Часть 21. То, что уже не изменить (1/2)

— Холера!

Геральт идет по городу с таким убийственным видом, попутно бубня себе под нос проклятья, что даже бредущие домой краснолюды с топорами в руках почтенно уступали ему дорогу. Он доходит до стойла, где эльфы держали приведенных с собой из Флотзама лошадей, и почему-то одна из них, маленькая пегая кобылка, кажется ему будто бы знакомой. Ему хочется похлопать животное по крепкой шее, запрыгнуть в седло и просто рвануть в ночь, где не будет никого, кроме него самого, скакуна и большака, но вместо этого мужчина просто садится рядом с лошадью на небольшой пенек, служивший чем-то вроде табурета, достает яблоко и угощает им кобылку. Ночь обещала быть короткой, ведь большую ее часть он провел на ногах, а увиденное в доме у Эйльхарт отбивало всякое желание ложиться в кровать одному: там она и ее помощница вытворяли такое, о чем девочкам в лучших борделях Вызимы могло только сниться.

Чертова магичка, вероятно, начитавшись древних преданий про отважного полурослика, который отправился в отважное путешествие ради всеобщего блага, решила, что с ведьмаком можно поиграть в похожую игру и провернуть нечто подобное, самого участника событий спрашивая мало. Он едва не лишился глаза, когда отбирал у гарпий волшебное яйцо, оказавшееся чьим-то сном, потерял уйму времени в эльфийском квартале, выслушивая негодование какого-то юнца, призывающего разделаться с оборотнями как можно скорее, и уже думал наконец заняться поисками Трисс, ради которой, в принципе, он и явился в Верген, но не тут-то было. Яйцо оказалось недостаточно магическим, а искать похожие стоило в каменоломне, большая часть которой была закрыта местным старостой, и открывать ее краснолюд не собирался ни под каким предлогом; мечник Иорвета отрицал вообще какую-либо причастность к трупам или суккубам, а обследование тел убитых не дало ровным счетом ничего, поскольку подобные следы на теле мог оставить не только оборотень, но и сама суккуб или Элеас своим кинжалом. Геральт страстно желал просто закрыть дело и не создавать себе больше проблем, чем уже имелось, но суть заключалась в том, что истерия против оборотней грозила перейти в общее помешательство, а теперь к ней, кроме людей, присоединялись и некоторые из aen seidhe, с интересом внимающие историям Элеаса про кровожадное существо, с которым он столкнулся ночью…

-… в логове, сука, суккуба! Которое кто-то потом столь удачно спалил. Ты можешь в такое поверить?

Лошадь фыркает в ответ, вновь ткнувшись мордой в ладонь Геральта, но яблок там больше не было, зато в разговоре с животным сам ведьмак вдруг нашел что-то задушевное и безумно знакомое, будто он уже делал так раньше. Выходящие из корчмы пьяные в усмерть мужики опасливо косились на того, кто вот уже какое-то время жаловался лошади на свою крайне хреновую жизнь, но ничего не говорили: два меча за спиной у чудака опасно поблескивали в лунном свете.

— Может плюнуть на это все, как считаешь? Бросить и уехать куда-нибудь в Ковир или Повис. Что думаешь?

Лошади было откровенно все равно, хотя слушать она умела. Вовремя мотая головой, она быстро завоевала расположение ведьмака, который в свою очередь уже думал о том, как ему разобраться в своих чувствах к одному очень смелому, гордому и порой крайне заносчивому эльфу.

— Милсдарь, вы ведьмак?

Геральт устало поднимает глаза на подошедшего к нему мужика, который пах хвоей и березовыми листьями.

— На сегодня уже точно нет.

— Но мне очень нужен беловолосый ведьмак по имени Гервант из Рилии. А вы один здесь ведьмак и с белыми волосами.

— Да. Но я не Гервант. И абсолютно уверен, что не из Рилии. А сейчас прошу меня извинить, но я хотел бы отдохнуть.

Мужик не унимался. Он твердо вознамерился перетерпеть все издевательства над собой и даже стерпеть фирменную паскудную ухмылочку, которой Геральт обычно изгонял дух даже из бандитов в темном переулке, но возвращаться ни с чем обратно просто не мог. Как оказалось, некий черноволосый эльф с васильковыми глазами обещал отрезать мужику уши, а может еще что-нибудь, если тот не приведет в краснолюдские бани знаменитого Белого Волка. Сам Белый Волк в ответ усмехнулся еще паскуднее.

— Чего же ты раньше не сказал? Веди.

Краснолюдские купальни, конечно же, совершенно не напоминали тех, что в эльфийских руинах, однако не были лишены своеобразного очарования. На каменных плитах были изображены пышногрудые женщины с широкими бедрами, что весьма походило на статуи богинь плодородия, кое-где имелись скульптуры, где-то даже подобие мозайки на стенах. Свет от лампад и факелов не освещал всего помещения, однако создавал атмосферу интимности и помогал расслабиться, что было весьма кстати, ибо чем дальше в баню заходил Геральт, тем больше нервничал. К его великому удивлению, работали в банях не столько краснолюды, сколько люди, причем исключительно мужского пола, что, пожалуй было весьма объяснимо. За дальним столиком в предбаннике сидели распивающие самогон бородачи, напаренные и весьма разгоряченные, с любопытством рассматривающие пышные формы у одной из статуй; на одной из скамеек сидел еще один местный, только что отметеленный веником, а вот вдалеке, откуда шли ароматы не столько хвои да простого мыла, а чабреца с лавандой, явно находился тот, к кому вел Геральта бледный не к месту мужик.

— Заставил меня бегать по городу мыло искать! Берут нас на самую паскудную работу да еще и издеваются!

Ведьмак слушал краем уха, но сути дела не упускал. Люди сами не шли работать в каменоломни и шахты, но возмущались, что их берут парильщиками, когда хотелось бы в трактир да поближе к пивным бочкам.

— Дальше я не пойду. — Категорически отказался вести Геральта мужик, вручив ему полотенце и кусок мыла. — Сами давайте. Я свое дело сделал.

Краснолюдские бани были одни сплошные отсеки. Тут парятся, тут моются, тут можно искупаться. Перед тем как заявиться к Яевинну, Геральт решил все-таки привести себя в чувство, потому как от него самого пахло отнюдь не сиренью или чабрецом, а щетина уже совершенно нестерпимо чесалась, превращаясь в очаровательный седой куст. Призвав на помощь еще одного работника бани, — к слову, краснолюда, — мужчина довольно быстро дошел до необходимой кондиции чистоты, смело направляясь помокнуть в бадье, желательно не в гордом одиночестве.

Яевинн сидел в большой лохани, облокотившись одной рукой о край, и со скучающим видом провожал плывущие по воде травы, которые благоухали почти на все помещение. Завидев абсолютно голого ведьмака, приотворяющего полог в эту часть бани, скоя`таэль пробежался по сильному, жилистому телу взглядом и тотчас опустил глаза, слегка улыбнувшись. Геральт это заметил и усмехнулся в ответ.

— Не думал я, что ты будешь оценивать мое предложение присоединиться к водным процедурам столь долго. Или глупый dh`оine не сразу застал тебя в трактире?

— Не знаю, как долго он меня искал, но могу сказать точно — предложение я оценил очень быстро. — Геральт подходит к бадье Яевинна, игнорируя соседнюю и менее остывшую и опирается ладонями о край. — Могу ли я составить компанию?

Яевинн криво усмехается, и, тихо хмыкнув, согласно кивает. Вода тотчас переливается через край, но мужчин это заботит мало.

Поначалу повисает странное молчание, а зрительный контакт становится почти выжидающим — кто сделает первый шаг. Геральт не хотел, чтобы объект его симпатии решил, будто похотливый dh`oine думает только об одном увлечении, игнорируя приятную компанию, а гордый seidhe не горел желанием становится более доступным, чем позволяли честь и достоинство. То, что они оба были серьезными, прожившими не один десяток лет мужчинами, профессионально владели оружием и не единожды подвергали свою жизнь опасности ситуацию не спасало: была еще и дружба, которую боялись испортить, а факт согласия на удовлетворение физического влечения еще надо было как-то озвучить.

— Сегодня был на удивление паршивый вечер. Элеас утверждает, что оставил кинжал в логове суккуба после пожара, когда пошел на дым от огня, а доказать обратное я не могу: он оставил его на ступенях, ведущих вниз. Их огонь почти не тронул.

— Значит кто-то споро потушил пожар. Однако я сомневаюсь, что это был Элеас. — Яевинн как-то нервно дернул плечом, вспомнив о той перепалке, что была между юнцом Иорвета и Торувьель. — Скорее я поверю в его причастность к убийству тех, кто навещал суккуба.

— Иорвет запретил Элеасу покидать квартал до окончания дела. Хотя мне не верится, что он сможет отдать своего бойца на людской суд.

— Не сможет. Он хороший полководец, Геральт, хотя порой бывает чрезвычайно иррационален, тем не менее, считая таковым меня. Терять собрата по оружию не легче, чем кровного родича, а связь порой становится крепче, чем внутри семьи. Он провел бессонную ночь в поисках Камней Силы, чтобы излечить Киарана. Это о многом говорит.

— Неужто я слышу как ты восхваляешь Иорвета? — Удивленно вскидывает брови ведьмак, усмехнувшись.

— Считаешь меня необъективным?

Геральт отрицательно качает головой, примостив ее на край бадьи.

— Завтра мне придется спускаться в каменоломни, а для начала придется убедить старосту их открыть. Так что, боюсь, целый день придется провести среди гарпий.

— Боюсь завтра я также буду занят, а потому не смогу оказать тебе содействие. Хотя, признаться честно, мне пришлось по нраву столь необычное времяпровождение.

— Значит, у нас свободна только эта ночь?