2.3. Примирение, или просто оба выспались? (1/2)
Хоть сегодня и первый выходной день, который мужчина не хотел бы упускать для длинного сна размером в минимум девять часов без перерывов, он уже нарушил беспрерывность, потому и поспал гораздо меньше, чем желал. Однако пробуждение для него не показалось каким-то плохим. Да как оно вообще может быть плохим, когда перед тобой оказывается спящее чудо с взъерошенными кудряшками, что сопит через ротик, так как носик заложен? Этот маленький негодник теперь уже самостоятельно жался к Арсению. Его можно было даже не обнимать, ведь он сам лип как банный лист! Видимо, он желал подольше насладиться теплом и уютом на мягкой кровати его спасителя. Последний же, в свою очередь, не стал того беспокоить лишний раз. Он лишь ласково погладил ребёнка по волосам, немного поправляя кудряшки и проверяя температуру прикосновением ко лбу, а затем, натянув на того плед получше, постарался как можно тише и аккуратнее вылезти из кровати, не разбудив младшего. Это удалось сделать с лёгкостью, хотя, кажется, если бы даже Арсений немного пошумел, то ребёнок бы просто недовольно что-то промычал и, спрятав свою мордашку в подушке, продолжил дрыхнуть.
Мужчина первым делом отправился в гостиную, где убрал с дивана простынь, которую забросил в стирку, после проверил вещи на сухость, а уже после умылся в ванной комнате. Отойдя в кухню, перед врачом встал серьёзный вопрос: что же приготовить? Кашу готовить хоть и просто, но неохотно, сделать бутерброды? Слишком просто и не сытно. Может быть приготовить яичницу? Это самый оптимальный вариант! Найдя в холодильнике все необходимое для приготовления яичницы с помидоркой, колбасой и сыром, тут же принялся готовить.
Мальчишка блаженно ворочался по всей кровати, продолжая сладко спать. С уходом старшего он почувствовал лёгкий холодок, что пробежался по телу, но, закутавшись в плед и подобрав под себя ещё и одеяло старшего, он продолжил спокойно спать. Впервые за много времени Антон мог позволить себе действительно выспаться. В тепле и уюте. С кухни вкусно тянуло чем-то жареным. Мальчик открыл глазки, потягиваясь, медленно перевернулся на спинку, и, растянувшись звездочкой на всю кровать, снова сладко засопел. Окончательно ребёнок проснулся только через сорок минут. Открыв веки, мальчишка спокойно огляделся, вспоминая, где он находится. Ведь такой потолок и интерьер он, казалось, видел впервые. Откинув все одеяла, мальчишка слез с кровати, неожиданно чувствуя голыми ножками невероятно мягкий и нежный серый коврик. Эта комната, как и вся остальная квартира, была выполнена в минимализме: обои, шкафы, ковры и паркет — все большие вещи были однотонными и гармонично сочетались друг с другом. Лишь иногда на полочках редко встречались небольшие статуэтки, что в принципе не нарушали общей картины.
В квартире было тихо. На кухне никто не работал, и мальчишка, осторожно приоткрыв дверь, тихонько пошлепал на поиски хозяина квартиры, с опаской заглядывая за каждую дверь.
Арсений тем временем уже давно позавтракал и сейчас сидел в тишине на диване, напевая себе что-то под нос, параллельно с этим держа в одной руке куртку беспризорника, а в другой иголку с ниткой. Рассматривая каждую складочку куртенки, Попов ищет в них порванные местечки и тут же аккуратным швом зашивает. Рядом лежат также две стопки вещей: одна стопка вещей ребёнка, дырочки на которых уже зашиты, а другая — там, где ещё дырочки не тронуты.
Услышав шаги где-то сбоку от себя, мужчина издает тихий смешок и повторяет слова из рекламы шоколадного батончика «MilkiWay»: — Эй, сыщик, доброе утро. — переводит взгляд на ребёнка и улыбается тому.
— Привет… — настороженно произнес мальчишка, понимая, что его спалили, и медленно вышел из укрытия, заходя в комнату. — А что ты делаешь? — покашляв, спрашивает Антошка и подходит ближе. Арсений ненароком вспоминает мультфильм «Финес и Ферб» и тихонько усмехается. Уж очень похожим тоном мальчик произнес этот вопрос. Но, остановившись в метре от старшего, Антон замечает свою курточку в его руках, наблюдая, как тот безжалостно протыкает ее какой-то иглой насквозь, и резко меняет тон голоса: — Эй! Что ты делаешь! — стонет пацан, будто капризный ребенок, которому досталась меньше конфет.
— Я зашиваю твои вещи. — спокойно произносит Арсений. Он не понял, отчего такая резкая реакция, и, ответив, думал, что подросток поймет и успокоится, но он ошибся.
— Не-е-т! — Антон запищал, словно годовалый ребенок. — Не надо. Зачем? — не успевает старший успокоить мальчугана или хотя бы просто ответить, как мальчишка пищит: — Отдай, перестань! Это же моя курточка… — без слез капризно хнычет подросток и осторожно пытается забрать свою вещь. Он тихонько тянет за рукав, словно чего-то остерегается, наблюдая за эмоциями старшего, но Арсений мигом отдергивает мальчика.
— Антон, успокойся! Ничего такого я не сделаю с твоей курточкой! — продолжает штопать большую дырку. Мальчишка стонет и начинает прыгать и бегать вокруг, топая ножками. Он обиженно пищит что-то вроде «Перестань мучать ее! Ты проткнул ее насквозь!» и прижимает кулачки к себе, дуя и без того обветренные пухлые губки. — Так, Антон! Тише! — строго произносит мужчина и останавливает мальчишку, поймав того за руку. Он притягивает его ближе и усаживает рядом. Стоны становятся намного тише, но мальчишка все равно продолжает капризничать.
— Отдай… — робким обиженным тихим голосом просит ребенок, шмыгнув в конце носом, осторожно берет черную курточку за край и медленно тянет к себе.
— Тоша, что случилось? Я ничего плохого с твоей курточкой не делаю. — кажется, врач догадался, почему ребёнок так сильно переживает, и решает тому продемонстрировать, что он делает: — Дурашка, вот, взгляни. Видишь вот эту дырочку? — теперь мужчина уже не строг, ведь изначально он подумал, что ребёнок просто капризничает, а сейчас понял, в чем дело. Мальчишка внимательно смотрит на свою вещь и иголку в руке старшего, чуть хмуря бровки. — Неужели красиво ходить с такой по улице? Тебе может быть и все равно, а вот курточке стыдно, что она такая потрепанная. Поэтому я ей помогаю. Смотри, сейчас этой дырочки не станет. Курточке совсем не больно, не волнуйся. — стянув ткань ниткой, аккуратно ее зашил, пока подросток внимательно наблюдал за ним, боясь, что он сделает что-то страшное: — Ну вот и все. Смотри, какая красота получилась! — младший сначала, продолжает хмуриться, глядя на сие колдовство, и наклоняется поближе, чтобы получше разглядеть.
— Это… Как? — приподняв бровки, Антошка нежно проводит пальчиками по аккуратному шву, где ещё минуту назад красовался белый наполнитель, проглядывая сквозь дырку. Слегка улыбнувшись, мальчик поднимает ничего не понимающие глазки на старшего и снова сводит бровки вместе. — Как это произошло? — немного требовательно произносит Антошка, искренне не понимая, куда делась дырка и как мужчина так смог «заменить» ткань. — Как ты это сделал? — вопрошающе смотрит на старшего.
— Ну смотри… — улыбнулся старший, ведь смог успокоить мальчишку. Он быстро нашел новую дырку и принялся подробно рассказывать и показывать: — Я тут на нитке сделал узелок и закрепил его сначала на ткани… — демонстрирует, оставляя его на обратной стороне. — А потом начинаю вот так постепенно стягивать ткань. — мальчишка завороженно наблюдает, как потихоньку большое отверстие начинает исчезать. Видя столь довольное выражение лица ребёнка, мужчина и сам улыбнулся, погладив того бережно по макушке. — Вот и всё! Теперь давай сам попробуй. — вручил тому иголку, принялся все объяснять, показывая каждое действие: — Давай попробуем с тобой зашить вот этот порез.
Спустя двадцать минут у мальчишки уже все прекрасно получалось. Поначалу он, конечно, немного кололся и оставлял пальцы, куда как раз должна пролезать игла, и мужчина всячески ему подсказывал и советовал. Антон смог совершенно самостоятельно зашить себе все небольшие дырки на футболке, пока мужчина разбирался с более сложными прорезами, кое-где делая заплатки.