Глава 4. «Полный пиздец» и как уложить пирата спать (2/2)

— Надо было меньше бухать, — Эдвард усмехнулся. Я лишь молча кивнула. — И, раз ты умираешь, стало быть, тебя надо спасать.

Я еще раз кивнула, а Кенуэй, встав, пошел, видимо, спасать меня. И через минуту он вернулся, протянув откупоренную бутылку. Я кивком поблагодарила его, сев на кровати, взяла бутылку и, недолго думая, отхлебнула. И, по правде говоря, кажется, Эдвард решил, что мы можем обойтись и одной бутылкой, однако я была категорически против, и когда пират потянулся за — прошу заметить, — моим пивом, я прервала его:

— Это мое, иди за другой бутылкой. — Я притянула к себе пивко, чтобы, не дай Андраста<span class="footnote" id="fn_30730762_0"></span>, Кенуэй не упер его у меня из-под носа. А вообще, блять, с какого перепугу я должна пить из одной бутылки с мужиком, который еще вчера жил в восемнадцатом веке? Ну, понимаете, кто знает, что у него там? Сифилис, чума, проказа… А я еще, между прочим, пожить хочу.

Однако Эдвард даже не возмутился на мою реакцию, и явился с еще одной бутылкой.

***</p>

Мы уже как около часа распивали чертово пиво, и у меня то что-то никак не хотело заканчиваться, а вот у Кенуэя оно почему-то заканчивалось, и весьма стремительно, судя по тому, что он уже допивал вторую бутылку. Мы сидели на диване, ну, точнее я сидела на диване, а Кенуэй рядом с диваном, ибо в свои владения я его не пустила, вот еще. За все это время Эдвард не сказал мне ни слова, да и надо ли было это?.. Лишь иногда нашу тишину нарушало мурчание Генри Моргана, которого капитан «Галки», как я заметила, уже редко выпускал из рук. Эх, что поделать, пираты…

И внезапно до меня дошло, что я, блять, кажется, ничего не ела с самого утра. А то, что я немножко попробовала свою картошечку, не считается. Интересно, почему я еще без сил нахрен на полу не валяюсь?.. А после до меня дошло и то, что и Эдварда я ж тоже не покормила! Ну блять. Тогда какого черта Кенуэй молчал? Или он уже смирился с тем, что я собираюсь его прикончить? Да не, что-то непохоже. Ага, просто для него типично голодание, как бы это на данный момент смешно не звучало. Но стоило лишь вспомнить о том, как в то время жили пираты… Если в общем, то далеко не самой лучшей жизнью.

Я, тут же отставив в сторонку бутылку, поднялась, намереваясь исправить это недоразумение и искренне надеясь, что потом не буду блевать, — что, впрочем, случалось со мной довольно часто, ибо иногда я как-то умудрялась забывать есть. Да, черт возьми, как мне жить и заботиться о других людях, если сама я не в силах позаботиться даже о себе? Признаюсь, моя гребаная безответственность, с которой я вовсе была не в ладах, время от времени делала мне те еще подлянки, после которых я просто тихо лежала на полу, моля, чтобы меня кто-нибудь добил.

Через несколько минут я почти спасла себя и Эдварда от голодной смерти, а после чуть ли не насильно притащила Кенуэя к еде и усадила его на стул.

— Что это? — спросил пират, подозрительно взглянув на картошку и ткнув в нее пальцем.

— Еда, — просто ответила я.

Но, по-видимому, его не устраивал такой ответ, и даже не устраивало то, что я спокойно кушала все это.

— Я понимаю, что еда, — Эдвард кивнул, однако было видно, что он уже начинал немного злиться на меня. — Но что именно это?

Я, закатив глаза, ответила:

— Пища богов. — Хотя тут, я, конечно, врала, так как пищей богов для меня являлась фасоль, а не картошка, но говорить об этом Кенуэю я не стала.

Эдвард явно недоумевал, как это может оказаться пищей богов, то ли из-за того, что он был убежденным протестантом, и для него существовал только один бог, то ли из-за того, что картошка для него даже приблизительно не выглядела как пища богов.

— Да ладно тебе, Эдвард. Это просто картошка. Еда, понимаешь? И ее надо кушать. Вот, — в подтверждение своих слов я в очередной раз насадила бедную картошину на вилку и отправила ее в рот. Мол, это вкусно и съедобно.

Эдвард все так же молчал и явно не собирался пробовать картошку.

— Ну не вредничай. — Нет, честно, моя картошечка получилась очень даже ничего, и я не понимала, почему Кенуэй отказывался ее употреблять. — А… а если не будешь кушать, я обижусь, — я, отложив вилку, сложила руки на груди. — И выпрыгну из окна.

— Я тебя поймаю, — Эдвард усмехнулся, покачав головой.

— Не поймаешь, я тебя перед этим свяжу.

— Да?

— Эдвард, давай кушай, иначе я серьезно обижусь. Я, между прочим, неплохо готовлю. И в этот раз получилось очень даже хорошо. А ты меня вот обижаешь тем, что даже пробовать не хочешь.

Кенуэй закатил глаза, после чего, взглянув на меня, таки решил попробовать картошку.

***</p>

Спустя какое-то Эдварда удалось заставить скушать все, что было в тарелке. Впрочем, тот особо не возражал, но все же было такое ощущение, что ему как-то все равно, съест он или не съест картошечку. Конечно, данный факт меня немного обидел, однако виду я не подала.

И теперь я сидела, оперевшись спиной о диван и допивая так и не допитое пиво, а Кенуэй молча сидел рядом и даже не гладил кота, потому что тот решил уйти спать. Вот, даже он сообразил, что пора уснуть, это мы тут одни такие неугомонные. И я была уверена, мы могли бы так долго просидеть, каждый думая о своем, но вдруг Эдвард нарушил тишину:

— А у тебя есть семья?

Я немного удивилась, услышав вопрос, но все же ответила:

— Если ты про мужа и детей, то нет, если про родителей — у меня есть только отец, братьев или сестер нет. Я почти одна, — я пожала плечами.

— А как так получилось, что у тебя есть только отец?

— Ну, — я снова пожала плечами, — моя мать часто изменяла отцу, конечно, он тоже не ангел, но когда мне было три годика, они развелись. Меня забрал к себе отец, впрочем, это было хорошим решением, мать мало проводила со мной времени. После того, как мать ушла, я никогда не интересовалась ее жизнью, а отец женился во второй раз. А потом в третий. И в четвертый, — я усмехнулась. И пусть все те женщины не были моими матерями, они любили меня больше, чем моя собственная мать. — Сейчас отец живет с шестой женой. И он так не завел хотя бы еще одного ребенка. Впрочем, думаю, ему это и не нужно, — я прикрыла глаза.

— Ты сейчас общаешься с ним? — Эдвард пододвинулся ко мне чуть ближе.

— Да. Почему нет? Я люблю его, он любит меня. Раз в месяц мы точно видимся, — я посмотрела на Кенуэя. Тот опустил голову и, кажется, о чем-то задумался.

— Вот, значит, как, — пират качнул головой. — И ты счастлива?

— Конечно, — я улыбнулась. — У меня есть отец, у меня есть друзья, жизненная цель, крыша над головой. Что еще нужно для счастья? — Ответ всплыл тут же в голове: любимый человек. Но мне, видимо, никогда не удастся получить его в своей жизни — все мои отношения длились не больше месяца. — Ладно, пойдем что ли спать, — сказала я, вставая.

— Ты хочешь спать?

— Эдвард, почти час ночи, ты надо мной издеваешься? Я и так себе весь режим к хуям сбила, пожалей меня.

— Хорошо, пожалею.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем я уложила и себя, и Кенуэя спать. Сначала я, преспокойно переодевшись в пижамку, пошла чистить зубки, и моя миссия закончилась весьма успешно, а потом я пошла спать к себе в кроватку… Но через минуты две с визгом выпрыгнула из кровати, а потом из комнаты, потому что в тот момент заявился Эдвард и не соизволил согнать меня, а просто лег рядом. И я бы даже этого не заметила, потому что почти уснула, если бы Кенуэй не решил внезапно потянуть меня за ногу с намерением стащить меня с кроватки.

Именно поэтому потом мне пришлось идти спать на диванчик, по пути матеря Эдварда. Сказать, что я была недовольна — ничего не сказать.

— Спокойной ночи, — сказала я, закрыв глаза и натянув одеялко по самый подбородок.

— Спокойной ночи, — раздался наглый голос пирата с моей кровати.

— Иди нахер.