Чёрта с два, а не защита (1/2)

— Чонин, — зовёт потягивающегося парня Джисон.

Парниша сразу же обернулся, услышав своё имя. Он с лёгкой улыбкой на лице подбегает к щекастому, который решил немного поговорить с кем-то, чтобы скоротать время, пока дожидается Минхо. Да и так сможет немного отвлечься, приглушив разбушевавшуюся словно морской шторм нервозность.

— Джисон, теперь вы сможете уйти домой, — парень хлопает ладонью по плечу Хана и мягко тянет уголки губ вверх.

Он вроде и рад, что неожиданно свалившиеся на голову гости, как гром среди ясного неба, смогут вернуться в Сеул и наслаждаться прежней жизнью. Теперь им больше переживать не нужно. Однако нотки грусти всё же прокрались в сердце и душу Чонина, заставляя того чувствовать некую тоску. Забавно, не так ли? Люди, которые в тот злощастный прохладный день напугали его до чёртиков в поле сейчас наконец-то уходят и можно вздохнуть с облегчением, но он по какой-то причине не может. Точнее, может, просто это будет немножко сложновато.

Без этих шумных парней в доме семьи Ян вновь станет пусто. Бабушка продолжит кричать на дедушку, а он в свою очередь не забросит слоган «отрывайся до конца, пока можешь» и будет, по мнению жены, позорить её. Хотя все соседи, которых и так не особо много в этой деревушке, знают обо всём и не считают выходки старого Яна какими-то сверхъестественными или странными. Возможно это дело привычки, а быть может они и сами не безгрешны. В любом случае, Чонин снова начнёт перечитывать свои книжки, работать в поле и помогать бабушке по дому. Такого человека как Джисон больше не будет в его окружении, он не сможет до слёз и коликов в животе смеяться с его неуклюжести и прямолинейности.

Всё рано или поздно заканчивается, но было бы лучше, если бы хорошие вещи не заканчивались никогда.

— Да, теперь твоему дедушке не стоит переживать, мы сделаем как и обещали, — положительно кивает Хан, намекая на вчерашний скандал.

— Эх, — виновато вздыхает парень, — прости за это, я не хотел, чтобы всё так получилось.

— За что извиняешься, дурак, это не твоя вина! — возмущается тот, делая из тёмных волосов Чонина взьерошеное гнездо из-за чего паренёк неодобрительно морщит нос и пытается скинуть руку. — На самом деле, — переходит на полушёпот, убирая ладонь с чужой макушки и приближаясь ближе. Чонину не нравиться такое поведение щекастого, поэтому от отшатывается назад, однако Джисон пальцами подзывает его ближе, чтобы что-то сказать, будто по секрету, — я бы сделал так же, как твой дед, если бы ко мне в дом заявились незнакомые люди. Вы с бабушкой какие-то странные в этом плане. — заключает тот и быстро отстраняется под удивлённый взгляд напротив.

— Ты щас намекаешь, что мы тупые? — недоумевает Чонин, быстрым взглядом сканируя невозмутимое лицо Хана. — То есть мне стоило выгнать вас и дать замёрзнуть или умереть от голода и холода? Тогда бы мы в твоих глазах были адекватными?

— Нет, — выставляет руки вперёд в примирительном жесте, — нет, поступили вы очень разумно, спасибо! — Джисон протягивает последнее сказанное слово и резко кланяется.

Чонин, на самом деле, так и не понял была это искреняя благодарность или щекастый продолжил издеваться и насмехаться.

— Передай бабушке, что мы были очень рады знакомству с ней, — выпрямляется парень, принимая серьёзный вид, — и ещё, её блинчики, это пища богов. Так и передай.

— Стой, — тормозит его паренёк, — вы должны сначала пообедать перед дорогой, чтобы на голодный желудок не идти, и забрать свои вещи! Или что прикажете мне с ними делать? — он вопросительно выгибает бровь и встаёт в стойку «злой мамы», упираясь руками в бока.

— У нас с собой нет никаких…вещей.

Джисон теряется из-за такого заявления младшего, вспоминая о своём единственном багаже — бесценном коричневом рюкзаке с несколькими пачками снэков внутри, который он благополучно потерял ещё где-то в лесу. А Минхо вообще с самого начала их встречи был абсолютно без ничего, даже телефона при себе не было. Похоже он не солгал сказав, что бежал сломя голову. В такие моменты мозг напрочь отказывается функционировать. Настоящее кидалово. Сразу срабатывают инстинкты, которые выкрикивают лишь одно несчастное слово — беги!

— Как это? — наигранно удивляется младший, немного склоняя голову в сторону. — А одежду вашу мне куда деть? А свою как забрать? — Чонин указывает сначала на широкие и грязные штаны, затем на уже давно не белый свитер, которые принадлежат ему, а Джисон лишь поёжился, вспоминая, что на нём висят чужие вещи.

Да и пораскинув немного мозгами он понял, что уйти просто так, без прощания и слов благодарности — неуважение к людям, принявшим их. Возможно дедушка и будет косо смотреть, испепеляя глазами жалких парней, но бабушка явно расстроится и будет выпровождать своих единственных за столько лет гостей с платком в руках. Настолько сентиментальная женщина, что аж самому плакать от этого хочется. Такоя добрая, что аж в глазах пощипывают зародки слёз, когда вспоминаешь об этом.

Минхо немного задерживается, заставляя сердце Джисона сжиматься. Ощущение, будто покалывают даже кончики пальцев от волнения. А вдруг что-то пойдёт не так и дилер взбесится? Зная ещё и вспыльчивый характер Мина, который мастерски язвит и треплет языком как захочет. От одних жалких мыслей об этом мороз кожу укутывает, хотя на дворе только середина ноября.

Спустя время он всё же видит тёмную приближающуюся макушку. Минхо понуро плетётся в сторону Хана и даже головы не поднимает, не смотрит на него, избегая зрительного контакта. Плечи щекастого от такой картины напрягаются и как только Мин подходит ближе, Джисон решается спросить.

— Что случилось, что он сказал? — взволнованно протараторил тот, а Минхо поднял голову, но встретился взглядом с более спокойным, но всё же заинтересованным Чонином, который вообще не понимает что здесь происходит и то и дело поворачивает голову то на Мина, то на Хана в поисках ответа на свои вопросы.

— Всё хорошо, но ты не можешь поехать, — сповещает темноволосый, вглядываясь в лицо парнишки, который немного погрустнел после этой новости, но не стал спорить или напрашиваться.

— Я приеду потом…когда-то, — мило улыбается в ответ Чонин, безразлично махнув рукой, чтобы показать, что на самом деле сложившаяся ситуация не так сильно задела его чувства.

Джисон же после услышанного тоже перевёл взгляд на внука семьи Ян и преодобряюще похлопал его по плечу, прямо как тот сделал ранее.

— Обязательно загляни в общежитие номер два при Сеульском университете, — легко поднимает уголки губ щекастый, приглашая ногово друга к себе в так называемую холостятскую берлогу, — я там живу.

— Ты меня не вытуришь потом оттуда, — парень пытается шутить, — тебе это надо?

— Такое мне не надо, — соглашается Джисон, театрально оттопыривая нижнюю губу и вглядываясь куда-то в небо, — но если на пару деньков, то с радостью приму, обниму, накормлю, познакомлю со своим лучшим другом и спать уложу.

Мрачная атмосфера вокруг начала немного рассеиваться, когда гулкий смех двоих парней разнёсся. Да, только двоих. Минхо не участвовал в весёлом разговоре и не особо думал об этой беседе. Его гложили другие мысли, совершенно не похожие на такие мелочи, как отменённая поездка Чонина. Возможно для паренька это и катастрофическая катастрофа, Мин ни в коем случае не хочет обесценивать чужие проблемы, просто разрушенная жизнь Джисона явно куда важнее. Точнее, пока неразрушенная, но скоро таковой будет.

Дилер активно и быстро выдвинул свой план. Из этого можно сделать вывод, что он знал и готовился заранее. Возможно продумывал несколько путей, но факт остаётся фактом. Изменить уже ничего нельзя, иначе Минхо умрёт в ту же секунду, не успев и одним глазом моргнуть, не успев сделать последний вдох.

Каким образом комедия превратилась в трагедию? С самого начала Минхо и подумать не мог, что в будущем всё так обернётся. Такая ересь, полный бред, который даже больному шизофренику не приснится.

Как бы то ни было, парни проводят свои последние часы вместе. Сейчас они отправляются на повозке к дому семьи Ян, чтобы забрать свою одежду и поблагодарить хозяев за помощь.

По прибытию Джисон кланяется господину Чхве и в качестве благодарности гладит кобылу Катерину по гриве за то, что та всё это время катала его на деревянной повозке и не жаловалась.

Бабушка плакать не стала во время прощания, дедушка вообще в сторону парней не смотрел, а Чонин крепко обнял каждого и пообещал заглянуть к Джисону в общежитие, чтобы найти новые знакомства и повидаться с новообретённым другом. Минхо всё это время криво улыбался и кланялся, но на Хана не посмотрел ни разу. Страх или стыд? Кто его знает, он и сам не в курсе.

Джисон был счастлив и топил в себе желание забрать некоторых людей вместе с собой. Чонина под левую руку подхватить, а Минхо под правую, и радостно пошкандыбать домой, чтобы показать Хёнджину своих новых знакомых и заверить, что он тоже может заводить друзей, что он вовсе не безнадёжен в этом плане.

Возможно, это и есть те самые плюсы о которых Джисон раньше думал. У всего произошедшего есть и положительные стороны.

В любом случае, сейчас парни направились на выход из деревни. Такая желанная свобода находится совсем близко. Хан так сильно радуется, что готов сальсу станцевать, когда не замечает чёрный внедорожник и дилера при въезде в деревушку. Неужели стоящей на обочине машини больше нет на горизонте, а длинноволосый примат никогда в жизни не будет мозолить глаза и угрожать расправой? Свершилось?

Если бы…

Минхо всё это время, пока они пешком шагают к выходу и пересекают ту черту, где лежали поваленные деревья, молчит и смотрит себе под ноги. Хан никогда ещё за всё это время не видел настолько угрюмого парня, который даже дышать пытается максимально беззвучно и аккуратно, чтобы случайно не дать повода для разговора. А щекастому повод и не нужен, он найдёт за что зацепится, немного подует на крошечный уголёк и сможет разжечь между ними огонь.

— О чём вы так долго говорили с дилером? — устало выдыхает Джисон, привлекая к себе внимание, однако ответа не последовало, поэтому парень медленно поворачивает голову к Минхо и с подозрением во взгляде смотрит на профиль уныло шагающего Мина. — Почему не отвечаешь? — начинает злиться щекастый.

Всё это действовало на нервы, давило на мозг, а сомнения прокрадывались всё глубже и глубже. Он уже не знал о чём и думать, наблюдая за таким Минхо, который стал странно себя вести после беседы с мерзким приматом.

— Он просто нас отпустил, — последовал сухой ответ. Однако темноволосый так и не осмелился поднять голову, в то время как Хан держал свою високо, задрав подбородок вверх и смотря сверху вниз, будто требуя объяснений такому поведению.

— Так просто? — не верит Джисон, но замечает лёгкий положительный кивок. — Ты хочешь, чтобы я в это поверил? — и Минхо снова неосознанно махает тёмной макушкой, продолжая пинать маленькие камушки носком своих хоть и вымытых Чонином, но изношенных кед.

Джисон сводит брови к переносице от негодования и резко останавливается посреди дороги. Он цепляет своими пальцами локоть Мина и тянет на себя, призывая также сбавить темп. Он слушается и не возражает, не вырывается и не возмущается — совсем на себя не похож. Они отошли уже довольно далеко от деревушки, ещё часок второй и смогут выйти на покрытую асфальтом дорогу, а там уже и сориентироваться можно. Однако Джисон намерен узнать причину такого плохого настроения у своего друга (?), чтобы вытащить его из-под толщи воды и как следует встряхнуть.

— О чём вы говорили? — вновь спрашивает, но уже более грозно, его тон стал таким тяжёлым, что металл пушинкой покажется.

— О нашем освобождении.

— Ну и что ты ему пообещал взамен на свободу? — не успокаивается Джисон и продолжает допрос мрачного парня напротив.

— Ничего, — искусно лжёт Минхо, прожигая взглядом разодранную штанину старых джинс Хана, в которых он был во время их первой встречи.

— Неужели? — фыркает щекастый, разводя руки в стороны и морща бледное лицо, чтобы показать своё недовольство и недоверие. — Хорошо, я спрошу ещё раз, — он шмыгает носом перед тем, как произнести тот же вопрос: — Что ты пообещал ему?

— А я отвечу ещё раз — ничего.

Минхо и так был на пределе: ходил по лезвию ножа, висел на вот-вот оборвавшемся канате над пропастью, который держится на соплях и добром слове. Он чувствует горький привкус ржавчины у себя во рту и думает, что уже начал умирать из-за поглощающей его ненависти к самому себе. Он ненавидит себя за эгоизм и безчеловечность, стоит на ногах прямо сейчас только ради приличия. Ли Минхо полностью стёр с лица земли свою гордость. Она и так была в настолько мизерном количестве, что даже пепла не осталось после того, как он испепелил её, стерев с лица земли навеки. Тяжёлый ком в горле приходится игнорировать и проглатывать, чтобы вся та печаль не вылилась наружу. Но тут Джисон начинает вести себя словно прокурор; со своими вопросами лезет. И, на самом деле, его можно понять. Минхо бы уже на его месте психанул раза сто пятьдесят, но щекастый, на удивление, спокойно разговаривает, хоть и угрожает всем своим видом. Он заставляет говорить, но не кричит и не истерит, а спокойно требует ответов, но его терпение, вероятно, не вечно и уже на пределе.

Стоит ли действовать сейчас? Стоит ли сказать Джисону правду?

— Почему не смотришь на меня? — с ноткой обиды в голосе произносит тот, а Мин сглатывает и набирается смелости, чтобы заглянуть в карие глаза.

Он видит перед собой парня с взъерошенными каштановыми волосами и пухлыми щеками — ну разве не невинное зрелище…

Он подумывает, что этот человек заслуживает лучшего. Если уж не весь мир, то хотя бы половину. В то время как Минхо даже в Аду места не найдётся за его поступки.

— Смотрю, — отвечает Минхо, вглядываясь в черты чужого лица.

— Смотри на меня всегда, не отводи взгляд и не прячься, будто ты сделал что-то плохое, — объясняет Джисон, но не замечает подрагивающие, длинные ресницы Минхо, который после этих слов готов был пригнуть с крыши офисного здания, сигануть вниз с четырнадцатого этажа, ну или с двадцатого, чтоб уж наверняка.

Дикий ветер разрезал бы его на кусочки, прямо как сейчас. Лёгкий ветерок треплет их волосы и, казалось бы, холодно и всё тело должно как минимум чувствовать дыхание природы, но Минхо сгорает. Получает ожоги из-за своего внезапно нахлынувшего влечения к парню напротив.

Он хочет вновь почувствовать тот незабываемый вчерашний момент. Когда они сидели на чужой лавочке и думали о хорошем, а потом целовались и утешали друг друга, словно всё в этом мире им принадлежит. Минхо смотрит на сухие и обветренные губы Джисона, представляя как в последний раз касается их своими. С чего такое желание появилось? От осознания того, что это их последние мгновения вместе? Возможно…