Глава XX "Верный друг - птица редкая" (1/2)

— Вот это новости, Драко! — глаза Пэнси горели лихорадочным огнём, — Когда же?

— Два дня назад, — вылетело подозрительно легко.

— Один раз?.. Или несколько?..

— Несколько.

— Где это было?

— У нее… у меня.

— И как?

— Охуительно.

Блейз подозрительно смотрел на этих двоих. Пьяный Малфой отвечал односложно, что было не в его стиле. Забини, как никто, знал, каким язвительным и болтливым становился этот белобрысый циник, стоило ему выпить лишнего. Бесстрастность и равнодушие слетали с него, обнажая злую иронию или наоборот, непривычную, витиеватую искренность. Если он был в сильном опьянении, то и того хуже, болтал без умолку. То, как он вёл себя сейчас, настораживало.

Паркинсон, словно мракоборец на допросе, сыпала вопросами о подробностях, плотоядно улыбаясь.

— Пэнси, подожди, — прервал Блейз поток вопросов и ответов, — не видишь, он накачался алкоголем, сам не понимает, что говорит.

Паркинсон с явным недовольством развернулась к Забини, готовая резко его осадить, как Малфой вдруг обмяк, и его голова упала на сложенные на столе руки.

— Ах, — с сожалением проговорила Пэнси, — Драко перебрал.

Забини с волнением смотрел на происходившее. Неужели эта дрянь подлила Малфою сыворотку правды? То-то она мельтешила с его кубком, наклонялась, чтобы Забини смотрел ей в распахнутую рубашку, а не на её пальцы.

Блейз поднял руку и в ладонь прилетел кубок Драко. Он внимательно осмотрел жидкость. На поверхности напитка плавали едва заметные разводы, словно масляные капли. Поднял глаза и встретился с прямым взглядом Паркинсон. Протянул ей кубок и хрипло проговорил:

— Пей.

— Нет, — она с вызовом смотрела на него. И это сказало ему больше, чем если бы она вдруг встала и призналась. Он отставил кубок, резко поднялся и подошёл к ней. Пэнси, без тени страха, даже с надменностью, уставилась на него. Забини взял её руку, на которой блестело кольцо. Рубин, размером с перепелиное яйцо, словно паучьими лапками, охвачен тонкой оправой, вокруг которой были мелкие блестящие камешки.

Блейз попробовал невербально его открыть. Замысловатая оправа услужливо щелкнула. Он откинул рубин в сторону, как крышку — под ним оказалась маленькая пустая емкость, в которой были видны остатки масляной жидкости. Блейз медленно перевёл глаза на издевательски кривившую губы Пэнси.

— Ты совсем охренела, Паркинсон? — тихо проговорил Забини, брезгливо бросив руку ей на колени, — Ты что, не знаешь, какой эффект дает веритасерум вместе с алкоголем? Он будет в отключке сутки, а потом словит отходняк, не хуже, чем от запрещённых зелий.

— Если ты не полезешь в это, Забини, — хладнокровно ответила Пэнси, — он подумает, что это всего лишь похмелье.

— Один вопрос, Паркинсон, — презрительно хмыкнул Блейз, — с чего ты взяла, что я буду тебя покрывать?

Под его взглядом она, не, спеша вытащила свой мундштук, вставила в него сигарету и прикурила. С явным удовольствием затянулась и, наконец, проговорила:

— Там было всего две капли, Забини, — она выдохнула серый дым, — Хватило на две минуты, но он влил в себя уже не меньше бутылки огневиски, поэтому такой эффект. Проспится до утра, ну, поломает чуть…

— Ты ненормальная, — покачал головой Забини, — Зачем тебе это было нужно?

— А это, дорогой мой Блейз, — высокомерно сказала она, — наши с Драко дела.

— Тебе не кажется, что твои делишки с сывороткой правды очень плохо пахнут? Малфой не будет в восторге.

— Сыворотка вообще не пахнет, если ты не в курсе, Забини, — с сарказмом ответила та. — Он не узнает, если кое-кто не будет распускать язык. Это модифицированное зелье, с эффектом амнезии на время действия. Я скажу, что он сам, добровольно мне всё рассказал, когда был пьян, вот и всё, — спокойно проговорила она, делая затяжку.

— Ты не ответила, — медленно проговорил Блейз, — почему я должен покрывать тебя?

— Мне всё равно, Забини, — равнодушно выдохнула она, снова затянувшись.

В гостиной повисла тишина. Неприятная и густая, как дым от сигарет Паркинсон, почти неподвижно висящий в воздухе.

— Сучка. — скрипнул вдруг зубами Блейз, отвернулся и снова сел на своё место, — ты воспользовалась тем, что он выбит из колеи этой историей с его матерью и профессором. Хер бы ты провернула это, не будь он в таком состоянии!

— У всех нас есть слабые места, дорогой, — философски проговорила она, — вот Драко, например, выиграл пари со мной. Но он проиграл в другом.

Она вдруг встала, уничтожила сигарету, и подхватила сумочку.

— Однако, мне пора, — накинула мантию на плечи, — передашь спасибо за вечер.

Она стремительно пошла к камину. Вдруг остановилась, как будто вспомнив о чём-то.

— Кстати, Забини, — обернулась она, — не советую вставать на моём пути. У меня есть рычаги давления на Малфоя.

— Вы посмотрите, кто мне угрожает! — не сдержался от ухмылки Блейз, — Какие у тебя рычаги? Затрахаешь его до смерти? Или высосешь ему мозг через его член?

Паркинсон замерла, рассматривая его. Презрительно хмыкнула:

— Я уничтожу то, что ему дорого, Забини.

И она скрылась в зеленой вспышке камина.

Блейз остался в гостиной вместе с Малфоем, который по-прежнему лежал в бессознательном состоянии. Мерлин, опять этот придурок вляпался в какое-то дерьмо. Почему он не может жить спокойно? Ладно, с пожирателями он связался не добровольно, но с Паркинсон-то что? Он снова посмотрел на друга. Надо как-то транспортировать его в спальню.

— Эльф этого дома, — позвал он, — покажись.

Эльфийка возникла перед ним.

— Что это с хозяином?.. — с неподдельным волнением она уставилась на Малфоя.

— Твоего хозяина надо переправить в спальню, справишься? — сказал Блейз.

— Конечно, мистер! — она засуетилась.

— Подожди, как тебя зовут?

— Фанни, сэр, — склонилась эльфийка.

— Так вот, Фанни, уложишь мистера Малфоя в постель, а утром я приду, чтобы поговорить с ним. Передашь ему?

— Конечно, без проблем, сэр!

— Уведоми меня, когда он придёт в себя.

Фанни кивнула, ринувшись к своему хозяину.

— Отлично, — пробормотал Блейз, наблюдая за действиями эльфийки, которая ловко левитировала бессознательное тело его друга к лестнице на второй этаж.

Забини шёл по дороге в Хогвартс и размышлял.

Что за девушка в этом пари и гадать не нужно. Конечно, Грейнджер.

Ему не нужны подробности, достаточно было того, что он слышал, чтобы понять происходящее — Малфой все же добился своего. Еще и с подачи Паркинсон. Ловкая штучка хитростью направляла его и дёргала за нужные ниточки самолюбия и гордости, а он попался на эту удочку. Кто бы мог подумать, Малфой!

Блейз с некоторой неловкостью вспомнил его разговор осенью с Драко — когда он грубо пошутил, на счет Грейнджер. Что-то вроде намёка, чтобы тот прожарил её как следует, когда поймает.

Но кто ж знал, что его слова окажутся такими пророческими!.. Он и представить не мог, что Грейнджер, лучшая ученица и нынешний преподаватель, попадётся под чары Малфоя, который её обижал в школьные годы. Которая, к тому же, по слухам, была чуть ли не замужем за Уизли.

С другой стороны, Грейнджер ведь очень жалостливая. Неизвестно, что там ей наплел Малфой, пока исправно ходил на дополнительные занятия по магловедению. Каким бы отвратительным не был у него характер, его было за что пожалеть.

Забини не мог не признаться, что отчасти понимает Грейнджер — например, он сам проникся жалостью к этим двум девчонкам, близняшкам Флорой и Гэстией Кэрроу. Их родство с Амискусом и Алекто Кэрроу, хотя и дальнее, бросало тень на них. Блейз хорошо помнил тот год, когда эти двое пожирателей смерти бесчинствовали в Хогвартсе. Сестрички Кэрроу были тогда на пятом курсе, он видел, какие они были запуганные, с полными ужаса глазами. Такими же, как и у остальных студентов, не имевших отношения к пожирателям.

После войны, когда их родственников заслуженно упекли в Азкабан, на девчонок обрушилось общественное порицание, как будто они тоже были виноваты в чём-то. Как и Драко, они расплачивались за ошибки родственников, будучи детьми.

Правда, про них быстро забыли. В Битве они не участвовали в силу возраста, да и не находились на виду у общественности, как Малфой. Но все же, прецеденты намеренной несправедливости в отношении этих девчонок были не однократно — Гэстия не раз на это жаловалась. Некоторые волшебники считали своим долгом высказать им своё справедливое мнение об их родственниках, всячески намекая, чтобы девчонки не думали, что это просто так забудут и простят. Флора со вздохом говорила, что из-за её фамилии на неё везде косо смотрят, и она даже хочет поскорее выйти замуж, чтобы избавиться от этой предвзятости. Гэстия, с которой встречался Блейз, по этому поводу помалкивала, но он знал, что считает она приблизительно так же.

Но равнять Гэстию Кэрроу и Драко Малфоя, конечно, всё равно что сравнить цыплёнка и павлина. Малфой, хоть и не был жестоким, но имел отвратительный характер, его снобизм зашкаливал, а самомнение достигало небес. Хоть бы кто-то уже укротил этого белобрысого придурка, которого война ничему не научила, а лишь уверила в своей исключительности — дескать, он тот, у кого не было выбора, поэтому давайте его простим и будем закрывать глаза на все дальнейшие поступки. Не так это работает, нет, сэр.

Вот Грейнджер на него оказала бы положительное влияние, вдруг пришло ему в голову. Только не продраться ей через установки о чистоте крови, записанные на подкорке головного мозга Драко Малфоя. Хотя они с Забини не раз обсуждали это и тот говорил, что понял, что чистокровность не имеет значения, все равно — одно дело говорить, когда тебя это не касается, а другое — непосредственно вариться в этом. Не хватит у Малфоя смелости быть с такой, как Грейнджер, с сожалением думал Блейз. Да и о чём может быть речь, если она преподавательница, а он студент? За такое её вышвырнут из школы, да и его тоже.

Хотя, учёба — это же не навсегда. Но Малфой ждать её не будет, это не его амплуа.

Теперь об их связи известно Паркинсон. И что она будет делать с этой информацией, Салазар Слизерин только знает, но Блейз чувствовал, что она непременно использует это в своих интересах. Еще в школе за ней была замечена беспринципность и хождение по головам для достижения своих целей.

Забини зашел на территорию Хогвартса. До отбоя пятнадцать минут, он как раз успеет.

Завтра утром он поговорит с Малфоем, и попробует переломить этого упрямца.

***</p>

Пробуждение было ужасным. Ломило виски и во рту было сухо, как в пустыне. Странное головокружение и дезориентированность доставляли ещё большие мучений. Малфой с трудом сел, свесив ноги с кровати и обхватив голову руками.

— Фанни, — он услышал свой хриплый голос, как будто со стороны.

Эльфийка тут же возникла возле него:

— Хозяин проснулся? Мистер Забини просил уведомить его об этом.

Малфой с трудом кивнул, борясь с приступом тошноты и слабости.

Фанни исчезла с громким хлопком, который как будто кувалдой ударил его болью в затылок. Что за огневиски они пили вчера? Или всё дело в том, что он перебрал? Он ничего не помнит. Последнее, что он припоминает, это что Паркинсон приставала к Забини. Потом она говорила про их соглашение и пари… Салазар, как трещит голова. Надо было попросить Фанни принести антипохмельное зелье, сам он не в состоянии сосредоточиться, чтобы призвать его магией.

Вдруг резкий спазм в животе заставил его с последними силами рвануть в ванную комнату — там он упал перед унитазом и его желудок очистился. Ну вот, такое с ним происходило, наверное, лет в пятнадцать, в первый и последний раз. Когда они с Забини и Ноттом стащили бутылку огневиски у его отца и выпили её, даже не закусывая. Как тогда орал на него отец, когда обнаружил их компанию, вусмерть пьяную, гонявшую эльфов по саду мэнора! И как было плохо следующим утром.

Но даже тогда, на сколько Драко помнит, не было так отвратительно, как сейчас. Ощущение, что ломает каждую косточку в твоём организме — без боли, как будто кто-то, смеху ради, наложил обезболивающие чары, но при этом забыл про нервные окончания, которые выкручивались, заставляли тело извиваться в судорогах и испытывать сильнейшую лихорадку, от которой трясло все тело.

Может, огневиски был отравлен? Может, Паркинсон и Забини тоже где-то тут корчатся в мучениях? Это чья-то месть или что?..

Малфой снова впал в забытье, прямо на полу ванной комнаты.

Когда он очнулся в следующий раз, увидел лицо Забини перед собой. Тот, по всей видимости, пытался привести его в чувство с помощью волшебной палочки. Драко увидел, что снова оказался на кровати.

— Блейз… — невыносимая судорога скрутила его тело.

— Так, Малфой, это действительно я. Сможешь выпить вот это? — взгляд с трудом сфокусировался на какой-то жидкости в стакане, имеющий неприятный серый цвет.

Он с трудом протянул руку, взяв стакан и попытался поднести к губам, но руку так трясло, что он не мог попасть в рот. Кое-как он все же опрокинул содержимое, судорожно сглотнув, почувствовав, что сейчас его желудок снова взбунтуется. Он без сил откинулся на подушки, с трудом вытирая ладонью холодный пот, выступивший на лбу. Салазар, отчего так плохо? Алкоголь был прямиком из подвалов мэнора. Он, конечно, вчера совсем не ограничивал себя, но не на столько же!..

Внезапно ему стало легче. По всей видимости, зелье, которое дал ему Забини, стало действовать. Он приоткрыл глаза и увидел Блейза, который спокойно сидел в кресле.

— Ну что, Малфой, оклемался? — услышал он его голос.

— Забини… Мне казалось, что я скоро отправлюсь к праотцам.

— А ничего удивительного. Твоя подружка подлила тебе веритасерум.

Сознание вдруг прояснилось. Драко открыл глаза и, несмотря на все еще ощутимую лихорадку, попытался принять сидячее положение.

— Блядь… Паркинсон сделала это?

— Ну не я же подлил тебе сыворотку, чтобы выспросить о твоих подвигах, Малфой, — иронично проговорил Забини.

Драко знал, что она на это способна, но вчера все его мысли были о матери и профессоре, поэтому их соглашение для него отошло на второй план.

— Сука. — выдавил он, почувствовал лихорадочную дрожь, пронзившую всё тело. Сжал ладонями виски, в надежде, что это поможет унять боль.

Он ожидал, что Забини пустится в нравоучения, но тот молчал. Постепенно состояние прояснялось всё больше, лихорадка медленно отступала.

— Что делать-то будешь, Малфой? — услышал он. Забини сидел за его письменным столом, потягивая кофе, который ему принесла эльфийка.

— А я что-то должен делать? — огрызнулся он.

— Хм. Действительно. Ты уже всё сделал, правда? Спор выиграл. Так чего трофей не забрал, м-м?

Малфой застонал. Мерлин бы побрал этого проницательного Забини, вечно ему достаточно нескольких фактов, чтобы получилась целая картина происходящего. Ему не нравилось, что он валяется в кровати перед другом, поэтому с трудом встал, сделал пару шагов и повалился на софу.

— Ты когда-нибудь задумываешься о последствиях своих действий?

Слова отозвались эхом из прошлого. Вот и Грейнджер ему сказала так в тот день. Когда он ворвался к ней в класс и полез целоваться на глазах у школьников. Может, они правы? Нужно прекращать жить моментом, а задуматься о том, что будет дальше? Но он хорошо всё продумал, после школы — министерство, заработать авторитет и стать министром Магии! Разве этого мало для долгосрочных планов?

Но Драко понимал, что Забини и Грейнджер не об этом ему говорили. Это было сказано о последствиях его действий для других — то, о чём он никогда не задумывался, если ему это было не выгодно.

— Блейз, Паркинсон просто любопытная сучка. Да и что она может сделать?

— О, — произнёс друг иронично. — Конечно, что она может сделать с этой информацией? Отправить директору школы, например. Мало? Ну, тогда поделиться с Ритой Скитер. А может, и то, и другое? Чтобы наверняка.

— Зачем ей это?

— Потому что она может это сделать, вот и всё, — сдержанно ответил Забини, — и тебя тоже зацепит. Помнишь, что я говорил? Что простили бы рядовому студенту, Драко Малфою с рук не сойдет.

— Блядь, — он потер глаза. — Говоришь, она подлила мне веритасерум? От этого так ломало?

Блейз утвердительно кивнул. Малфой принял сидячее положение на софе, всё еще испытывая головокружение.

— Она выспрашивала меня? — сфокусировал он взгляд на Забини, — И… Что я отвечал?

— Ты сказал, что выиграл ваш спор, — сдержанно проговорил тот.

— И всё? — явное облегчение прозвучало в его голосе.

— Ну, как, всё, — вздохнул Блейз, — она успела узнать несколько подробностей.

Неприятное чувство возникло где-то в груди, тяжелое, склизкое.

— Мне нужно знать… Что я говорил.

— Она спросила когда, сколько раз, где и насколько хорошо, — каждое слово словно вбивалось ржавыми гвоздями в его голову.

— И я…

— Технически, не ты, а сыворотка, — пожал плечами Блейз, — Но кого это волнует?

Малфой молчал. Он недооценил коварство Паркинсон. Она сделала ловкий ход, воспользовавшись его слабым положением. Теперь она знает.

— Скажи мне, Малфой, — услышал он ровный голос Забини, — тебе вообще зачем всё это надо было? И что ты хочешь от неё теперь?