Бункасай (1/2)

***</p>

То, что заставляло учеников Токийской средней школы усердно работать целый месяц. То, почему школьное здание сегодня совсем не похоже на место для обучения. То, из-за чего нервы детей и их наставников натягивались, как струны гитары – Бункасай.

Фушигуро с его музыкальной группой репетировали весь прошедший день. Им было необходимо подстроиться к новому солисту, а Итадори натренировать вокал и постараться стать более раскрепощённым и уверенным на сцене.

Даже сегодня, в праздничный день, Мегуми, казалось, никого не жалел, поэтому собрал группу на утреннюю репетицию.

Юджи думал, что после концерта он ни за что, ни при каких обстоятельствах больше не будет петь. Он скорее продолжит занятия в атлетическом клубе, чем вернётся в музыкальный класс и возьмёт в руки микрофон. Пение – невероятно выматывающая вещь.

– All teenagers scare! – в класс ворвался всем известный учитель, пока остальные подготавливали инструменты. Голова Фушигуро грозила расколоться от такого резкого и громкого голоса. – Сегодня же Бункасай!

– Именно поэтому мы здесь. – Раздражённо ответил Мегуми, скользнув пальцами по струнам.

Сатору хотел сказать, что во время праздника подросткам положено веселиться, но он знает, что вечерний концерт для них очень важен и переубеждать таких упрямых детей бесполезно.

Он никогда бы не произнёс этого вслух, но находясь рядом с ними, видя, как в их глазах горит огонь, а класс наполняется красивыми звуками инструментов, в его разуме всплывают горькие воспоминания о прошедшей молодости, в которой всё чувствовалось совершенно по-другому.

Тогда, казалось, он не умел жить, не знал, что это значит, не знал, почему он всегда должен что-то ощущать и чувствовать, почему нельзя просто укрыться с ног до головы тяжёлым одеялом, и так и уснуть до наступления взрослой жизни, где всё само как-нибудь получится.

Но это происходит до того момента, пока сердце не находит свою страсть. Что-то, ради чего ты захочешь выбраться из тёплого укрытия и начать жить.

И для Сатору такой вещью стала музыка. Он прекрасно понимает рвение его учеников и просто не в состоянии помешать им, когда видит, как они работают ради своей мечты.

Со стороны он выглядит полностью отчуждённым от мира, когда в памяти проносятся моменты его первой попытки сочинения песни, первой покупки новой гитары, первые переживания перед концертами, первого неизвестного чувства, которое зовётся...

– Знаете, в вашем возрасте я...

Его прервали отчаянные возгласы учеников, просящие остановиться: ”Хватит!”, ”Только не это”, ”Мы знаем ваши молодые годы наизусть”. Такое поведение заставило его усмехнуться.

Он нашёл глазами силуэт Итадори, кажется, тот вообще не понимал, что происходит и почему все так яро не хотят слушать истории Сатору. Наверное, Юджи из тех подростков, которые любят рассказы взрослых о их жизни. Конечно, если в этих историях не мелькают никому ненужные нравоучения.

Годжо подозвал его к себе и вручил чёрный пакет. Там находилась красная толстовка с надписью: ”Lost In Paradise”. Итадори сразу сообразил, что это ничто иное, как логотип их группы. Точно такой же слоган был на худи остальных участников. Видимо, они заранее оделись для выступления.

– Забавно, что я узнал название группы таким способом. – Заключил со смешком Юджи. Его лицо изменилось на недоверчивое выражение, и он посмотрел сонными глазами на Сатору. – Эм... Я что уже типа прям участник?

– Не, это просто подарок от нас. — Учитель потрепал розовую макушку и постарался мило улыбнуться. – Ещё будет весьма странно, если все окажутся в одинаковой форме, а солист нет. – Чёрные очки спустились на кончик носа, показав голубые глаза, обрамлённые белыми, почти прозрачными ресницами. – Но если ты захочешь, то сможешь стать одним из членов банды. – Годжо подмигнул. (Он собирался делать это каждый раз, когда предлагал Итадори заниматься музыкой?)

Юджи потребуется время, чтобы обдумать это предложение. Он не уверен, что захочет остаться и продолжить занятия вокалом.

В его голове активно крутятся мысли, которые останавливаются на предсмертных словах дедушки. Васуке убеждал его использовать свой талант, чтобы сделать чужие жизни ярче. Юджи постоянно размышлял над этим, но никак не мог понять, как это к нему относится, и про какой потенциал, делающий чужие жизни лучше, дедушка имел ввиду, говоря это.

Пение? Почему Васуке решил заговорить об этом только в тот момент, когда лежал на больничной койке, а не во время их совместного танца и выкрикивания песен под старые пластинки. Что бы это ни значило, ему придётся разобраться с этим позже.

Итадори надел толстовку, и она села, будто была сшита специально для него. В его коллекции разноцветных худи произошло пополнение.

Нобара краем глаза заметила красное пятно и перевела внимание на одежду Итадори, чтобы возмущённо произнести:

– Годжо-сенсей! Откуда вы взяли красную толстовку! – учитель автоматически напрягся, готовый к нападению. – Вы же говорили, что такого цвета в наличии для пошива нет!

– Ну вот, появился. – Кугисаки источала ужасающую энергию. Годжо боролся с желанием сбежать, как и Итадори, который уже был готов снять с себя красную вещь и отдать её недовольной девушке.

Спокойными в этот момент оставались только Маки и Мегуми, сидевшие на выступе невысокой сцены, звук их гитар разбавлял накаляющуюся атмосферу.

– Поверить не могу, что мне досталась розовая толстовка! – Кугисаки разочарованно громко вздохнула, вскинув руками в воздух.

– Розовый - отличный цвет. – пробормотал Фушигуро, не отвлекаясь от игры.

– Я согласна с Мегуми, – начала Маки, её пальцы элегантно двигались по струнам, – но если тебе так не нравится толстовка, возьми мою фиолетовую.

Фушигуро приподнял бровь, когда Маки остановила игру, чтобы снять толстовку.

Конфликт с худи был решён, щёки Нобары стали красными, только уже не от злости, а радости и смущения. Фушигуро имел смелость закатить глаза на развернувшуюся сцену, за что получил неприличный жест, в виде угрожающего среднего пальца рыжеволосой девушки. После чего многочасовая репетиция успешно началась.

***</p>

Во время перерыва девушки отправили Юджи и Мегуми в столовую за закусками, Годжо ушёл помогать в подготовке концертного зала, (что очень необычно, он никогда никому не помогает в таких вопросах, видимо, ностальгическая меланхолия заставила его это сделать).

По пути Итадори рассматривал, как ученики украсили школу. Повсюду пестрило яркими надписями, из чего его глаза нуждались в солнцезащитных очках. Из каждого угла доносились возгласы учеников, все шутили и громко, некрасиво смеялись.

Было сложно идти по коридорам, Юджи почти столкнула толпа подростков, решивших прокатить девчонку на чём-то похожем на картонный поезд. На удивление, он успешно и быстро передвигался, снося всех на своём пути.

– Их потом накажут за это. – недовольно прокомментировал Фушигуро.

– Разве? Я думал, во время Бункасай можно всё. – Итадори приходилось перекрикивать поп-музыку и стараться не задеть парней в косплеях.

– Всё, если это не вредит здоровью окружающих. Хорошо, что сюда не пускают родителей.

И вот тут воспоминания о дедушке снова ударили по груди Итадори. Как бы он отреагировал на новость, о концерте? Поддержал бы он его? Это он имел ввиду, говоря о таланте?

Юджи понял, что молчал всю дорогу до столовой, только когда Мегуми вырвал его из мыслей, чтобы спросить, чего он хочет. Хорошо, что Фушигуро не волновала тишина между ними, хотя Итадори уверен, что тот пялился на него всю дорогу, будто хотел прочитать его мысли с помощью своих глаз. Юджи честно считает Мегуми жутким парнем.

Жутким и крутым.

Всё-таки он красиво играет на гитаре.

Они вернулись в класс, когда купили каждому обед, если это вообще можно так назвать. В их руках были одни сладости. Это объясняется тем, что во время Бункасай решили не организовывать обеды с правильным питанием, как это обычно происходит в школе, а оставили открытым только буфет с вкусностями. По пути Юджи также прихватил яблоки в карамели. Их приготовили ребята из его класса, а в обмен просили какие-нибудь другие вещи. Но Итадори получил сладости бесплатно, благодаря Озаве.

Он тоже с радостью участвовал бы в готовке, если бы его не схватил сначала оккультистский клуб, а потом и рок-группа Мегуми.

Точно. Юджи совсем забыл о клубе. Будет хорошей идеей встретиться с ними перед концертом и ещё раз прогнать сцену драки.

После перекуса они продолжили репетицию, только уже без наставлений Годжо. Следующие два часа Итадори всё ещё мог чувствовать на себе пристальный взгляд Фушигуро, казалось, что скоро на его новой толстовке появятся дыры.

Это заставляло мысли ещё больше перемешиваться, губам стало тяжело пропевать слова, а язык то и дело попадал в ловушку зубов.

Юджи ошибался и ошибался, что заметили все остальные и остановили музыку. Он начал нервничать.

– Чувак, что с тобой? – Кугисаки была явно недовольной.

– Простите, давайте начнём заново, я просто запутался. – Он неловко хихикнул и посмотрел на остальных, показав большой палец вверх.

Они начали сначала. Теперь чувствовала себя неловко Кугисаки, когда её палочка выскочила из рук, и музыка лишилась полноценности. Пришлось опять остановиться и приступить к игре с первого куплета.

Все следующие разы ошибались и другие: там пальцы перепутали лад, тут не начало припева, а здесь не время вступать.

Нобара остановила удары и тяжело вздохнула.

– Всё, хватит на сегодня, – Маки стянула ремень гитары с плеч.– давайте отдохнём и настроимся на концерт.

Мегуми сердито уставился на Маки и хотел возразить, сказать, что они не имеют права вот так прекращать репетицию, когда группа не работает слаженно, а вокалист запинается. Но его прервали.

– Нам нужно репетировать! – Кугисаки встала со своего места и серьёзно продолжила. – Концерт через несколько часов, – Девушка указала пальцем на розоволосого мальчика, – а этот пацан путается в словах и нотах, когда поёт. И если вы не заметили, мы вообще не слышим друг друга.

Маки спустилась со сцены, хладнокровно удерживаясь в атмосфере, наполненной переживаниями и нервами. Параллельно с этим она начала отсоединять гитару от усилителя. – Это произошло, потому что мы перестарались. – Девушка сняла очки, потёрла переносицу и посмотрела на каждого, – Если сейчас не остановимся, то на концерте облажаемся. Нам нужно выложиться по полной, а для этого нельзя выходить на сцену уставшими, с рвотными позывами к песне. Честно, я больше не могу играть одно и то же второй день подряд без остановки. – её руки застегнули замок на чёрном чехле и повесили сумку на плечо. – Какой смысл заниматься музыкой, когда мы не получаем от этого кайф? Нельзя заставлять себя играть через силу. Годжо нам всегда это говорит.

Маки была права. Они слишком перетрудились, готовясь к концерту. Никто из них не чувствовал удовольствия, держа в руках инструмент и исполняя песню.

Но больше всего они взвалили на Юджи. Тот сейчас вообще не находился в диалоге. Даже самый профессиональный вокалист начал бы жевать слова от усталости и давления со стороны группы. А он только второй день в этой каше варится.

И если они просто перестарались, то с Итадори происходит что-то странное с самого утра.

Маки посмотрела на Мегуми, и тот заметил, как хитро сузились глаза девушки, будто та знает что-то. А когда она качнула головой в сторону Юджи, Мегуми схватил того за руку, чтобы увести со сцены, подальше от класса музыки. Возможно, он не один пытался понять настроение Итадори.

Время тянулось вечно, а мысли продолжали метаться от одного к другому, пока они шли до следующего помещения, которое используются только как склад, в котором Юджи любит прятаться от надоедливого учителя атлетики. (Тот пытается вернуть его в клуб)

Здесь всегда было тихо, не считая приглушённых звуков инструментов за соседней стенкой. Класс находился в самом малолюдном месте школы. В него никто кроме Итадори и уборщицы обычно не заглядывал. Он мог приходить сюда и не бояться быть пойманным, мог отдыхать и слушать музыку, пока другие пытаются заманить его в клубы.

На стенах висят вырезки из журналов и манги, частички пыли мерцают на свету, проходящему сквозь маленькие окна у потолка. Такие же окна были в соседней комнате, из-за чего во время репетиции они могли потерять счёт времени и выпасть из реальности. Всё-таки учебное здание спроектировано интересно, и несколько классов оказались под землёй, что на самом деле удобно для музыкантов.

Странно, что Юджи никогда не сталкивался со своими соседями-музыкантами. Ну, не считая того неловкого раза, когда он перепутал кабинеты.

В синей коробке дальнего стеллажа лежат подушка и плед – проделки Итадори. Это место идеально подходит для деятельности оккультного клуба.

– Что-то случилось? – Фушигуро выглядел спокойным, но по тембру голоса, Итадори казалось, что тот волнуется. – Сегодня ты выглядел нервным и всё время молчал. Это странно. Если ты устал, так и скажи.

Юджи впервые в своей жизни почувствовал проблему в формулировке слов. Мегуми смотрел на него внимательно, таким же взглядом, что и весь день. Этот парень уловил изменения в его настроении ещё утром, хотя они вообще не знают друг друга. Юджи не может врать.

Тонкая полоска солнечного света падает на ярко-зелёные радужки глаз Фушигуро, и что-то в этом внимательном, изучающем выражении лица, уверенной, стойкой позе заставляет Итадори довериться. Он хочет объяснить, что не подведёт на выступлении, и им незачем беспокоиться. У него умер близкий человек. Если вчера он смог отвлечься и забыть об этом, то сегодня из-за радостного настроя праздника, Юджи хочет, чтобы его единственный близкий человек был здесь.

– У меня умер дедушка. – Начал Итадори, сжимая кулаки, – У меня больше никого нет, поэтому иногда я думаю слишком много и запинаюсь. Ещё и текст песни напоминает мне о нём. Прости, что испортил репетицию. – он расслабил кисти рук и потёр затылок в своём любимом неловком жесте, опустив глаза в пол.

Фушигуро ожидал услышать всё, что угодно, но только не это. Теперь он чувствует себя ужасно. Он знал, что с Итадори что-то происходит, но ничего с этим не делал, только мучал на репетициях. Так и ошибку своего опекуна повторить можно. При этой мысли по телу Фушигуро пробежал холодный пот.

– Всё нормально. – Мегуми тоже опустил взгляд вниз и смотрел, как носок левой ноги пытается стереть на полу что-то невидимое. – Чёрт... Я соболезную. Мне жаль, что так получилось, нам не стоило столько репетировать и дать тебе...

– Репетиции отвлекали меня, так что не нужно извиняться, правда! – Юджи поднял руки и начал махать перед лицом другого мальчика.

– Точно?

– Ага!

– Ладно... – Теперь они смотрели друг на друга, Итадори натягивал улыбку, пытаясь подтвердить свои слова. – Уверен, что сможешь выступить? – Мегуми надеялся, что не звучал грубо.

На этот раз Юджи приподнял бровь в немом вопросе, искренне изобразил самодовольную улыбку и театрально вздохнул, закатив глаза. – Ну конечно! Я не буду рыдать на сцене перед всей школой, можешь расслабиться. – Он толкнул Фушигуро в плечо, и хихикнул.

Мегуми выдохнул. С этим ударом свалился внезапный груз вины, которая появилась из-за откровения солиста и держала его в напряжении мучительные несколько минут.

Вернулись в музыкальный класс, их, к удивлению, не ждали любопытные взгляды девушек. Маки и Кугисаки звонили кому-то по видеосвязи.

– Вы звоните Оккоцу? – Итадори был в шаге от столкновения своего лба с затылком Фушигуро, когда тот резко остановился.

– Ага, послушай его голос. – Маки нахально ухмыльнулась и повернула телефон к Мегуми. Он наконец прошёл внутрь, пропустив Итадори.

На экране было видно Юту, окружающая обстановка говорила о том, что он находится дома, а не в больнице, но его внешний вид всё ещё оставлял желать скорейшего выздоровления: беспорядок на голове, синяки под сонными слипшимися глазами, измученная, как и хозяин, серая толстовка и голос, как у стереотипного метал-рокера.

Он зашёлся кашлем, после того, как попытался что-то пропеть. Звучало это очень страшно, голос был низким и хриплым.

Девушки рассмеялись, а Фушигуро с фальшивой серьёзностью предложил ему перейти на гроул-вокал.

Только Юджи понравилась эта неудачная шутка, и он хихикнул достаточно громко, чтобы на него обратили внимание.

– А, точно. Вы же мне не показали нового солиста. Это же он там сзади? – прохрипел Оккоцу.

Итадори подошёл к телефону и помахал в камеру. – Привет! Это я! Меня зовут Итадори Юджи. – Он поклонился. – Мы отлично выступим, не переживайте.

– Я рад познакомиться с тобой. Хотел бы я посмотреть ваше выступление. – расстроенно вздохнул Юта.

– Годжо-сенсей его запишет. Я надеюсь. – задумчиво ответил Юджи.

Была неловкая пауза, когда Оккоцу кашлял, а затем спросил. – Ты занимался вокалом раньше? – было забавно слышать это от парня с едва различимым человеческим голосом.

– Эээ... Нет. Разве тебе не говорили об этом?

– Не, мне Фушигуро только сказал, что они нашли подходящего вокалиста, и выступление спасено.

От этой информации в душе Юджи стало тепло. Он искренне рад, что не отказался от участия и решил помочь им.

– Блин... – Юта шмыгнул носом. – Мне теперь очень интересно, как ты поёшь, раз тебя так быстро взяли, хотя ты не занимался музыкой раньше. Проследи за тем, чтобы сняли видео.

Итадори хмыкнул, – Конечно!

После послышался кашель, только в этот раз это был не Юта.

– Мы вам не мешаем, солистики? – Кугисаки приподняла бровь и нагло ухмыльнулась.

Мальчики покраснели. Юта наконец-то перестал быть бледным, как мел.

– Я не чувствую руки. – Маки поморщилась, от ощущения белого шума в кисти. Всё это время она служила, как живой штатив, пока остальные разговаривали. Рыжеволосая девушка выхватила телефон и направила Оккоцу на себя.

– Тебе лучше скорее выздоравливать, я нашла конкурс для начинающих. Он будет осенью...

– Кугисаки, мы обсудим это потом.– Фушигуро перебил её и устало выдохнул. Они ещё не выступили, а уже собираются на новое испытание. – И хватит его уже пытать.

– Он сам нам позвонил! – заметила Нобара.

Из динамиков в который раз послышался грубый кашель. Группа всё-таки решила, что Юте и его горлу лучше оставаться в покое. Они пожелали скорейшего выздоровления и сказали, что обязательно навестят его после концерта.

Почти сразу же, как выключили один телефон, зазвонил другой, теперь у Фушигуро. По громкому голосу по ту сторону, было понятно, что это Годжо. И ему нужен срочный совет Мегуми.

Маки тихо рассмеялась над тем, как меняется выражение лица парня, со спокойного и равнодушного на хмурое и недовольное, когда Сатору что-то хаотично лепетал. Типичный отец с ментальным возрастом ребёнка и его гиперответственный сын.

Хотела бы она такие же тёплые отношения со своей семьёй.

Из раздумий её вывел толчок в плечо. Это были чипсы, предложенные Нобарой. И она охотно приняла их.

Мегуми поднял рюкзак и наушники с одного из стульев, взглянул на розоволосого мальчика, – Итадори, даже не думай повторять текст песни. Сходи в оккультный клуб. – и дверь за ним захлопнулась.

– Слушаюсь и повинуюсь! – притворно воскликнул Итадори, сложил руки на груди и нахмурился. (Он на самом деле собирался следовать указаниям Фушигуро.)

***</p>

Он пробежал по переполненным коридорам с надписями и лозунгами на стенах, сквозь яркие ленточки, весёлые разговоры и громкую музыку. Его друзья сидели в таком же украшенном классе, но в более жутком стиле, оккультный клуб как никак. (Их совместная работа). Посторонний, увидев этот кабинет самым первым, мог бы подумать,что в школе празднуется хэллоуин.

Сасаки гладила костюм, а Игучи прогонял текст сценария, поэтому когда Юджи пришёл, они не сразу его заметили.

А когда у Итадори всё-таки получилось обратить на себя внимание этих ребят, загруженных переживаниями о предстоящем выступлении, они лишь отчуждённо взглянув на него. Юджи казалось, что он начинает слышать, как крутятся шестерёнки в их головах. Сасаки задержала утюг на красной ткани слишком долго, и Итадори бросился к ней, чтобы помешать пожару.

Игучи рассмеялся над этой картиной, хотя было совсем не до шуток. Мог произойти не только пожар, но и остановка сердца. Может даже двух. Сколько времени Сасаки потратила на пошив этого костюма?

После матча из скоростных вопросов от Игучи о концерте, выступлении, Годжо и каждой детали их репетиции, они смогли начать свою.

Сасаки включила на телефоне запись своего закадрового голоса, который повествовал историю. В этом и заключалась сложность – им надо было успевать отыгрывать действия чётко под устрашающий голос девушки, проговаривая реплики именно во время специальных пауз, иначе получится не так эффектно.

Посреди одной из сцен, где Юджи стоит напротив Игучи в боевой позе, дверь класса открывается, заставляя бумажки вокруг трепетать от воздуха.

Сасаки быстро выключает запись на телефоне и радостно набрасывается на гостя. Игучи и Итадори переглядываются с одинаковым замешательством на лицах.

– Забыла вам представить нашего нового члена оккультистского клуба, – начала девушка, не переставая трепать чёрную макушку парня. – это Йошино Джунпей.

Его руки крепко сжимали лямку рюкзака, длинная чёлка скрывала одну сторону его лица, но не мешала показать румянец на левой щеке и приподнятый уголок рта.

– Он помог мне найти детали для костюмов и будет помогать с реквизитом и гримом. Вообще, Джунпей классный парень, поэтому, думаю, вы подружитесь.

Атмосфера быстро стала неловкой, и Юджи, недолго думая, подошёл к мальчику со своей фирменной огромной улыбкой и поклонился.

– Я Итадори Юджи, рад познакомиться! Кажется, я о тебе уже слышал... – только он плохо помнит, когда, где и от кого.

– Я тоже рад знакомству. – мальчик повторил жест.

Затем представился Игучи и начал уверять парня, что тот находится в лучшем клубе школы и сделал правильный выбор, когда решил присоединиться к ним.

Это уже как обязанность: всегда и всем говорить, что их клуб самый лучший, чтобы удержаться на плаву, не попав в зубастую пасть какому-нибудь учителю, говорящему, что их нужно разогнать.

Этот праздник и выступление на концерте - приманка для других ребят, их визитная карточка, чтобы заявить о себе и своём существовании. Можно сказать, что план успешно работает, один парень уже успел клюнуть.

Репетиция возобновилась, теперь у них был зритель, мнение которого Сасаки ждала после каждой отыгранной сцены. Они продолжали около часа.

Юджи ужасно вымотался и проголодался, а до концерта оставалось три часа. Вспоминая слова Маки, ему стоит отдохнуть. В рюкзаке завалялся том любимой манги. Последние два дня он всё никак не мог его дочитать.

Остальные ушли на ярмарку, оставив Юджи за главного в пустом кабинете, поэтому он выбирает именно этот способ отвлечься. Надев наушники, он находит страницу, на которой остановился.

***</p>

Оставался всего лишь час, и Итадори вернулся к группе Фушигуро, чтобы узнать, что их песня завершает концерт. Они как вишенка на торте, способ завлечь остальных дождаться окончания праздника.

Юджи мог сказать, что он был самым отдохнувшим среди участников группы. (Старый добрый Юджи Мастер Засыпать В Любое Время Суток На Любых Поверхностях Итадори вернулся и так и не смог дочитать несчастный том манги, потому что уснул. Хорошо, что Игучи и Сасаки не сжалились над ним и разбудили через пару часов.)

Был ещё и Годжо, как всегда заряженный энергией. Он, не переставая, хвалил музыкантов. Все знают, что наставники переживают подвиги своих учеников в третьекратном масштабе, что сейчас и происходило с Сатору. Если он так рад тому, что ещё не произошло, то к концу этого вечера его голова может взорваться от переизбытка эмоций и волнений.

Остальные же не излучали радостных мотивов. Фушигуро был замучен Годжо, который не мог определиться со своей финальной речью. Маки не могла выкинуть из головы навязчивые и неприятные мысли, когда узнала, что её сестра и мать придут на концерт. Нобаре просто было страшно, она никогда не стояла на сцене, хотя всегда мечтала об этом и считала, что была рождена для этого.

Репетировать они конечно же не будут.

Итадори вернулся к оккультному клубу. Его костюм для сценки был достаточно сложным в исполнении. Нужно было нарисовать узоры, рот, глаза, надеть дополнительные руки, прикрепить на правую часть лица нарост из картона.

Юджи пришлось раздеться до пояса, Сасаки с Джунпеем взяли чёрную акриловую краску и принялись за дело. (Игучи это не доверяли, считая его слишком криворуким. Он не обиделся.) От мокрых движений кисточек было щекотно и холодно.

– Смотри-ка, занятия физкультурой всё-таки идут тебе на пользу, – Сасаки сжала бицепс Итадори, игриво пошевелив бровями, – не думаешь, что стоит вернуться в атлетический клуб? Мускулы вон какие.

– Перестань! – Юджи покраснел и быстро отдёрнул руку. Кисточка Джунпея на другом плече розоволосого парня съехала в сторону, размазав рисунок. Он лишь вздохнул и взял влажные салфетки.

Когда все узоры были нанесены, Итадори одели накладные руки, которые крепились, как те самые крылышки для детей. Их сделала Сасаки с предложенной помощью Юджи из ваты, ткани и проволоки, чтобы они выглядели более правдоподобно.

Юджи терпел лак для волос и двусторонний скотч на коже, когда ему зачёсывали волосы, а Джунпей крепил к правой стороне лица картонный нарост с нарисованными глазами.

Наконец, костюм Итадори был готов.

Остальным было легче. Игучи и Сасаки переоделись в чёрные спортивные костюмы и накинули на плечи красные плащи. По громкоговорителю сообщили о начале концерта.

– Это наш звёздный час, ребята! – прокричала Сасаки, подняв кулак вверх.

– Да! – хором ответили остальные. Юджи подпрыгнул, повторив движение девушки, его дополнительные руки смешно раскачивались.

– Наш клуб станет популярным!

– Да!

– Все сюда! – Оккультисты сложили кисти рук друг на друга и с радостным воплем подняли их вверх.

***</p>

В школе стало пусто, все сидели на своих местах в актовом зале, ожидая начала долгожданного концерта. Было шумно, пахло сладостями. Музыкальная банда тоже пришла, заняв стулья на самых последних рядах, чтобы вовремя убежать собираться к выходу на сцену.

Свет в зале резко погас, а ученики замолчали, когда услышали бренчание гитарных струн. Звук заполнял каждый уголок зала, растворяясь в глубокой акустике. Мелодия была быстрой и жаркой, легко узнаваемой. Автор не нуждался в дополнении к своей музыке. Был только он и его гитара. Всем стало ясно, кто стоит за красным полотном занавеса, ещё до того, как его открыли.

Ученики начали вопить и хлопать, увидев красную гитару и довольную белозубую улыбку Годжо Сатору. Их учитель, звезда рок-музыки.

– Дедуля не сдаёт обороты, – хитро прокомментировала Маки.

– Ему всего двадцать восемь. – послышалось где-то спереди.

Нобара сдерживала смех. Сначала из-за привычки Маки называть Годжо дедом, теперь из-за его фанаток.

Под звуки гитары на сцену вышел директор Яга Масамичи. Сатору показал ему язык, а тот усмехнулся и начал свою речь.

К счастью, он не стал портить настроение и обошёлся без упоминания экзаменов, только сказал, что все они молодцы. Поблагодарил учителей в поддержке праздника и учеников в активном участии. Когда речь начала затягиваться и переходить в нравоучительный характер, Сатору изменил тон своей игры, убрав игривость. Теперь он со скучающим лицом театрально вздыхал, а струны пронзительно громко бренчали, заглушая скучные предложения директора. Яга рассерженно взглянул на Годжо.

Из зала послышался хохот.

Масамичи продолжил, а Сатору крутил колки, зачем-то настраивая и без того идеальную по звучанию гитару. Казалось, играет пятилетний ребёнок, а не профессионал со стажем в двадцать лет.

Яга возмутился, а зал снова залился хохотом.

Сатору подскочил к директору, быстро выхватил из его рук микрофон и представил первый номер.

За кулисами он получит подзатыльник.

Итадори и остальные участники оккультного клуба, включая Джунпея, стояли за кулисами, пока на сцене танцевали девушки с раскрашенными лицами. В руках у них были веера, а красочные кимоно говорили о принадлежности к японской культуре. Танцевальный клуб отлично постарался.

В темноте кулис было холодно, Юджи бегал на месте и мечтал содрать с лица картонку, скотч под которой вызывал сильнейший зуд. Сасаки и Джунпей обговаривали по несколько раз как и где должны появляться декорации. Игучи сильно нервничал, почти съев все свои пальцы.

Настала их очередь.

Наша история будет о злом двуликом духе Ремён Сукуне. О его злодеяниях и ненависти ко всему живому. Он проливал кровь невинных людей, устраивал войны и сеял хаос в каждом уголке этого мира. Долгие столетия даже самые сильные шаманы не могли найти способ убить его.

Итадори стоял под красным светом, раскинув руки в разные стороны и маниакально смеялся. (Он надеялся, что получается страшно, а не забавно.) Затем свет погас...

Однажды, холодной непроглядной ночью, двое шаманов занимали пост охраны у замка их нынешнего короля. Молодой шаман, почувствовав устрашающую энергию, разбудил свою напарницу.

Игучи и Сасаки стояли у картонного замка, яркие прожекторы освещали только их, хотя на сцене был ещё один человек.

Вдалеке они увидели приближающуюся фигуру. Этот кто-то был огромен, а атмосфера становилась всё более пугающей, они не могли издать ни звука.

Итадори стало видно, благодаря тому же красному свету, направленному на него.

Маги были в растерянности, они не могли поверить, что перед ними тот самый проклятый дух, пришедший в Английское королевство прямиком из Японии. Молодой шаман принял боевую позу, загородив собой девушку и ринулся прямо к проклятию. Началась битва.

– Срочно сообщи остальным! – крикнул Игучи. Итадори увернулся от его пластикового меча, нагнул спину в обратную сторону, и встав на руки, сделал переворот назад, почти выбив своей ногой оружие Игучи. Затем тот побежал к нему, но не смог поймать, потому что Итадори увернулся с помощью колеса в сторону.

Половина зала аплодировала.

– Это же Итадори, да? – спросила Кугисаки у Фушигуро. Она была впечатлена постановкой.

Но молодая шаманка знала, что даже самые сильные воины не смогут одолеть Сукуну. В то же время был один слух, ходивший из деревни в деревню, которому никто не верил. Молодая девушка была исключением, и решив, сейчас или никогда, достала из-за плаща губную гармошку.

Сасаки начала играть беспорядочную мелодию, приближаясь к Итадори. Он начал корчиться, закрывать руками уши и кричать.

Девушка играла до тех пор, пока дух не ослаб, и ее напарник нанёс последний удар прямо в сердце проклятия.

Игучи вынул меч и поднял его вверх, прямо под шмякающий закадровый звук. Юджи дёргал туловищем для правдоподобия. Сасаки тоже подняла своё оружие - гармошку вверх и произнесла:

– Этот мерзкий уродец ненавидит музыку! Она причиняет огромную боль его тёмной душе, потому что музыка – творение свыше, а его сердце – прямиком из ада!

Зал громко аплодировал, свистел и кричал. Итадори начал смеяться и кривляться перед всей школой, раскручивая поддельные руки с невероятной скоростью, пока Игучи и Сасаки кланялись зрительному залу.

– Ага, это он. – наконец ответил Фушигуро.

***</p>

Игучи, Сасаки и Джунпей болтали с какими-то ребятами о вступление в их клуб. План сработал.

Итадори же мучился в школьном туалете, пытаясь отмыть чёрные рисунки. Идея использовать для них акриловые краски была ужасной.

Фушигуро посмотрел расписание выступлений в своих заметках на телефоне и понял, что конец концерта вот-вот наступит. Живот неприятно скручивало от нервов, а дышать становилось тяжелее. Возможно, у него есть боязнь сцены.

Он напомнил девушкам идти готовиться, а сам направился в мужской туалет. Прямо сейчас ему нужна ледяная вода и одиночество, иначе нервозность может перерасти в паническую атаку.