Часть 27. Охота на ведьм. Королевская кровь (1/2)

— И что ты намерен делать? Геральт? Геральт, ты меня слышишь?

Лютик не любил бегать. Нет, конечно же ему порой приходилось уносить ноги со скоростью свиста от какой-нибудь излишне обидчивой женщины или ее не менее обидчивого супруга, но именно бегать с Геральтом было тяжко. Ведьмак, по факту, просто шел, широкими такими, большими шагами в сторону местной тюрьмы, а вот для отказавшегося оставлять ни к месту болтающуюся за спиной лютню в таверне менестреля это казалось марш-броском по топкой местности.

— Ты хочешь освободить девушку?

— Да. И ты мне в этом поможешь.

— Я? — От удивления у Лютика брови едва ли не улетели под шапочку. Его редко просили помочь, еще реже это делал кто-нибудь из лучших друзей, а уж Геральт и вовсе почти никогда. — Хочешь, чтобы я отвлек внимание толпы?

— Я хочу, чтобы ты вообще не привлекал внимания. Сейчас я выведу девушку, и ты проводишь ее из города до эльфийского квартала. Понял?

— Не волнуйся, Геральт, все будет выполнено в лучшем виде.

Лютик примеряет на себя такой серьезный и важный вид, что едва ли хватает сил, чтобы не заржать, хотя, с учетом умения известного всему достопочтенному обществу своими не слишком достопочтенными балладами барда привлекать неприятности, стоило приготовиться к беде. Ведьмак подходит к тюрьме, готовится долго и, вероятно, утомительно что-то объяснять стоящему у дверей краснолюду, почему ведьму необходимо выпустить, но, к великому удивлению, мужчину пропускают без разговоров.

Иорвет, курва, — думает про себя Белый Волк, — ведь уже поговорил со всеми, позаботился, а к девке заглянуть не мог. И даже своих молодцев к ней не пустил, хотя уж они-то явно не так заняты как тот, на ком теперь висит не просто мешок, а целая поклажа из проблем.

Вальга сидит в углу, обернутая в одеяло, и с безразличным видом смотрит в никуда. На звук чужого голоса, позвавшего ее по имени, девушка отвечает лишь поворотом головы и кривой усмешкой.

— Вставай, прикрой лицо краем одеяла и на выход. Тебя заждались твои лесные зверушки.

— Вызволять меня явился, беловолосый муж? — Ведьма медленно поднимается, укутываясь в кусок материи плотнее, но от зоркого глаза ведьмака не ускользает несколько алеющих пятен на шее у девушки, и Геральт мысленно чертыхается. Вот так Иорвет, вот так сукин сын! — Сам решил меня спасать, аль приказал кто?

— И то, и другое. Я, знаешь ли, вообще не понимаю, зачем ты вляпалась во все это, с учетом того, что твои волчата могут запросто порешать добрую часть города за твой арест.

— Не быть тому, будь спокоен. Эльфка с косами заходила ко мне, и я просила ее передать моему брату послание. Он не придет за мной сюда.

Торувьель. Геральт уже хотел было спросить, какого черта все с ума посходили, разбившись на странные парочки, но потом вспоминает о том, как чуть не полысел, пока Эйльхарт лечила Яевинна от ранения, и вовремя замолкает.

— Нам пора. Мой друг выведет тебя из города.

Он ведет девушку за собой, выйдя из тюрьмы первым, готовый в случае чего отражать удар, но когда его плеча касается ее узкая ладонь, резко замерает. Неужели девица передумала и решила сидеть тут, как принцесса в башне, в ожидании суженного, который не слишком торопится ее спасать? На идиотку она не походила, на наивную влюбленную простушку тоже; однако Вальга и не собиралась приносить себя в жертву, а просто решила отблагодарить. Она снимает с пальца какое-то кольцо, простенькое на вид, железное да старое, и кладет его в руку ведьмака.

— Тебе пристоит встреча со смертью, беловолосый муж. Это кольцо поможет тебе отыскать дорогу в мире духов.

Геральт какое-то время молча смотрит на свою ладонь и этот неожиданный подарок, но голос Лютика, настаивающий поспешить, быстро выводит его из оцепенения. Ведьмак благодарит ведьму за подарок и долго смотрит ей в след, пока спины Вальги и ее сопровождающего не скрываются за поворотом. Ну, вот и хорошо. Настало время разрешить иную проблему.

Он доходит до коморки Торака, достает ключ из кармана и криво ухмыляется, когда тот легко входит в замочную скважину. Правда, дверь уже была отпертой, а точнее выбитой, что говорило только об одном — Иорвет и Золтан тут уже были.

Расписка об изготовлении кубка из золота высшей пробы валялась где-то на полу в груде других выпавших из шкатулки бумаг, и ведьмак быстро догоняет что к чему. О какой оплате может идти речь, если из-за армии Хенсельта и призрачной мглы из города нельзя выехать не только в банк, но и просто в соседнее селение?

Было необходимо найти кузнеца.

Геральт выходит из дома Торака, и его внимание привлекает соседняя дверь, тоже выбитая и, скорее всего, теми же горе-взломщиками.

— Любопытно, черт побери. — Бубнит себе под нос Белый Волк, ступая внутрь, и принимается обследовать жилище.

Паутина, старое тряпье, груда каких-то мешков и разломанная стена, где раньше явно что-то стояло. Совсем еще недавно стояло, о чем свидетельствовал квадратный след на слое пыли, но теперь там пусто.

Порывшись в одном из сундуков, ведьмак находит несколько острых ножей, которые вполне сойдут для ближнего боя, и выходит ни с чем. Идей, где можно искать Торака, не было. Геральт уже почти доходит до дома старосты, как вдруг его нагоняет весь запыхавшийся, взмокший от возбуждения и суеты Золтан, с такими ошалелыми глазами, что ведьмак уже заранее готовится к самым восхитительным новостям, еще до того, как краснолюд открыл рот.

— Ты даже не представляешь, что я узнал! Где ты шляешься? У меня уже вся жопа в мыле, ищу тебя как, мать его, шлюха свою девственность!

— Позволь угадать: Торак убил жреца Ольшана, потому что тот мог свидетельствовать против него в деле об отравлении Саскии?

У Золтана на мгновение отвисает челюсть, а потом он выдает:

— А ты это, чтоб меня, как узнал?

— Это предположение. И этот ключ, — Геральт достает из кармана то, что нашел в доме Ольшана, покрутив металлом у лица краснолюда, — подтвердил мою догадку.

— А о том, что покойная монашка обвела вокруг большого и толстого Торака, заплатив лишь наполовину, а другую зажав в банке, к которому нет доступа из-за весьма понятных причин, ты тоже знаешь? — Хивай недовольно встает руки в боки, сведя брови к переносице. — А может тебе известно еще и то, что Торак безжалостно прикончил мастера Балтимора, а сейчас, чтоб его черти драли, собирается найти его тайник, взять добро и свалить через скоя`таэльские тропы через горы?

Услышав последнее, настала очередь Геральта зависнуть, молча моргая глазами. Казалось бы, маленький краснолюдский город, а дела грязнее, чем улочки Вызимы.

— Чего ты так на меня зенки таращишь? Я, между прочим, все узнал. Дружки Торака быстро раскололись после пары пинков под ребра от Яевинна. Должен сказать, удар у него…

— От Яевинна?! — Белый Волк тотчас напрягается, вытянувшись как струна, и его кошачьи глаза недобро полыхнули огнем негодования. — Какого черта, Золтан?

— А это ты поди у него сам спроси. Правда, в трактире его уже нет, он ушел с частью отряда за город, и, скажу я тебе, не ягодки собирать.

Геральт грязно выражается, потом замолкает и снова выражается. На его чертыхания оборачивается несколько проходящих мимо почтенных граждан, торопящихся на отложенный самосуд принца Стенниса, и презрительно кривят губы.

— Ты посмотри на них, Геральт. Носы воротят, как будто сами жопу иначе как жопа именуют. Знаю я таких: за хлеб двумя пальчиками, а за хер двумя руками!

— Золтан, сейчас меня куда больше волнует то, где искать Торака. Его дружки указали место?