Часть Х "Последний день октября" (1/2)

His happiness is never real

And mindless sex is how he feels…<span class="footnote" id="fn_31267442_0"></span></p>

(«I Was Never There» The Weeknd)</p>

Осознание яркой вспышкой осветило её разум.

Толкнула его руками в грудь с такой силой, на которую только была способна. Со страхом покосилась на дверь, не зашел ли кто, пока они так упоённо целовались? Но нет, в классе было пусто. Лихорадочная дрожь завладела всем её существом, её трясло, и она старалась, что бы Малфой этого не видел.

Тщетно.

Конечно, он всё видел и понимал. Он просто стоял на том месте, куда она его

оттолкнула, и смотрел. Нет, ни тени насмешки, никакого превосходства или злорадства. Малфой просто наблюдал, что будет дальше.

— Уходи, — голос был неприятно хриплым.

Он не двинулся с места.

Гермиона смотрела на него, не моргая. Но выдержки хватило ненадолго. Отвернулась, выключила магнитофон, и отошла к окну. Хотелось, конечно, убежать в свою комнату, запереться и дать волю эмоциям, но ей казалось, что это трусливый поступок. Нет, она не доставит ему такого удовольствия, ей хватит сил смотреть ему в глаза. Уйти должен он, при чём, чем быстрее, тем лучше. Уставившись в темное небо, затянутое тучами, она чувствовала, как жгут глаза невыплаканные слезы. Тишина за спиной. Почему он так мучает её? Почему не уходит?

Малфой стоял на своём месте и лихорадочно думал, как поступить дальше. Он не рассчитывал, что она останется в классе и будет ждать, пока он сам уйдет. В его представлении она должна была либо кричать на него, либо убежать в свою комнату. Грейнджер ломала стереотипы. Посмотрела на него своим пронзительным взглядом, как будто он не поцеловал её, а на её глазах свернул шею тому рыжему существу, которое она называет котом. Спокойно развернулась и стоит у окна. Ждет, когда он капитулирует и уйдет.

Да черта с два! Хорошо, Грейнджер, раз такая смелая, играем на равных. Он невербально закрыл дверь в класс. Действительно, как-то слишком увлеклись, не подумав, что кто-то может заглянуть в класс. Грейнджер почувствовала, что он закрыл дверь. Развернулась к нему, как будто готовая нанести удар на поражение.

— Ну, и зачем ты закрыл дверь?

Отлично. Она не обвиняет его в том, что он её поцеловал. Это радовало. Другая на её месте ударилась бы в слезы и обвинила его во всём — только тут Драко не проймешь: его вина тут такая же, как и её. Всё было добровольно, он не имеет привычки к чему-то принуждать. Она хотела — она получила, и ей явно это нравилось. Как и ему, не смог он не признать, с каким-то чувством неуверенности и беспокойства. Но он проанализирует это позже, сейчас ему нельзя эмоционировать.

— Я подумал, что нам нужно поговорить, — ответил он тихо. Правильно выбранный тон — залог успеха не только с женщинами, но и в политике.

— Поговорить… — повторила она тоже тихо, но что-то такое потерянное было в этом тоне, что внутри него против воли сжался болезненный узел.

Она обняла себя руками, по-прежнему стоя у окна, облокотившись на подоконник. Буравила его глазами.

— Ты хоть понимаешь, Малфой, что нас с тобой за это могли бы вышвырнуть из школы? Если бы кто-то вошел?

Драко чуть не ответил, что в следующий раз осмотрительнее всего будет закрыть дверь, но прикусил язык. Она сейчас не в том настроении, чтобы шутить.

— Но никто не вошел, Грейнджер, — в тон ей ответил, — но даже если и вошел, я бы взял вину на себя, сказал бы, что это я полез к тебе.

Она горько усмехнулась. Действительно, обращаться «мисс» к той, с кем пять минут самозабвенно целовался, было глупо. Она не могла этого не признавать, он общался с ней на равных, и то была полностью её вина. Не смогла удержать дистанцию.

— И откуда же такое благородство? — колко спросила Гермиона.

— Ты знаешь, откуда, — он входил в свою излюбленную фазу: психологическая атака.

— Что ты имеешь в виду? — она, казалось, серьезно не поняла намека.

— Разве это не очевидно? — спросил он, медленно приближаясь к ней, наблюдая, как она сжалась, готовая отшвырнуть его, если не физически, так проклятьем. Но он всего лишь подошел к окну и встал рядом, глядя в темноту вечера за стеклом.

— Так и будем играть в вопросы? — Гермиона вдруг ощутила такую усталость, что хотелось просто сползти на пол и уткнуться лицом в колени.

— Нет. Если непременно нужно сказать словами, а не намеками, то я уже говорил: я сделал бы это из чувства глубочайшей симпатии к вам, мисс, — опять перешел на уважительный тон Малфой.

Он не смотрел на неё, его взгляд блуждал где-то над запретным лесом, и голос его звучал глухо.

— И что мне теперь делать с этим знанием? — едко поинтересовалась она, — попробовать проникнуться в ответ?

Он повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Как будто сжигал до тла всю её выдержку, мнимое спокойствие и шаткое равновесие. «Он знает, он знает, что я уже… прониклась!» — в смятении подумала она.

— Не отталкивать меня, — ровно проговорил он.

— Не отталкивать тебя? — вырвался нервный смешок, — то есть, позволить тебе растоптать мою репутацию, моё имя смешать с грязью?

— Значит, вот так ты воспринимаешь мои чувства к тебе? — он сам поразился, как трудно дались эти слова. Очень натурально, Драко даже мысленно поаплодировал себе.

— Чувства?.. — она с какой-то горечью расхохоталась, — И какие же чувства, Малфой?..

— Чувство глубокой нежности, — медленно проговорил он, — желания обнимать, целовать и сделать тебя счастливой…

Гермиона смотрела на него широко открытыми глазами, словно не веря своим ушам, что он это произнес.

— Ты в своём уме? Ты думаешь, что я поверю тебе?.. За кого ты меня принимаешь, за тех старшекурсниц, с которыми проводишь субботние вечера в ванной старост?..

«Бля-ядь, она знает. Она знает, драккл её побери, но откуда?» — лихорадочно думал он. Вместе с этим он ощутил радость от осознания, что она следила за ним, она интересовалась, с кем он бывает.

— Да, у меня были связи. Как и у вас, мисс, не так ли? — отказываться было глупо, она явно уверена в том, о чем говорит, — Но мы с вами взрослые люди. Если нас тянет к друг другу, то почему бы нам с вами…

— Замолчи! — прохрипела она, — замолчи, Мерлина ради!

Она перевела дух, и с каким-то отчаянием посмотрела на него:

— Малфой. Почему я стою тут и выслушиваю все это?

— Ты знаешь ответ, Гермиона, — он не отвёл глаза.

Она действительно знала.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Я уйду, — он тоже жаждал покинуть этот класс, — но прежде я скажу одно: ты боишься своих чувств. И если ты захочешь, я покажу тебе, что напрасно.

С этими словами и оттолкнулся от подоконника и стремительно покинул класс.

Драко шел по коридорам Хогвартса, стараясь унять непонятное, щемящее чувство. Он собирался сегодня вечером зайти в гостиную Слизерина, но ощутил, что хочет побыть один. Вместо этого он пошел в свою комнату, накинул мантию и вышел из Хогвартса, направившись к квиддичному полю. Ветер трепал полы его мантии, и обдавал холодным ветром с дождем лицо.

Малфой дошел до трибун и сел под навесом на скамейку. Ему нужно было срочно разобраться в том, что произошло на занятии. Он мысленно поздравил себя с тем, что улучил нужный момент, поймал волну и практически беспрепятственно перевел их «отношения» на новый уровень. Поцелуй был, и она, казалось, забыла обо всём на свете, пока не пришла в себя. Надо признаться самому себе, что и Драко получил что-то вроде удовольствия, целуя её. Не только ощущение триумфа, нет. Что-то было тут еще… Какая-то разливающаяся по венам нежность, что-то такое аморфное, неуловимое. Это очень удивило, выбило из колеи. Когда она его оттолкнула, он совершенно был сбит с толку, погруженный в собственные ощущения.

И еще. Он был приятно удивлен, что Грейнджер не разревелась, не показала своей слабости. Не убежала с истериками, не бросилась обвинять его. Он, признаться, ожидал именно такого поведения от неё. Вместо этого она смело смотрела ему в глаза, не скрываясь, не зажимаясь. Казалось, она признает, что её влечет к нему, но вместе с этим она показывала, что сил в ней предостаточно, чтобы противостоять своим слабостям. А она с характером, думал Драко, и это ему нравилось. Не так проста, как ему казалось. Что ж, тем интереснее. Сегодня они расставили все точки над «i», он прямо заявил о своих намерениях, и она не отрицала, что её к нему тоже тянет.

Драко пожалел, что не захватил бутылку огневиски или хотя бы сливочного пива с собой — захотелось выпить. Но идти к слизеринцам не было желания, почему-то казалось, что все эти приятные ощущения от поцелуя с Грейнджер выветрятся и смешаются, а ему хотелось ощущать их концентрировано.

Поэтому он решил побыть один еще немного, прежде чем пойти к себе и завалиться спать. Сегодня не хотелось даже встреч с пышногрудой когтерванкой Ирис.

***</p>

Гермиона так и осталась стоять в полутемном классе у окна.

Чувствовала ли она сожаление, что потеряла бдительность и увлеклась, да так, что позволила ему целовать себя прямо посреди класса?

Да. В её системе ценностей это приравнивалось к измене. И она не могла отделаться от мыслей, что предала Рона. Вот так просто, почему-то собственные мысли, в которых она признавалась себе, что испытывает болезненное влечение к Малфою, не казались ей предательством. А вот танец, поцелуй — это уже не тайные мысли и желания, это уже вполне себе действие, в котором участвуют двое.

Но то, что было дальше… об этом не хотелось думать и ни с кем делиться. Лучше б этого не было. Лучше бы она убежала в свою комнату, чем стояла и слушала то, что не должна была. Он же предлагал ей своеобразную модель отношений — в тайне и без обязательств. Ей претила одна мысль об этом.

С другой стороны, предложи он прямо тут ей руку и сердце, было бы легче? Смешно. У него нет сердца, есть только наглость и невообразимое обаяние, под которое она попала случайно. А случайно ли?..

Внезапно она увидела из своего окна темную фигуру, вышедшую из ворот Хогвартса и направившуюся куда-то за угол школы. С такого расстояния трудно было разглядеть четко, но она почувствовала: это Малфой. Сердце ёкнуло и она до рези в глазах всматривалась в слабо освещенный двор — фигура удалялась, и ветер трепал явно светлые волосы. Это мог быть только он. Гермиона рванула к себе в комнату, выхватила из стола карту мародеров и поспешно шепнув нужные слова, развернула её. Это действительно был он. Точка, отмеченная, как «Драко Малфой» стремительно двигалась по направлению к стадиону для квиддича и замерла в одиночестве где-то на трибунах. Он ждет там кого-то? Иначе зачем, в такую погоду, в такое время дня находиться там? Если только он не ищет уединения, чтобы подумать о случившемся.

Но это слишком приятная и сладкая мысль, чтобы быть правдой.

Гермиона оставила карту открытой, занялась своими делами, поглядывая на точку «Драко Малфой». Он просидел там в одиночестве не менее двадцати минут, затем медленно начал движение в школу. С удивлением она обнаружила, что он прошел в свою башню старост и остался там. Один.

Гермиона уже не раз использовала эту карту. Она не могла удержаться от соблазна, чтобы проверить, где проводит свои вечера Малфой. И самое главное, с кем. Пару раз она «застукала» его с когтевранкой Ирис, в другой раз со слизеринкой Кэрроу в уединенных местах. Не нужно было быть ясновидящей, чтобы понять, чем они там занимались, и Гермиона ощущала невнятную тоску, хотя понимала, что не имеет на это права. Он свободен, молод и конечно, такое времяпрепровождение для него было ожидаемо.

Но сегодня в её душе был такой раздрай, что она почувствовала, что не смогла бы вынести, если бы он был с кем-то… Знание того, что он один с тех пор, как ушел от неё, было бальзамом на её истерзанную душу. И она закрыла карту и легла спать. Поскорее бы оставить этот день в прошлом.

Только вот одна тяжелая мысль вертелась у неё в голове перед сном. Это не терпело отлагательств и теперь требовало решения. Вздохнув, она открыла глаза и уставилась в темноту комнаты. Дальше тянуть не было смысла. Как говорят, если у пегаса нет крыльев, не жди, что он полетит.

***</p>

Все последующие учебные дни шли своим чередом. Гермиона обнаружила, что Малфой не намерен каким-либо образом намекать ей на прошлую пятницу и вел себя в обычной отстраненной манере при других присутствующих.

Это, несомненно, вызывало у неё чувство облегчения.

В четверг она получила письмо от Рона. Он предлагал ей встретиться в пятницу, на Хэллоуин, в каком-то уютном кафе в магловской части Лондона. Это значит, что на празднике в школе её не будет.

И это возвращало к мысли, которая раздирала её душу своей неотвратимостью: Гермиона должна расстаться с Роном.

Это решение она приняла еще в ту пятницу. Конечно, Малфой не являлся причиной… Он был всего лишь следствием того, что Гермиона поняла, что не может дальше разыгрывать серьезные отношения с Роном.

Она хотела бы, чтобы всё это прошло тихо и безболезненно — но понимала, что это невозможно. Слишком многие ждали от них того, чего Гермиона не ощущала в себе. Ей становилось нехорошо от мысли, как она объяснит это Гарри, Джинни, мистеру и миссис Уизли, своим родителям и, наконец, самому Рону. Но тянуть дальше она не могла — это было бы несправедливо ни к нему, ни к самой себе. Если нет чувств — зачем давать ложную надежду, что всё нормально?

Дождаться его с учебы и через год объявить, что всё кончено?

Когда-то она прочитала в одном из магловских романов фразу, которая запала ей в душу: «Яд нужно глотать сразу, человек либо умирает, либо остается жить. Если смешивать его с сиропом и пить по глоточку — это скверная, отвратительная вещь». Да, она теперь в полной мере понимала, о чем это было написано.

Можно давать надежду, но итог все равно будет один. Можно обманывать Рона, друзей, родителей, но себя не обманешь.

Гермиона решила завершить подготовку к Хеллоину и прочие дела заранее. Вспомнив, что у неё завтра еще и дополнительное занятие с Малфоем, она пожалела, что не сказала ему об этом на занятии. Впрочем, у нее же был тот зачарованный блокнот? Она достала его, открыла нужную страничку, поморщившись, невольно перечитав их переписку.

«Малфой, завтра занятие отменяется.»

Ответ пришел незамедлительно. Он его из рук не выпускает что ли?

«Почему?»

Она ответила: «Хеллоуин».

«Понял. Сегодня нельзя отработать?»

Она поразмыслила. Странно, но после того их поцелуя и трех дней самокопания, к ней пришло какое-то спокойствие, как будто на рану положили лечебные травы. Она уже не боялась его. Да и он не полезет к ней, почему-то она была в этом уверена. Поэтому написала:

«Если готов к опросу, то приходи прямо сейчас».

И вот Малфой, как всегда, одетый с напускной небрежностью, снова заходит к ней в класс, как неделю назад. Нет, она не зальется краской. Гермиона смело смотрела ему в глаза. Он сел за парту.

— Вот опросник по прошлой теме, Малфой. Надеюсь, ты прочитал самостоятельно о современной музыке ту литературу, что я дала тебе.

Он кивнул, придвигая к себе пергамент с вопросами.

— Как закончишь, можешь быть свободен, — Гермиона открыла контрольные работы второго курса и принялась за проверку.

Через полчаса Малфой отлевитировал ей свой пергамент на стол.

— Мисс, я могу подождать, пока вы проверите?

Гермиона пристально на него посмотрела. Нет, он не собирается говорить о прошлом занятии. Она пожала плечами:

— Хорошо, — взяла его пергамент и начала проверять, — неплохо. В целом, почти без ошибок.

— На меня хорошо повлияло практическое занятие, — не удержался Драко от намека.

Гермиона сверкнула глазами и ничего не ответила, поджав губы.

— Вы будете завтра на празднике? — как бы между прочим, спросил он.

— Нет, — ответила Гермиона, — Меня не будет до вечера воскресенья.

— Хороших вам выходных, мисс.

— Спасибо, тебе тоже.

Малфой удалился. Мерлин, ну почему вдруг такая тоска накатила, что руки опускались?

***</p>

После отбоя Драко зашел в гостиную Слизерина. Пусто, это хорошо, но заглушающие чары он накинет. Пэнси прислала записку, что хочет поговорить с ним по каминной сети, поэтому подобная осторожность не будет лишней.

Пламя в камине вспыхнуло.

— Драко? Ты здесь?

— Привет, Пэнси.

— Здравствуй, друг! Поздравь меня: ты разговариваешь с младшим сотрудником портального управления!

— Вот это новость, Пэнси! — Драко усмехнулся, — Я, пожалуй, даже не буду спрашивать, как ты получила это место.

— Именно, Драко! Маклагген так мил к моей несчастной судьбе, что внял моим вздохам, как тяжело мне работать за печатной машинкой с утра до вечера. Он пошел к своему начальнику и предложил мою кандидатуру, вместо какой-то стажировавшейся на эту должность ведьмочки.

— Ну что ж, Пэнси! Поздравляю. Держись за это место.

— Обижаешь! — в голосе Пэнси послышалось веселье, — это только начало моей карьеры!

— Неужели ты планируешь стать министром магии? — с сарказмом проговорил Драко.

— О нет, но я планирую замужество с каким-нибудь уважаемым героем войны, или, на худой конец, с большим начальником одного из отделов министерства.

Драко хмыкнул:

— Маклагген, значит, не подходит на эту роль? Он вроде не бедный.

— О нет, слишком мелкая сошка для меня, — в голосе Пэнси слышалось презрение, — деньги — это хорошо, но в первую очередь меня интересуют связи и влияние. Кормак для меня временный вариант, хотя, признаться, в постели он не плох. Но я его воспринимаю, как трамплин.

— Хм, остается только пожелать тебе удачи, Пэнси!

— Спасибо, милый Драко! Как у тебя дела? Знаешь, я подумала, что очень соскучилась по тебе.

— Отлично, ремонт в доме продвигается, планируют завершить к Рождеству. Заскочишь на новоселье?

— О нет, милый, не обижайся, Рождество мне есть с кем провести! К тому же, наш уговор, помнишь? Хотя, если ты будешь так ловок, я, конечно, отменю все мои встречи и примчусь к тебе, я человек слова.

Драко неопределенно хмыкнул.

— Пэнси, ты передала моё письмо, как я просил?

— Чуть не забыла! Они рассмотрели его и передали тебе быть в субботу в пять вечера в твоём доме, прибудет инспекция для беседы с тобой. По результатам тебе определят эльфа, которому ты должен будешь платить зарплату, отпускать на выходные, в отпуск и прочее. С ума бы не сойти, Драко! Об эльфах заботятся больше, чем о нас, магах!

— М-да… Кстати, Пэнси, еще вопрос. Ты уверена, что видела мою мать? На прошлой неделе?

— Ну конечно, я прекрасно узнала Нарциссу.

— Ты точно видела, что её сопровождал мужчина? — Драко все меньше и меньше нравилось то, что он слышал.

— Разумеется, там больше никого не было.

— Тогда почему ты его не разглядела?

— Ну, он был скрыт капюшоном, было ветрено. И Нарцисса шла ближе ко мне, а он как бы был за её фигурой. И они быстро зашли в какой-то проулок. Может, мне показалось, но это потому, что она увидела меня.

— Ясно. Он был выше её?

— Может, немного.

— Что-то еще можешь сказать?

— Ну-у… Судя по его походке, он не старый. Не худой, но и не толстый, скорее, крепкий мужчина. Она держала его под руку, так мне показалось.

Молчание.

— Драко? Ты думаешь, что у твоей матери появился мужчина?

— Я ничего не думаю, — еле удержался, чтобы не рыкнуть от раздражения, — мне пора.

— Ну что ж, прощай, дорогой. Пиши!

И голос Пэнси стих в тихом потрескивании камина.

Драко остался сидеть на диване. Что-то во всем этом ему не нравилось. Но что — он уловить не мог, но чувствовал звериным чутьём, что это всё не просто так. Снял чары заглушки. И вдруг…

— Драко! Привет, — прошелестело за спиной.

Он резко обернулся и раздраженно выдохнул. Только её здесь не хватало.

— Привет, Астория. Отбой уже был, вообще-то.

— Я знаю. Я просто забыла свой учебник, спустилась сюда, и увидела тебя…

— Ну так забирай и… — «проваливай» — и уходи, — сцепил зубы и отвернулся.

Молчание. Сделала движение к столу, действительно взяла какую-то книгу. Не уходит. Стоит сзади, ждет чего-то. Не видит, что он не в духе?

Драко раздраженно повернулся к ней и опешил, сколько горечи было в её глазах. Бля-ядь. Он не подписывался на вот это вот все, Салазар!

Астория, увидев его выражение лица, рванула в свою спальню, еле сдерживая всхлипы.

Малфой вышел из гостиной. И надо же было, уже на пути к своей комнате, наткнуться на дежурившего преподавателя, профессора Мирана. Египетские глазки бесстрастно сканировали Драко на предмет алкогольного опьянения.

— Доброй ночи, мистер Малфой, — ровный голос с едва заметным акцентом глухо прокатился по пустому коридору.

— Здравствуйте, профессор, — равнодушно отозвался Драко.

— Вы на дежурстве?

— Нет, — врать не было смысла.

— Может, у вас есть объяснение тому, что вы так припозднились? Уважительная причина?

— Нет, — твёрдо ответил он, глядя в глаза профессору.

Тишина коридора казалось, застыла.

— Ну что ж, в этом случае мне придется снять с вас очки, — как бы сожалея, проговорил профессор.

Сожалеет он, ага. Драко молчал. Что он мог сказать?

— Пойдемте, мистер Малфой, я провожу вас до вашей комнаты, чтобы убедиться, что вы никуда не завернете по пути, — Алестер внимательно наблюдал за ним.

Малфой пожал плечами, повернулся и пошел по направлению к своей башне. Миран шел, чуть отставая.

Перед дверью надо было, наверное, попрощаться с профессором.

Драко повернулся. Тот застыл в нескольких шагах. Его лицо не выражало ничего,

как золотая маска фараона.

— Мистер Малфой, помните наш разговор?

О, ну вот оно. Драко напрягся и кивнул.

— Вы не передумали?

— Нет, профессор, — медленно выдавил он, — я не передумал.

Он что, считает, что может его шантажировать очками факультета в обмен на тот фрагмент свитка? Черта с два. Миран смерил его внимательным взглядом, усмехнулся своим мыслям.

— Идите, мистер Малфой. И впредь не нарушайте устав школы.

Блядь, этот херов день закончится сегодня, нет? Драко зашел в комнату, разделся и повалился на кровать, обуреваемый неясными предчувствиями.