ты его мамка? (1/2)

— Ты весь вспотел, точно всё путём? — вновь спрашивает обеспокоенный Джисон, сидя рядом с измученным приятелем на розовом одеяле, и смотря прямо перед собой, наблюдая, как в комнате становится светлее.

Начинает светать.

— Если ещё раз об этом заговоришь, я тебя задушу этой милой девчачьей подушкой, — спокойно и безэмоционально произносит тот в ответ, прикрывая глаза от усталости.

— А вот мне как-то не хорошо, — тяжело вздыхает щекастый, мягко поглаживая рукой свой живот. — Что же делать, я объелся. Несколько дней голодал, но бабушка приготовила так много вкусной еды, что я даже не сдерживался и сметал всё.

— Твоя проблема, я говорил контролировать себя, но ты неуправляемый, — бубнит Минхо, открывая глаза и всмартиваясь в искривлённое лицо Хана.

Джисон от досады отпускает нижнюю губу, словно маленький ребёнок у которого отобрали его любимую погремушку. Парень стонет от боли в животе, продолжая кругами массировать его, но если бы это только помогало. Ему не хватило мозгов для того, чтобы подумать о последствиях обжорства. Да и никто из сидящих за столом его тогда не останавливал. Наоборот, бабушка накладывала своими деревянными палочками всего понемногу и мило улыбалась, чтобы гость всё попробовал и оценил её стрепню.

Было правда очень вкусно, Хан уже и не припомнит когда в последний раз домашнюю еду пробовал. Ему некому готовить с тех пор, как мама уехала за границу. Родители Хёнджина тоже не присылают что-то подобное. Тётушка Хван предпочитает завтракать, обедать и ужинать в дорогих ресторанах, поэтому просто даёт своему сыну деньги, чтобы тот что-то купил и поел. В другом случае Джисон бы обязательно приватизировал часть еды друга, потому что «Бог сказал делиться» и никак иначе.

Еда — смысл жизни. Стоит жить хотя бы ради того, чтобы наслаждаться едой. Но нужно знать меру, провести черту и не вредить своему здоровью перееданиями. Хан вчера благополучно об этом забыл и сейчас валяется по полу под скучающий взгляд Минхо.

— Мне нужно выйти и проветрится, — кряхтит парень, хватаясь за плечё недовольного Мина, чтобы встать на ватные ноги и поплестись к двери.

Хан направляется в сторону тех самых маленьких домиков, надеясь на то, что найдёт туалет. Он останавливается прямо перед тем, как открыть дверь одного из них, вслушиваясь в странные звуки, которые приближаются всё ближе и ближе. По коже парня пробегает табун мурашек, от части из-за страха, а от части из-за прохладного ветерка, который так и не утихомирился за ночь. Джисон отходит от деревянного дома и направляет взгляд на дорогу. Человеческая фигура плетётся к нему и качается из стороны в сторону, будто ветер не просто провевает, а дует со скоростью света, сбивая с ног.

Джисон прищуривает глаза, пытаясь разглядеть лицо и вздрагивает, когда неизвестный начинает громко петь какую-то странную песню, резко разводя руки в сторону. Это мужчина, судя по всему, в возрасте. Он трясётся, словно желейка и чуть ли не падает, прилипая к грязной земле. Гравитация действует на него по другому? Или он просто в дудку пьян? Скорее второй вариант. Парень уже хотел уходить, понимая, что ничем помочь не может, но дедушка подходит ближе к дому Чонина и пытается открыть деревянную калитку. Вот тут щекастый и испугался. В этой глуши, в отрезанном от цивилизации селе тоже есть воры? Неужели, да не может же быть такое. Тут и утащить-то нечего, кроме…

— Телевизор? — шепчет Хан, вспоминая разговоры об этом невероятном и редком здесь предмете.

— Чонинка? — хрипло крикнул мужчина, преодолевая преграду на пути. — Это ты?

Однако никто ему не отвечает. Потому что, во-первых, Джисон не Чонин, а во-вторых, что тут черт побери происходит и что это за пьяный мужик на рассвете вламывается на чужую территорию, будто к себе домой.

— Чонин! Почему молчишь, сопляк, отвечать старшим нужно! — машет пальцем перед собой и всё ближе подходит к встревоженному Джисону, который решил, что лучшим спасением будет побег. Он срывается с места, когда мужчина уже достаточно близко подошёл к нему, и подбегает к туалету, надеясь открыть дверь и проскользнуть внутрь. Провальный план на самом деле, потому что его хватают за свитер сзади и тянут на себя.

— Ловите вора! — крикнул дед, от которого жутко несёт перегаром. Он стоит на ногах, пошатываясь, но всё же крепко сжимает кулак и держит Джисона за шкирку, словно провинившегося кота. — Ты кто такой, ублюдок? Хочешь туалет мой спиздить, да? Нифига, я не отдам его, сам строил, а сейчас какой-то хрен хочет его украсть! — неразборчиво вопит.

— Стойте, подождите…- вырывается Хан и падает на землю, выставляя руки перед собой в примирительном жесте.

— Чонинка, просыпайся, етить-колотить, — орёт во всё горло, — наш туалетик хотят унести. Чёрт!

Минхо первым выбегает на крики, поскольку не спал, а за ним и помятый Чонин, который босиком кое-как спускается по ступенькам, прищуривая и протирая сонные глаза. Может показаться, что он тоже навернул парочку рюмок и теперь не может адекватно ходить, но паренёк просто слишком быстро вышел из страны снов и теперь пытается не встретится лицом с зелёной травкой.

Агрессивный и решительно настроенный дед замахивается на сидящего и испуганного Хана, чтобы вновь поймать, по его мнению, нарушителя, но Минхо препятствует этому и перехватывает руку мужчины, вставая перед Джисоном и закрывая его собой.

— Дедуля? — наконец-то роздупляется парниша и подходит ближе, сразу получая по плечу кулаком.

— Поганец, — шипит тот и отшатываеться, теряя равновесие, — что ты делаешь?

— Деда, успокойся! — хватает пьяного за руку и пытается объяснить ситуацию, но всё бесполезно. Тот продолжает замахиватся и что-то кричать на своём выдуманном языке.

Такое представление гостям своего дедушки Чонин не планировал. Должно ли быть стыдно в такой ситуации? Спорный вопрос, но черноволосому стыдно…ещё как. Он уже полностью проснулся и пытался силой удержать разбушевавшегося. Он не может успокоить его, зато бабушка может. Женщина выбегает из дома, сильнее укутываясь в вязаный свитер. Только ей в голову пришло накинуть на себя что-то сверху, чтобы не замёрзнуть. Именно такие предусмотрительные и заботящиеся о себе люди выживут во время апокалипсиса. Женщина, насупившись, быстрым шагом направляется к движухе. Поняла ли она что происходит? Да. Выживет ли дед после её появления? Нет.

Минхо помогает Хану поднятся на ноги, мягко хватая его за руку, а Чонин смотрит на приближающуюся бабушку, которая готова испепелить каждого, кто попадётся на глаза, и молиться про себя, готовясь утопать в стыде ещё больше из-за своих родственников. Он прекрасно понимает, что будет сейчас, ибо не в первой, но лучше от этого не становиться.

Она кивает внуку, приказывая отойти и отпустить виновника этого балагана. Паренёк не медлит и сразу отстраняется, поглядывая на гостей, которые до сих пор стоят как вкопанные в стороне, держась за руки, и внимательно наблюдают за происходящим. Они были не готовы к такому развитию событий с самого утра. Уставший, измученный ненависными кошмарами Минхо и терпящий невыносимую боль Джисон, который глаз не мог сомкнуть и на секунду. Парни стоят вплотную, неосознанно грея друг друга и выслушивают колкие слова, проклинания от, ранее казавшейся им милой и нежной, бабушки, которая всеми силами толкает в дом своего мужа, чтобы увести это горе от лишних глаз. Хотя, все нормальные люди сейчас крепко спят и вряд-ли кто-то, кроме присутствующих здесь, будет знать об инциденте, но, вероятно, бабушка думает, что лишняя осторожность не помешает.

Когда неразборчивые, пьяные вопли скрываются за деревянной дверью дома, Чонин осторожно и виновато поглядывает на парней, будто это он прямо сейчас сбил с ног Джисона и потревожил Мина.

— Извиняюсь, — криво лыбиться паренёк и задерживает взгляд на уже успокоившемся Хане. — Ты в порядке?

— Да, — немного тормозит тот. — Я так понимаю, это твой дедушка.

— Простите ещё раз за эту сцену.

— Не нужно, всё нормально, — подаёт голос Минхо.

Внук семейства Ян опускает голову вниз, покусывая нижнюю губу от дикого стыда, но затем резко останавливается. Минхо замечает это и следит за взглядом младшего, который прикован к их с Джисоном сцепленным рукам. Чонин округляет карие глаза, медленно поднимая их на Минхо, который делает тоже самое и в итоге они встречаются. Джисон же в свою очередь замечает, что черноволосый стоит без обуви и уже хочет указать на это, как вдруг его руку выдёргивают, заставляя удивлённо посмотреть в сторону отстранившегося парня, которого будто кипятком ошпарили.

— Вы ребята… — неловко начинает младший, запинаясь, — не делайте так при дедушке и бабушке, иначе они утопят вас в ручье.

— Что? — переспрашивает Хан не смотря на то, что всё услышал. Это необходимо сделать скорее из-за нервов, ну, или он вовремя включил дурачка. — Не делать как?

— Вот так, — практически шепча отвечает тот, скрещивая свои руки прямо перед лицом щекастого, который тут же начинает краснеть от смущения.

— Ничего небыло такого, ты бредишь уже, — вмешивается Мин. — Не проснулся ещё?

— Я предупредил, а вы уж сами решайте стоит ли рисковать, — ехидно улыбается черноволосый, разводя руки в стороны, мол: «я своё дело сделал».

Парни же неловко переглядываются и не замечают, как Чонин сорвался с места и быстро поскакал в сторону дома, высоко поднимая ноги, словно конь, перепрыгивающий преграды.

— Живот прошёл? — нарушает неловкую тишину Минхо, засовывая руки в карманы старых спортивных штанов, что одолжил ранее Чонин.

— Да?

— Да? — поднимает бровь в удивлении. — Это вопрос?

— Нет, — быстро мотает головой ещё не очнувшийся Джисон, которого до сих пор держит в своих лапах смущение, — то есть, всё хорошо, спасибо.

Ничерта не хорошо, ему по-прежнему больно, хоть и не так сильно как раньше. Не смотря на это Хан легонько хлопает рукой по своему животу и глупо улыбается, смотря прямо в глаза Мину, который спросил, скорее всего, из вежливости. Так может показаться, потому что сейчас он полностью сосредоточен на своих мыслях, ну, либо на лежащем на земле камешке прямо по курсу. Он выглядит…крутым? Или простым? Домашним? Джисон не знает, он сейчас стоит и практически не моргает, сканируя человека перед собой. Минхо сводит брови к переносице и кусает щёки изнутри, пока пряди каштановых волос треплет лёгкий ветерок, раскидывая их по лбу. Мягкий свитер, растянутые штаны, кроссовки, которые он в спешке полностью на ноги напялить не успел и теперь использует скорее как тапочки, сверкая пятками. Не смотря на местами грубое общение, в целом, он выглядит комфортным и приятным. Если бы только рот не открывал и всегда молча ходил.

— Нужно уходить отсюда, — выдаёт, вытягивая щекастого из размышлений.

— Да, я думал об этом сегодня всю ночь, мы не можем больше их беспокоить, — соглашается тот, — я думал, что нужно как-то помочь разобрать те деревья, чтобы дорога побыстрее освободилась. Отдохнули несколько часов и хватит, я хочу побыстрее вернуться в Сеул, — спокойно говорит Хан, но Минхо замечает как тот сдувается и расстраивается всё сильнее с каждым сказанным словом.

Нет, это из-за того, что нужно уходить, просто Джисон скучает за городом, Хёнджином и мамой, с которой уже давненько по телефону не говорил. Она с ума там наверное сходит. Если бы он только знал сколько на самом деле слёз пролила за эти дни госпожа Хан, он бы наверное никогда себя не простил за то, что посмел так опрометчиво поступить. Джисон не сказал ей о своём путешествии, надеясь, что сделает это по возвращению. Сейчас жалеет о том, что вообще решился на эту поездку. Приспичило ему, видите ли, посмотреть вживую на лес. К чёрту! Никогда больше не будет идти на такое. Сам себе пощёчину готов влепить, если когда-нибудь вновь захочет сотворить что-то подобное.

— Что с тобой? — всё-таки решается спросить Минхо, переступая через свою гордость. — Выглядишь немного…

— Глупо, да? — фыркает тот в ответ, опуская голову вниз.

— Вовсе нет, — отрицает, — скорее ты обеспокоен чем-то.

— Я просто хочу побыстрее выбраться, мне здесь не нравится. Все эти мысли, которые внезапно начали лезть в мою голову, я не знаю как от них избавиться. Я не должен чувствовать то, что чувствую прямо сейчас, — спокойно объясняет Хан, смотря на внимательно слушающего Минхо, однако голос парня дрожит и Мин это замечает, прищуриваясь. — Не так всё должно быть. Прошло всего несколько дней, но я почему-то начал…

— Не всегда случается так, как ты этого хочешь, — перебивает, чтобы Джисон снова не впал в то состояние, когда ничего кроме прикосновений успокоить его не сможет. — Это нужно запомнить, как мантру. Запиши эту фразу на пластинку в своей голове и время от времени переслушивай. Я это говорю как человек, который прошёл через кучу всякого дерьма. Жить станет намного проще, поверь.

— Нет, не станет.

— Почему это?