I (2/2)
Джисон понял, что на него больше не смотрят и не слушают. Следовало бы смириться, но он стал только усерднее пытаться обратить внимание на себя.
Раздражённый папа резко встал. Тёплая семейная атмосфера сменилась напряжённой, когда стеклянный сосуд в тисках его пальцев превратился в кучу осколков на полу.
Настоящее время</p>
На чёрные волосы опустилась объёмная и пушистая белая шапка. При выборе наряда Джисон руководствовался желанием выделиться, а не комфортом. Разве что такому отшибленному стиляге в голову придёт нацепить это летом.
«Всё равно потом сниму».
Ещё немного покрутившись перед зеркалом он, наконец, вышел из квартиры и запрыгнул в вызванное ранее такси.
Дорога до Хёнджина заняла совсем немного времени. Вот парень уже стоял у входной двери этого огромного дома. Предвкушая веселье, он торопливо вошёл и первым делом бегло исследовал те комнаты, где было шумнее. В очередной такой нашёлся Чанбин.
Джисон в пару шагов оказался рядом с ним и положил руку тому на плечо. Поздороваться пришлось громко — переплёт музыки и чьих-то многочисленных голосов заглушал всё.
—У-о-о, Хан! —
Чанбин развернулся от окна на приятеля. Они пожали друг другу руки.
Парни не были близки, точно нет. Их «дружба» — ничто иное, как собутыльничество: кто-нибудь из них время от времени зовёт другого на тусовку, они общаются в пьяном бреду о насущном, а поутру снова забывают друг о друге. И так по кругу, снова и снова.
—Да… ну, в общем, как то так и выходит. —Сказал Джисон, подводя к концу, как ему показалось, неловкий разговор на трезвые головы.
—А, точно, пойло там принесли. Сгоняешь?
Хан поднялся с дивана и вышел из комнаты, даже и не спросив, куда идти. Пришлось задействовать интуицию. Что удивительно — сработало: как ему и подумалось, всё оказалось на кухне.
Пришлось протиснуться, чтобы достать до большого стола. На нём он раздобыл бутылку ликёра, а затем направился обратно.
—Ва-а. Шикуем сегодня. —Сказал Чанбин, едва завидев приятеля.
Пили они с горла, по очереди. Сперва ротовая полость отказывалась спокойно реагировать на сильный алкогольный привкус, но чуть позже рецепторы попривыкли.
—Пойдём, курнём?
Спустя минуту вместо душной и тесной комнаты предстал балкон. Свежий воздух приятно окатил разгорячённое лицо.
Чанбин выудил сигарету и зажигалку из кармана. Зажёг.
—Что за вонючие… Ты где это взял? У отца спёр? —
Джисон моментально скривился.
Он, пусть и не признаёт табак и предпочитает ему вейп, давно уже привык к запаху сигаретного дыма и носом от него не воротит. Но только не в этот раз.
Приятель усмехнулся:
—Травка. Попробуешь?
—Бин, перегибаешь как-то. Курил бы свои обычные сижки, её-то зачем?
Чанбин передразнил его и только сказал:
—Мелюзга. Как хочешь.
Джисон высунул язык, изобразив отвращение. Поднял с пола взятую с собой бутылку, уже наполовину пустую, и отпил. Тут же поморщился. Только сейчас пришло осознание того, насколько он пьян.
—Хёнджин… у которого мы щас, —
Показалось, что мысли Бина не сходятся с его словами — голос отстранённый. Хотя и Хан, сидящий на полу, тоже витает где-то далеко отсюда.
—…совсем какой-то помешанный. У него что ни день — то праздник. Короче, постоянно у себя что-то устраивает. Закорешись с ним.
В правом бедре почувствовалась вибрация. Джисон достал из кармана телефон. На экране пара уведомлений:
Ф: «Я тут»
Ф: «Ты приехал? Куда мне идти?»
—Ладно, я пойду, там Ликс пришёл.
И снова отовсюду громкая музыка, отдающаяся в голове эхом. Немного пошатываясь, он завернул за угол и спустился по лестнице вниз. Пришлось потратить какое-то время на поиски Феликса, прежде чем он был обнаружен в гостиной первого этажа.
Белоснежная макушка легко узналась среди прочих, тёмных.
—Хэ-эй.
Джисон не совсем понимал, что происходит, но сейчас, кажется, оказался в тёплых объятьях. Ли своим принципам не изменяет — по прежнему тактильный.
—Джи, я опьянею только от твоего запаха, —Отстранившись, сказал он.
—Да? А чем это плохо?
—Ну и пьянь. —Хихикнул Феликс.
—Эй, мы на тусовке, тут вообще-то пить и надо.
И, не терпя более возражений, Хан повёл друга на кухню, где ранее раздобыл ликёр.
В красном цвете, исходящем от подсветки, очерчивались многочисленные людские фигуры, которых сейчас стало ещё больше, чем тридцать минут назад. Неуклюже растолкав их, он занял место около стола, уже и позабыв о Феликсе. Скоро выяснилось, в чем причина улюлюканий и столпотворения.
С двух концов стола треугольниками расставлено по десять пластиковых стаканчиков. По каждую сторону несколько участников игры, остальные собравшиеся — эдакая группа поддержки.
«Ого, бирпонг. А я думал, в него только в американских сериалах играют».
Затуманенный взгляд, который Джисон так пытался сосредоточить на чем-нибудь, метнулся на одного из игроков. Там и остался.
Этот парень, опирающийся ладонями в деревянную поверхность, выглядел уж очень расслабленно и вместе с тем высокомерно. Больше всего выделялись пухлые губы и длинные волосы, которые под таким освещением казались слишком насыщенными, потому ясно, что блондин.
—А зачем мы пришли-то сюда? —
Феликс еле-как протиснулся к другу. Заметив, что реакции на слова не последовало, проследил за его взором. В тот момент люди разом засвистели, а объект их наблюдения ухмыльнулся победе.
Хан, обернувшись, схватил его за руку и скорее утвердил, а не спросил:
—Идём сыграем!
Тот самый длинноволосый парень обратил на него внимание. Лениво сказал:
—Всё, я выигра-ал. Пусть они —Указал на Джисона и Феликса, —Продолжат.
Первый сразу сдвинулся с места, Ликс — нет. Он пару секунд поколебался, но всё-таки решился сыграть. Они оказались друг напротив друга.
Толпы немного поубавилось.
Феликс недоверчиво оглядел содержимое красных стаканчиков — подозрительная жидкость.
—Я не знаю, как играть.
В ответ кто-то прогудел:
—Кидай!
Всё так же неуверенно, он взял маленький шарик и, целясь в ёмкости на противоположной стороне, запустил.
Джисон удивлённо посмотрел в один из своих стаканчиков, где что-то бултыхнулось.
«Принять свою участь…»
Парня и без того неплохо мотало, но проигрыш есть проигрыш.
Следующие несколько раундов ничем не отличились от первого: с каждым новым броском соперника разжигалась горечь внутри организма; Хан попал только один раз, да и тот был чистейшим везением, не более.
Когда противник был поражён, Феликс заметил на себе многочисленные взгляды, выказывающие что-то вроде уважения. Но радость его продолжалась недолго: он посмотрел на друга, чьё лицо для других едва не вызывало смех — до того уж скорченная гримаса. Будто вырвет на месте.
—Нормально всё-ё! Ты ещё понянчись! —
Хан сидел на коленях перед туалетом под обеспокоенным взглядом друга, который пытался объяснить, почему нужно вызывать рвоту, если стало плохо от выпитого.
Если бы Джисона попросили вспомнить случай, когда Феликс повёл себя эгоистично, совершенно точно повисло бы долгое-долгое молчание. Таков Ли по натуре — заботливый и считающий, что всегда за всё ответственен. Порой на этом фоне у них возникали недопонимания.
—Просто сделай уже это.
—Я не х… не хочу. И не могу.
—Ладно. Посиди, ещё попробуй, я отойду ненадолго. —Сказал Ликс. Стало слышно, как сперва цокнул он, потом — щеколда двери.
А теперь из звуков остались только шум от самой ванной комнаты и приглушённая её стенами музыка снаружи.
Джисон остался в уборной один. Это странное ощущение — находиться в одиночестве, когда всего через дверь под сотню человек, среди которых ты был несколькими минутами ранее.
Он зло пнул стену, сам не понимая причины, и следом залип в неё взглядом. В голове невесть что. С каждой секундой сменяются эмоции: сначала агрессия уступила усмешке над собственными действиями, потом стало тоскливо.
Он встал у раковины и посмотрел перед собой. Отражение.
«Чьё? Неужели это я? В кого превращаюсь?»
Рваные мысли. Они беспрестанно нагоняли, пока парень устало оглядывал себя в зеркале.
Именно тогда, по иронии, в области желудка заворотило. Джисон быстро вернулся в прежнее положение перед туалетом. Вырвало.
Легче совсем не стало. К поганому душевному состоянию прибавилось першение в горле. Теперь ещё больше мутит.
Хан в бессилии улёгся на мягкий ворсовый ковёр. Воображение как-то само рисовало на белом высоком потолке разные образы. Наверное, от их обилия голова начала раскалываться.
«Ой… точно не от них».
—Ну не-ет… —Сказал он тихо и чересчур безэмоционально, когда на лице чуть пониже щеки ощутил неприятную влажную струйку.
И собственной речи парень почти не услышал, потому что в ушах сильно зазвенело; фантазийные фигуры затемнились вместе с потолком.
Джисон вскочил. Его трясущиеся руки, пальцы которых казались совсем ватными, совершали неловкие движения в попытках остановить льющуюся кровь. Абсолютная истерия. Больших красных капель или мазков где только нет: на кофте и рубашке под ней, на подушечках пальцев и запястьях. Пострадал даже и не только ковёр, но и плитка пола.
Давление победило — туловище парня опять приложилось книзу. Он потерял сознание.
***</p>
Минхо, еле выпроводивший этих троих(одного пришлось вытаскивать оттуда, перехватив под подмышки) из уборной, через 5 минут вышел и сам.
—Ты чего здесь? —Сказал он, завидев сидящего под дверью Хёнджина.
—Привет, вообще-то.
—Виделись только что, вообще-то.
—Ну и что?
Ли состроил мученическую гримасу.
«За что мне этот ребёнок?»
—Ла-адно, —Слащаво произнёс тот, —Пойдём, Минхо-я, будем отмечать. По-нормальному, как и обещал!
—На тебя взглянешь, сразу понятно — уже отметил «по-нормальному».
—Ну и за-ну-да.
Конец вечера и начало ночи выдались нетрезвыми. Может, даже слишком. Но разве это кого-то волнует? В этом сумасшедшем тусовочном доме — явно нет. В каждом его уголке что-то бурлит: страсть, безудержное веселье… Вряд ли кто то из находящихся там думает о правильности своих действий.
Но это как посмотреть. Действий правильных или неправильных, как таковых, не существует. Только последствия.