Часть 22. Кровь и признания, любовь и истязания (2/2)
— А черт его знает. Я знаю только одно: его так давно не цепляло.
— Обычно он убегает от женщин, особенно, если они не чародейки.
— С учетом того, что Яевинн и не женщина, и не чародейка, все может закончиться весьма неожиданно. А теперь давай еще по кружечке. Кажется у меня в кармане завалялось чуть больше, чем пара золотых…
***</p>
— Яевинн, подожди!
Ответа не следует. Черноволосый мужчина слегка замедляет шаг, явно не собираясь убегать от друга, а теперь еще и любовника, как истеричная девица после неудавшегося свидания, но холодность и отстраненность читаются в каждом жесте. Взгляд васильковых глаз спокойный, а когда эльф заговорил, то голос звучал подчеркнуто вежливо и как будто церемониально.
— Я думаю, нам надо поговорить.
— Разве есть нечто, что следует непременно обсудить? Не произошло ничего, чтобы по моей или твоей вине пошло не по запланированному курсу, а если тебя интересует ситуация, связанная с…
— Нет. Я хочу извиниться.
Яевинн удивленно вскидывает бровь, скрестив руки на груди.
— Позволь спросить, за что ты вдруг решил просить прощение? Насколько я помню, ночью не случилось никаких казусов.
— Брось. Дело не в ночи. Мне было хорошо с тобой. Правда. И я не хочу, чтобы это выглядело так, будто я решил… ну…
Геральт ненавидел подобные разговоры, терпеть не мог выворачиваться наизнанку, будучи от природы крайне немногословным, а тут надо было как-то сказать, что его утренний «побег» не означает, что он, получив желаемое, решил просто все замять. Яевинн понимает к чему клонит ведьмак, и криво усмехается.
— Ты путаешь звезды с их отражением на водной глади, Волк. В этом твоя проблема. Я не одно из твоих увлечений, по наивности строящий несуществующие воздушные замки в собственном воображении. Меня не так-то легко провести, и если уж я соглашаюсь на что-то, то взвесив определенно точно все за и против.
Народ, идущий мимо, стал заинтересованно поглядывать на обоих мужчин, изрядно набравшись сплетен, которые уже крутились не только внутри таверны, но и за ее пределами. Кто-то в открытую стоял рядом и пялился, кто-то без стеснения шептался за спиной. Ведьмак, весь в дерьме гарпий, порванной куртке и белыми патлами, которые вздыбленной метлой торчали в разные стороны, даже по сторонам не смотрел, хотя желание рявкнуть на особо одаренных граждан росло с каждой секундой. Сейчас или никогда, думает он, делая шаг навстречу Яевинну.
— Я тоже взвесил все за и против. — Он хватает другого мужчину за кушак, резко притягивая к себе, и запускает пальцы свободной руки тому в волосы. — И мне понравилось решение, к которому я пришел.
И они целуются. Яевинн от неожиданности столбенеет, позволяя прижимать себя к жилистому, крепкому телу, но потом как-то хитро улыбается в чужие губы, и отвечает на ласку. Геральт буквально вылизывает его рот изнутри, прикусывая мягкие губы, а когда эльф вдруг обхватывает этими самыми губами язык ведьмака, вильнув бедрами так, что прошелся четко по паху, в котором уже нарастало возбуждение, то кажется, что весь мир перестал существовать и остались только они вдвоем.
— Охальники! Мужеложцы! Гореть вам в адском пламени!
Геральт, не сдержавшись, фыркает, наконец разорвав поцелуй.
— Любишь поражать публику? — Тихо спрашивает Яевинн, облизав припухшие губы.
— Зато теперь у тебя точно не будет причин отказываться ночевать со мной в одной постели.
И вдруг слышится крик, пронзительный и писклявый, а потом и нечеловеческий рык, словно где-то взревел раненый медведь.
— Зверь! Здесь зверь!
Геральт напрягает слух, тотчас обнажив меч, и оба мужчины бегут на шум, доносящийся с торговой площади. Они достигают эпицентра событий быстро, однако недостаточно, чтобы предотвратить кровопролитие.
На земле, свернувшись калачиком, лежал какой-то молодой парень, прикрывая голову от сыплющихся на него ударов. Он уже лежал в луже крови, пока что не ясно, чьей именно, а кмет, что охаживал его молотком по ребрам, явно собирался пробить ему череп. Люди кричали что-то про «убить зверя», однако никто из собравшихся представителей других рас вмешиваться в конфликт не спешил. Но тут раздается голос, женский, слегка хрипловатый, и уже безумно знакомый, а следом показывается и сама девушка, оттолкнувшая кмета в сторону, да с такой силой, что тот падает на спину, выронив молоток из рук.
— Босник! Босник, посмотри на меня…
Вальга упала на колени перед избитым парнем, который, как уже догадался Геральт, был одним из стаи, и пытается разжать его руки, которыми тот остервенело вцепился в затылок, закрывая голову. Этот самый Босник невнятно лепетал что-то, как неразумное дитя, а из приоткрытых губ стекала вязкая белая пена.
Мужик, поваленный Вальгой на землю, уже вновь хватается за молоток, явно собираясь пробить череп еще и девушке, но тут его шеи касается чье-то холодное лезвие. Геральт выходит вперед, загородив ведьму собой, и в этот момент ему вновь кажется, что он в предместьях Вызимы, а руки Абигайл мягким теплом лежат на его плечах.
Яевинн стоит рядом с ним, готовый в любой момент прикрыть тыл, однако оказывается не единственным эльфом, втянутым в конфликт: на площадь выходит Иорвет.