслось у ребенка в голове. — А сегодня можешь отдыхать в принципе… Только вечером еще раз тебя осмотрю, и измерим температуру. И может еще зайду проверить тебя пораньше. Но если температура будет подниматься, и ты почувствуешь, то уж лучше сразу сообщи мне или медсестре, чтобы нам с тобой избежать неприятных моментов… — Арсений прикоснулся тыльной стороной руки ко лбу мальчика, будто еще раз для себя проверяя, что все хорошо, внимательным взглядом осматривая ребенка. Антон тяжело выдохнул и опустил глаза. Оба понимали, что Антон не скажет. Не скажет ни Арсению, ни уж тем более какой-то медсестре. Именно поэтому старший решил заходить к ребенку почаще, хотя бы просто «поговорить».