Пролог. (2/2)

Сны?

Каждую ночь что-то страшное и жуткое. Практически ничего выдуманного. Одни сплошные обрывки прошлого: события, слова, действия.

Все вместе.

Слишком страшно.

Гермиона, наконец, сумела прийти в себя, поняв, что находится в школьной спальне в окружении своих соседок. В этот раз она никого не разбудила, и это не могло ее не радовать. Не придется терпеть на себе недовольные и непонимающие взгляды.

В них есть все: раздражение, испуг, беспокойство, жалость.

Девушка поправила запутавшиеся волосы, откидывая в сторону край одеяла. Она вспотела из-за беспокойного сна. А ведь это было не самое страшное, что ей доводилось видеть.

Сегодня ее гостьей в мире снов была Профессор Трелони, и эти слова, которые она сказала ей на третьем курсе обучения. Именно после этого случая Гермиона решила, что Прорицания эта полная чушь, которая не достойна ее драгоценного времени.

Задели ли ее тогда слова уж слишком странной женщины?

Вовсе нет.

Именно это повторяла про себя Гермиона раз за разом, вспоминая этот эпизод. Но, кажется, в ее снах было лишь то, что ее до безумия волновало, задевало, пугало и не давало покоя.

А значит, слова Профессора Трелони входили в этот список.

Они всегда ее задевали. Вот только раньше она не позволяла себе придавать им такого уж серьезного значения. Ей это было не к чему, ведь она точно знала, что это неправда, а полная чушь дамы, которая живет в душной комнате круглый год.

Но были ли ее слова неправдой?

Все чаще Гермиона ловила себя на этом вопросе.

Были ли слова Трелони неправдой?

Способна ли она любить?

До недавнего времени девушка была твердо убеждена, что влюблена. Рон казался ей тем самым, с кем она может быть по-настоящему счастлива. У них будет семья, дом и дети.

Она четко знала, чего хочет.

А потом, поймала себя на мысли, что ее жизнь похожа на дурацкий план, который человек записывает в своем ежедневнике.

Разве в жизни может быть план?

В настоящей жизни, с реальными эмоциями и неожиданными поворотами?

Вряд ли.

После этого она впервые вспомнила слова преподавателя. Впервые допуская мысль о том, что, возможно, вероятнее всего, она была права.

Ведь она любила Рона. По крайне мере, ей так казалось.

Он всегда нравился ей, и в какой-то момент он действительно заставлял ее сердце трепетать, позволяя бабочкам в животе проснуться и начать порхать.

Затем, война.

Все чувства обострены, и мозг думает иначе.

Решения, принятые спонтанно, кажутся правильными.

Надо успеть сделать все, о чем так мечтал. Надо успеть сделать все, чего так сильно хотел.

Спустя какое-то время после, когда эмоции улеглись, Гермиона уже не была уверенна в том, что в ее животе порхали бабочки.

Все изменилось.

Она изменилась.

Она впервые не хотела больше никаких планов, никаких убеждений самой себя в чем-то.

Ей больше не хотелось думать, искать пути решения, держаться за какие-то ниточки.

Ей больше не хотелось быть сильной, той, которая выдержит все испытания и понесет все на своих маленьких плечах.

Ей не хотелось быть беспомощной.

Ей просто хотелось жить, дышать и чувствовать.

Ей просто хотелось знать, что если она будет падать, рядом обязательно окажется тот, кто подхватит.

Хотелось чего-то Н А С Т О Я Щ Е Г О.

Но есть ли оно?

Она в это слабо верила.

Не верила?

Она не знала.

Девушка почувствовала озноб и поспешила вернуть уголок одеяла на прежнее место.

Надо успокоиться, угомонить свои разбушевавшиеся мысли после очередного сна и постараться уснуть.

Она так и сделала.

Тихо повернулась на правый бок, отчаянно молясь о том, чтобы сон не повторился.