«не убегай, мальчик, стой!» (1/2)
— Думаю, что нам всё-таки стоило взять машину, — задыхаясь от усталости произносит Минхо, надеясь, что ему ответят, ведь щекастый не разговаривает с тех пор, как они начали свой путь от того заброшенного здания и это немного напрягает, — как думаешь?
Но в ответ ничего. Слышен лишь лесной шум и чириканье птицы, что ещё не успела спрятаться от холодного ветра, который время от времени треплет листья на деревьях и волосы парней, от чего по телу пробегают мурашки. Холодно до чёртиков. На Минхо хотя бы надета тёплая спортивная кофта, но Джисон в одном только бирюзавом худи, которое уже и не бирюзовое вовсе.
Хан ещё никогда так сильно не жалел о своём решении, как сейчас. Он лишь обнимает себя за плечи, раздумывая, какой же хороший всё-таки у него друг. Предлагал, нет, настаивал на том, чтобы взять что-то потеплее, но это невыносимое упрямство Джисона. Ему говорили, что когда-то оно его погубит, видимо, это «когда-то» уже сейчас.
Он ступает по дороге в окружении деревьев, кустов, разных насекомых и ненавистных пауков, которые время от времени встречаются на пути со своими изящно сплетёнными паутинами. У них будто землетрясение: сидят на своём доме, который построили с помощью лап и жопы, но тут порывом задует ветер и ими трясёт на этой паутине, что прикреплена между какими-то сухими ветками кустов. Дёргаются как припадочные. Вот это жизнь у паучков классная, зачёт. Но они всё равно мерзкие, Джисон не испытывает жалости к этим существам, не настолько же мозги деградировали в этой лесной чаще. Он их не боится, просто размахивает палкой перед собой, на всякий пожарный, чтобы не наткнуться лицом на их дом. Мало ли, работяги сумели сплести его за ночь, а тут придёт Хан и врежется своим лицом, разрушая всё. Это неуважение к чужому труду.
Размышления о насекомых и различной другой живности отвлекают щекастого от мыслей про рюкзак и о словах Минхо, которые он сказал ранее. Джисон игнорирует разговоры темноволосого, хотя краем уха прекрасно слышит, как тот пытается разбавить обстановку, избавиться от гнетущей тишины и неловкости, вот только с чего вдруг. Раньше парень мечтал побыть один и всячески затыкал Хана, не желая слышать его голоса и, по мнению Минхо, бредней больного на голову. Но сейчас он пытается сам заговорить. Это странно.
— Может, ответишь наконец, — не сдаётся Мин, — не похоже, что мы скоро выберемся отсюда, такое чувство, что идём уже несколько часов, — плетётся позади Хана и продолжает тараторить, — я должен был собраться с силами и сесть за руль, и не важно, что водить не умею, научился бы!
— Зачем ты это делаешь? — наконец-то подаёт голос Джисон, тихо и хрипло задаёт вопрос из-за долгого молчания.
— Чтобы ты перестал вести себя как ребёнок, — также спокойно отвечает Минхо, — раздражаешь, — услышав последнее слово Джисон останавливается, но не поворачивается к темноволосому, который тоже застыл в ожидании.
— Знаешь, это ты тут раздражаешь, — грубо выдаёт Хан, — просто веди себя как обычно и игнорируй меня.
— Я не могу.
— Почему?
— Ты явно чем-то недоволен, расстроен и раздражён, — поясняет Мин, — с таким настроем можешь возвращаться обратно к тому дому или сходить с дороги и блуждать по лесу, — он активно жестикулирует, разводя руки по сторонам. — Ты дуешься на меня за то, что я раньше сказал, прекращай.
— Я не хочу с тобой ссорится, — Хан наконец-то поворачивается, смотрит в сердитые глаза напротив, но сам говорит спокойно, что на него не похоже.
— Ты уже как бы…
— Мне жаль, что я заблудился, жаль, что встретил тебя и тех наркоторговцев, которые нас похитили, — Джисон вплотную подходит к Минхо и с каждой сказанной фразой повышает тон голоса, а вот это уже похоже на настоящего Хан Джисона, — мне жаль, что они выбросили мои вещи, которые ты старьём называешь и мне очень жаль, что нам до сих пор приходится идти по этой дороге, которой нет конца, — глаза Хана начинают гореть, будто в них подожгли угольки, — я правда очень сожалею, что мне разбили нос, а тебе приложили пару синяков, это же я виноват. Это же я втянул абсолютно невинного ни в чём человека в свои передряги!
Истерика.
Джисон начинает впадать в истерику.
— Я спрашивал тебя, хотел знать правду, но ты молчишь, — продолжает Хан. — Ладно, мы не так близки, чтобы делиться своими секретами, но хотя бы причину того, почему я прохожу через всё это ты должен сказать, — тараторит щекастый, но сразу замолкает, прекращает бесконечный поток слов и выпучивает глаза в удивлении, а всё из-за того, что к его плечу прикасается чужой подбородок, чужие руки крепко обнимают за плечи, а горячее дыхание согревает шею. Джисон столбенеет, не обнимая в ответ.
— Щекастый, — улыбается Минхо, — это всегда работает.
Хан продолжает стоять, спустив руки вниз. Его хватка слабеет и деревянная счастливая палка, которую он до этого не выпускал из рук, выскальзывает из-под пальцев и падает на землю. Кожа Джисона покрывается мурашками от ветра, когда Минхо с лёгкой улыбкой на лице отстраняется.
«Без его объятий стало безумно холодно».
Подумал Джисон.
— Я обещаю, что мы выберемся совсем скоро, — темноволосый опускается вниз, поднимая джисонову деревяшку, — просто пообещай, что будешь сотрудничать, — он протягивает её в руки парня, — забери своё оружие и с уверенностью скажи, что не станешь срываться, — Хан немного медлит, но в итоге принимает обратно палку и, громко вздыхая, кивает головой в знак согласия.
— Ладно, вот только сейчас всё серьёзно, — тихо молвил парень, — раньше я просто шутил, когда говорил, что ты обязан спасти меня, но сейчас ты сам пообещал, поэтому бери ответственность за свои слова, — он разворачивается и продолжает идти, слыша, как позади него начинает шагать и Минхо.
***</p>
— Простите, — обращается женщина к полицейскому, который сосредоточенно читает какие-то бумаги, — где я могу найти господина Со? Он здесь?
— Господин Со? — удивляется мужчина, ведь обычно люди не знают офицеров лично, когда приходят писать заявление, жаловаться или о чём-то сообщать, — он сейчас не на месте, вышел ненадолго, — отвечает и вновь принимается читать папку с документами, но его снова отвлекают.
— А господин Ким?
— Он тоже вышел, — криво улыбнулся полицейский и начал тыкать пальцем по своим наручным часам, — сейчас обед, перерыв.
Женщина вздыхает и решает, что стоит их подождать. Она уже собиралась сесть на диван, как вдруг заметила, что друг её сына заходит в здание с чашкой кофе в руках.
— Хёнджин, — зовёт парня, который сразу поднял глаза и столкнулся взглядом с женщиной средних лет. Она выглядела ухоженной и взволнованной. Хван не сразу понял кто это, но когда до него дошло, то одноразовый стаканчик с кофе чуть не полетел вниз.
— Госпожа Хан? — наконец-то роздупляется Хёнджин и замечает, как женщина ему улыбнулась, подходя ближе.
Мать Джисона крепко обняла парня, который обнял в ответ. Он хотел поговорить с ней, поэтому предложил пойти в кафешку, что находится недалеко от полицейского участка и она соглашается, легонько хлопая парня по спине.
— Госпожа Хан, когда вы прилетели? — спрашивает, сжимая в руках белую чашку со свежим кофе, которую недавно принёс официант.
— Утром, — спокойно отвечает женщина, — я сразу примчалась сюда после того, как забронировала номер в гостинице.
— Почему вы не позвонили? Я тут целый день сижу.
— И почему же? — мягко улыбается мама Джисона, — разве ты не должен учиться? У тебя нет своих дел?
— Каждый человек в этом участке посчитал нужным спросить меня об этом, но я не знаю как отвечать, — пожимает плечами Хёнджин, — просто, мне спокойнее здесь.
— Ты хороший, спасибо за всё, что ты делаешь, — опускает голову Госпожа Хан, чтобы поблагодарить парня, но тот сразу начинает отмахиватся.
— Ну что вы, не стоит, — интенсивно машет руками, показывая, что ему неловко от таких слов, — вы хорошо воспитали своего сына, хотя, иногда он довольно вспыльчивый, — Хван потирает затылок, ибо не уверен, что последнюю фразу стоило произносить.