Часть 3 (1/2)

– Что, прямо так и сказала? – усомнилась Тошико, вертя в руках салфетку. Сегодня ее было не узнать – на лице минимум косметики, полное отсутствие украшений за исключением часов, на ногах – кроссовки для бега. – Прямо про комплекс и все такое?

– Ужас, – пискнула Мирай Хино. От волнения она беспрестанно накручивала прядь темных волос на палец, от чего пара локонов из идеально прямых уже стали слегка волнистыми.

– Кто бы говорил, – метнула на нее лукавый взгляд Тоши. – Уж не тебе с твоими провокациями кого-то осуждать.

– Я не осуждаю, – насупилась Мирай. – Я очень даже поддерживаю, только ведь это не провокация, а грубость. Представляю лицо Рана…

– Да, – кивнула Хана, поправляя темные очки и прикладывая запотевшую бутылку минералки к голове. – Так и сказала. И лицо у него не изменилось. Вообще.

– А он что сказал? – любопытная Мирай подалась вперед.

– Тебе прямо процитировать? Ничего такого. Он вроде даже не разозлился.

– А почему ты в очках? – нахмурилась Тошико. – У тебя что, фингал под глазом? Ран настолько не разозлился?

– Чтоб ваше сияние меня не слепило, – буркнула Хана. – Голова сейчас взорвется. Есть у кого-нибудь таблетка?

Обе подруги действительно светились. Первая приехала с работы в кафе возле дома Ханы, вторую привез Риндо – Хана даже не потрудилась скрыть культурный шок, когда увидела, как Хино выпархивает из автомобиля младшего Хайтани.

Довольные, улыбающиеся и счастливые – они обе резко контрастировали с рассерженной и недовольной подругой.

– Ты же выпила пару бокалов, – недоуменно протянула Тошико, пока Мирай полезла в сумку за обезболивающим.

– Это в ресторане, – кивнула Хана. – Остальные четыре я выпила дома.

– Женский алкоголизм не лечится, – напомнила Тоши.

– Спасибо, – Хана благодарно улыбнулась Мирай и проглотила таблетку. – Мне надо было снять стресс.

– Съела бы сладкое.

– Так я и съела, не помогло.

– Знаю еще один способ, – коварно заявила Тошико.

– После вчерашнего ей светит только BDSM-практика, – хихикнула Мирай.

– Оставлю это тебе, – сладко пообещала ей Хана. – Я все еще под впечатлением от твоего рассказа про ремень.

Хино надула губы, слегка покраснев.

– Это вышло случайно!

– Ну-ну, – ухмыльнулась Тошико. – Не оправдывайся, дорогая. Вот мы с Санзу…

– О-о-о, – застонала Хана, уронив голову на руки, – пожалуйста, я не выдержу таких подробностей! Дайте мне спокойно погоревать.

– А о чем горевать? – нахмурилась Мирай. – Не понимаю, что за драма. Ну, нахамила – так он сам виноват. Ты прекрасная художница, а то, что он не разглядел, насколько глубоки твои картины – его проблемы.

– Пусть идет к черту, – коротко перефразировала Тошико. – Хрен с ним.

– Вы не понимаете, – взвыла вдруг Хана, пугая стоящего поблизости официанта – ее порядком достало, что подруги почему-то твердо решили, что проблема заключается в одобрении или неодобрении Рана. – Дело не в Хайтани! Конец моей безбедной жизни. Я больше не смогу ужинать в ресторанах, мне придется перейти на лапшу быстрого приготовления – и вовсе не потому, что я ее люблю! Съехать с квартиры… А машина? Я хотела купить новую в следующем месяце…

Хана грустно подперла кулаком щеку.

– Твои картины покупают и другие люди, – Тошико сдвинула брови.

– Да, но не по такой цене, – покачала головой она. – Учитывая, что на одну картину у меня уходит месяц или два…

Хана потрясенно прижала руки к груди и обвела подруг тоскливым взглядом, жалобно прошептав:

– Я буду нищей… В конце мне придется собрать все свои картины и пойти торговать ими на барахолку…

– Ты точно не пила с утра? – Тошико хлопнула ладонью по столу. – Бред.

– Хана, ничего такого не будет, – Мирай осторожно погладила ее по плечу. – Тоши права – ты драматизируешь. Не купит Ран – купит Риндо.

– Или я, – согласно кивнула Тошико.

– Спасибо вам, – расчувствовавшись, всхлипнула Хана. – Но не стоит никого ни о чем просить. Я не хочу, чтобы мои картины покупали из жалости. Хотя… Судя по тому, что сказал вчера Ран, их покупали именно из-за этого.

– Уверена, он сказал так, что уколоть тебя, – поспешно заявила Мирай.

– Просто он обнаглел, – фыркнула Тоши.

– Согласна, – мрачно изрекла Хана. – Меня трясет от злости, когда я представляю, как он смотрит на мою картину и, видите ли, прочищает мозги.

– Это было мерзко и отвратительно, – поддержала ее Мирай.

– Не хочу, чтобы мои картины были у него! – в отчаянии воскликнула Хана.

– Он их купил, – хладнокровно напомнила Тошико.

Хино возмущенно шикнула на нее, получив взамен недоумевающий взгляд.

– Ну а что? – Муракава закинула ногу на ногу. – Она не хочет, чтобы они были у него, так что их, сжечь что ли? Я понимаю, что для тебя это значит: ты расстроена, возмущена и обижена. Но он купил их – следовательно, может делать с ними все, что захочет. И если завтра ему в голову придет разжечь ими камин…

Хана шмыгнула носом и с надеждой посмотрела на подруг.

– Ну, нет, – покачала головой Тошико. – Это опасно, глупо, безрассудно…

– Вспомни, как Ран поступил с ней, – Мирай погладила подругу по голове, и та всхлипнула еще раз. – Ужасно. Он не заслуживает любоваться ее картинами.

– И я что-нибудь придумаю, – сдалась Тошико. – Но не обещаю. Сколько картин купил Ран?

– Десять.

Муракава слабо вздохнула.

– Одна у него в кабинете, так?

– Да, – кивнула Хана. – Остальные, наверное, дома.

– У Хайтани несколько квартир, в том числе и загородная недвижимость, – уточнила Тоши. – В каком именно?

– Откуда я знаю, – жалобно простонала Хана. – Пусть Мирай спросит у Риндо!

– Нельзя, слишком подозрительно.

– Все это глупости, – вмешалась Хино. – Даже если вы узнаете, где хранятся картины, это никак не поможет. Во-первых, охрана. Во-вторых, Ран поймет, кто это сделал – сожженные картины, серьезно? Вам крышка.

Все трое удрученно замолчали.

– А что если, – робко заговорила Хана. – Что если не сжечь картины, а украсть?

– Какая разница? Картины ведь твои, – Тошико закинула в рот кусочек груши. – Только дебил не догадается, чьих это рук дело.

– А что, если забрать не только мои картины, но и вообще все? – радостно предложила Хана.

Мирай ахнула, приложив ладошку ко рту, а Муракава подавилась фруктом.

– Ты предлагаешь обворовать Хайтани? – уточнила она, откашлявшись. – Прямо полностью? Рана? Одного из верхушки «Бонтен»?

– Ага.

Чокнулась, – подумала Тошико, а вслух сказала:

– Я в деле.

– Вы с ума сошли, – Мирай поочередно наградила каждую изумленным взглядом. – Это же самоубийство. И вообще… Одно дело – забрать картины Ханы, а другое – обворовать. Да нас убьют, когда найдут, а найдут нас точно!

– Не знаю, Санзу не даст меня убить, – твердо заявила Тошико.

Сам убьет, – содрогнулась она.

– Да меня Риндо тоже, но…

Обе уставились на Хану, которая недрогнувшей рукой взялась за бокал с безалкогольным коктейлем.

– А я что? – решительно ответила Хана, которая от злости едва ли могла трезво соображать. – За меня не волнуйтесь. В крайнем случае завещаю все имущество вам.

– Дура, – фыркнула Тошико. – Но вообще, идея заманчивая.

– Однозначно, – кивнула Мирай.

– Если бы это зависело только от меня, я бы сделала это, не задумываясь, – деловито сообщила Хана, отвлекаясь на звонок мобильного.

Увиденная надпись на экране заставила ее поморщиться.

– Это владелица галереи, – шепнула она подругам, вставая и удаляясь от столика. – Да?..

– Мы же не сошли с ума? – уточнила Мирай у Тошико.

Та беззаботно хмыкнула.

– Ну, может чуть-чуть… Ты боишься?