Это я тут суицидник (2/2)

— Будем ждать, пока наступит утро, что ещё остаётся? — говорит Минхо.

— Верно, но…волки, медведи и мы, — практически шепчет Хан.

— У меня чёрный пояс по карате, всё путём.

— Спасибо, успокоил, — театрально искривил лицо Джисон.

— Обращайся.

Джисон мечтал о том, чтобы исследовать лес, но не до такой же степени. Он успел подружиться с пеньком, искупаться под дождём, встретить странного незнакомца, который тоже умудрился забрести не туда. Попробовать почву на вкус ему тоже удалось — даже врагу не посоветовал бы. Зато не голодный, аппетит вмиг пропал после экстремально спуска. Когда-то он хотел сходить на американские горки, сейчас уже не хочет, такое его сердце не выдержит, как и желудок, он потребует возврата всей съеденной Джисоном еды. Обойдётся. За сегодняшний день Хан «наэкстрималился» на всю оставшуюся жизнь. Достаточно. Как только выберется из этого леса, больше не вернётся, стоило и дальше читать о нём на страницах книг. Ну, не со всеми же так бывает. Адекватные люди не пошли бы за диким зайцем, как минимум потому, потому что он дикий. Его не поймать, не погладить, даже близко подойти нельзя, сразу сверкает лапами. Но кого это волнует? Правильно — всех, кроме Хана. На тот момент ему нужна была лишь фотка, чтобы похвастаться перед Хёнджином, мол: » — вот, смотри, это я сам сфоткал, а не скачивал из Pinterest».

Только и всего.

Интересно, друг переживает за него сейчас. Может в полицию позвонил? Он обещал вернуться до закрытия общаги, но сейчас уже ночь. Джисон не уверен, перевалило за одинадцать или нет, ведь именно в такое время задовбавшиеся охранники меняются с ночной сменой. Чем быстрее Хёнджин почует неладное и сообщит о пропаже, тем лучше. Ведь жутко хочется смыть всю грязь и пыль с себя.

Душ. Душ. Душ.

В голове на репите прокручивается только это слово.

— Я не смогу уснуть, может, поговорим? — спрашивает Хан, сидя тод тем самым деревом и смотря куда-то в темноту перед собой.

— Давай без откровений.

— Хочу обнять тебя.

— Что за… — спохватился Минхо, из-за чего напугал Джисона, который рефлекторно закрыл руками лицо, — я же сказал!

— Мне холодно! — крикнул Джисон и повернул голову в правую сторону, поняв, что именно там сидит Мин, — думаешь, я хочу обниматься? Нет, я хочу жить! Знаешь, так ведь и до смерти замёрзнуть можно.

— В Сибирь бы тебя.

— Только не говори, что ты там был.

— Не был.

— Вот и радуйся!

— Радости полные штаны.

— Минх…ты что…– от неожиданности запинается Хан.

— Да, — тихо произносит Мин, — я сделал ошибку.

— Ты…

— Сделал ошибку, когда спустился сюда за тобой, когда ты решил почилить под деревом. — прошипел сквозь зубы Минхо.

Джисон впервые в жизни порадовался тому, что ничего не видит, ибо от выражения лица напротив, ему было-бы не по себе. Он уверен.

— Так ты не…

— Нет.

— Аж отлягло, — Хан положил ладонь на грудь, громко выдыхая.

— Какашек боишься что-ли?

— Только чужих. Своих не бояться!

— Мг, — шмыгнул носом Минхо.

— Тебе тоже холодно, вот видишь. Давай хоть за руки возьмёмся, согреем их, — вновь предлагает парень.

— Да ни в жизни.

— Ну же! — скулит Хан.

— Ни за что, блять, в жизни! Какая часть фразы: » — ни за что, блять, в жизни» — тебе до сих пор не ясна? Почему я должен повторять тебе это?

— Да ладно, успокойся, — шарахается Джисон, вжимаясь спиной в дерево. — Я просто спросил, а ты сразу колючки свои выпускаешь, как ёжик.

— Просто сиди. Не говори, не двигайся. Просто сиди.

— Может, мне и дышать запрещается? — возмущается Хан.

— Может, если хочешь — перестань, — саркастично отвечает Мин, паралельно перемещаясь ближе к дереву, чтобы, как и Джисон, опереться на него спиной.

Вокруг тьма. Холодно и мокро. Минхо и Хан сидят возле дерева, касаясь друг друга лишь плечами, и ждут наступления утра. Надеяться остаться в живых.