Глава 6 - Качественное изменение (2/2)

Сопровождаемый гневным шипением, я взлетел вверх, и вновь разложил крыло. Мечущийся гримм атаковал охотников опираясь только на свое чутье негатива, широкими взмахами бивней и то и дело поднимаясь на дыбы, в попытках кого-нибудь затоптать. Бесполезно. Голиафы “в чистом поле”, без поддержки других гримм, становятся почти безопасными. Не подставляйся под ноги и бивни, только и всего. Другое дело, что и убить его, без тяжелого оружия или проявлений, сложно. Но тут есть я… и, блин, не только я!

С басовитым ВЖЖУУ маленькая кошатина выпустила волну золотистой энергии, развалив слона пополам. Прикольное проявление. Чего им раньше не воспользовалась?

Я поднялся повыше, осмотреть поле боя, а затем выключил крыло, и упал вниз, рядом с Эмбер.

– Как там?

– Все. Мы победили, – улыбнулся я. – Ты как?

– Устала немного, – она потянулась. – Знаешь, похоже, я действительно стала лучше чувствовать свою ауру. Надо будет попробовать твои упражнения на досуге.

– Здорово, – улыбнулся я. – Пойдем познакомимся с коллегами.

Четверка охотников уже собралась вместе и что-то обсуждала.

– Отдых пять минут, и идем помогать остальным, – сказал Джас, когда мы подошли ближе.

– Нет нужды, там больше не осталось гримм. Народ потихоньку возвращается обратно к вышке, – сказал я. – Думаю, вот-вот придет сигнал об окончании тревоги.

– Видел с воздуха? – понимающе кивнул медведь. – Удобно. Кстати, я вас знаю. Вы Эмбер и Данделайн, верно?

– Ага, так и думал что ты родственник Джея, – улыбнулся я.

– Да, он мой брат, – подтвердил он. – Я Джас. Это Лив, Полар и Пико.

Джас, как и его брат, имел медвежью стать и забавные уши. Лив, на вид, от человека ничем не отличался. У Полара была белая шевелюра, из которой торчали белые же уши, и длинный пушистый хвост. Фавн-собака. Пико же сейчас довольно щурила неестественно-зеленые кошачьи глаза с вертикальным зрачком, и довольно помахивала хвостом.

– Я Эмбер, а это Данди, – защебетала сестренка. – Мы рады познакомиться. Чем вы это так голиафа?

– Проявление Пико, – усмехнулся медведь.

– Что-то из разряда конвертации гнева в энергию, – заметил я, разглядывая фавна-кошку.

– Именно, – подвердил Джас.

– Почему именно гнева? – заинтересовалась Эмбер.

– Мы с ней чуток поцапались, по ее иницативе, до того как она шарахнула, а теперь она стоит и чуть ли не мурлычет в полном отрыве от реальности. Вывод напрашивается.

– Все так, – Полар погладил кошку по голове. – Она придет в себя минут через десять, но остаток дня все равно будет как под валерьянкой.

– О, значит я тоже могу ее погладить, и она даже не цапнет?

– Дерзай, – усмехнулся долговязый фавн, и убрал руку.

Особым ростом, в отличие от остальной команды, девушка не отличалась, так что дотянуться до ее макушки было нетрудно. Прикосновение чутка невменяемой кошке понравилось, и, когда я незаметно для остальных заставил ауру идти небольшими бугорками, превращая ладонь в массажную расческу, она даже замурчала.

– Не знаю, что ты сейчас сделал, парень, но она тебе этого не простит, – хихикнул последний из четверки, Лив.

– Это будет когда-нибудь позже, – отмахнулся я.

***</p>

– Серьезно? – с тоской поинтересовался я у девушки. – Армрестлинг?

– Не бить же тебя! – возмущенно фыркнула кошка. – Просто поунижаю!

– Взрослая охотница собирается унижать ребенка, – протянул я. – Ка-а-ак не сты-ы-ы-ыдно…

От дружного, хоть и беззлобного хохота ее команды и всех кто это слышал, у кошки едва шерсть дыбом не встала.

– Немедленно! – потребовала она.

– Ладно, ладно, – вздохнул я. – Армрестлинг так армрестлинг.

Охотники с готовностью освободили нам стол, и сгруппировались вокруг, отпуская где подбадривающие, а где и ехидные смешки, чем только подзуживали кошку.

– Три! Два! Начали!

И Пико едва тут же не уложила мою руку на стол. Сильная! Поддаться ей? Или… поиграть? Ну конечно поиграть! Я незаметно активировал гравипраховый браслет на руке, и точно такой же над коленом. Давление на мою руку сильно упало. Теперь, придать лицу скучающее выражение. Ага! Пока кошка изо всех сил пыхтит, пытаясь дожать мою руку. Так, кажется, она слегка потеряла запал. Пару градусов вве-е-е-ерх… о, как тут же всю себя отдала битве! Прелесть!

Вообще, забавная девица. Она младше Эмбер, и, судя по виду, академию закончила в этом году. Остальные парни в ее команде явно уравновешенные, вот она за всех и отдувается вывертами характера. Так, позволить ей отвоевать немножко… ту же самую пару градусов… попер, попер энтузиазм! Пыхтит, краснеет! Еще градус! Еще один! О-о-о, вот она уже глядит на меня с превосходством… рывок, пять градусов назад! Гнев в глазах, шипение из уст!

– Давай! Давай, Данди!!! – завопила Эмбер.

– Дожимай, дожимай уже его! – не менее громко вопил Лив.

И это только из тех голосов, которые я узнал. Я тоже сделал зверскую харю, и начал давить. Один градус, еще один… в глазах напротив помимо гнева и азарта появился испуг, не меня, конечно, проигрыша. Пико стиснула зубы, и впившись в меня глазами, и снова усилила давление. Градус… градус… еще градус… градус обратно… два градуса вниз… все!

Я вырубил браслет еще минуту назад, чтоб тоже слегка вспотеть и все такое. Когда мои костяшки ударились о поверхность стола, народ восторженно взвыл.

– Ха! Я победила! – ухмыльнулась Пико.

– Достойный соперник, – важно кивнул я. – Давай поглажу.

– Гр-р-р-р! Нет! Это я победила, а не ты! Теперь я тебя гладить буду!!!

– А-а-а, вот оно ради чего было, – понимающе протянул я, вновь под беззлобный смех окружающих. – Хорошо, сдаюсь на милость победительницы.

– Садись в ногах, и давай сюда уши! – потребовала кошка довольно ухмыляясь, и, когда я выполнил ее требование, запустила коготки в мою шевелюру.

В общем, да, было забавно. Город оплатил победу охотников, и они с полной самоотдачей праздновали, и нас, естественно, тоже позвали. Разве что мне не наливали ничего крепче морса.

– Хэй! – приземлился напротив меня какой-то незнакомый фавн с рогами. – Джас говорит, что та штука, на которой ты летаешь, не какой-то хитрой техникой создается, а тобой самим.

– Ага, – согласился я.

– Покажи.

Я пожал плечами, и вытряхнув из волос пальчики девушки-кошки, в одно движение стянул с себя футболку. Народ вокруг чуток притих.

– Нифига себе ты прахом обвешался, – удивленно произнесла Пико.

– Демонстрирую, блин, всем желающим, – недовольно произнес я, запрыгивая на стул и поворачиваясь вокруг своей оси. – Никакой техники! Только воля и разум, контролирующие ауру и прах.

Кристаллы светового праха на руках (и, естественно, на спине, хоть мне отсюда и не видно) мягко засветились, а в следующий миг крылья моего дельтаплана прорезали воздух синеватыми плоскостями.

– А чего другое создать можешь? – заинтересованно спросил кто-то из гостей.

– Да фигня вопрос, – пожал плечами я, и крылья погасли. Вместо этого у меня над плечами появилась пара длинных и тонких клинков. Усилием воли (и гравипраха) я метнул оба в стену. Первый врезался в кирпич и разбился на истаивающие в воздухе осколки, а второй пролетел стену насквозь, поскольку изначально не был материальным. Просто голограмма.

– Круто! – одобрил фавн. – Проявление?

– Долгий, упорный и тяжелый труд, – обрубил я голосом Скай Джоя. – Мое проявление это звукоподражание.

– Серьезно? – поразилась Пико.

– Серьезно, – ответил я ей ее же голосом.

– Прикольно! А моим голосом что-нибудь скажи! – тут же попросил Лив.

– “Что-нибудь”, – воспроизвел я.

– Круто!

– Ага! А драться меня сестренка научила! – похвастался я, чем изрядно смутил Эмбер.

Особо долго народ на меня дивиться не стал, ну подумаешь, дурацкое проявление, ну подумаешь, летает. Сестренка научила – так тут все видели, как оная сестренка “давала жару”, обращая в пепел целые табуны гримм, не хуже установки залпового огня с зажигательными снарядами.

***</p>

– И что это было? – поинтересовалась Эмбер, когда мы покинули общество Охотников, и пошли в сторону своего дома.

– Ну-у-у-у… праздник? Среди коллег? – улыбнулся я.

– Данди, ответь нормально, – вздохнула она.

– Так ты спроси нормально, что именно тебя интересует, и я отвечу, полно, исчерпывающе, и возможно даже, правдиво.

На последнее она весело фыркнула.

– Хорошо. Зачем ты весь вечер корчил из себя ребенка?

– Развлекался.

– Исчерпывающе! – саркастично сообщила Эмбер.

– Видишь? – ехидно улыбнулся я, и продолжил: – Какой мне смысл доказывать, или даже просто рассказывать реальное положение дел тем, кого я вижу, скорее всего, первый и последний раз? На поле боя мои возможности и так всем понятны, и там никто сюсюкать не будет. А позволить милой фавночке потискать себя в ресторане – не та вещь, от которой отказались бы и взрослые. Только им не предлагают.

– Хитрец какой, – она улыбнулась. – А это представление с Пико зачем?

– Просто так, – пожал плечами я. – Если бы она меня просто взяла и победила, это было бы скучно, и даже в ущерб ее репутации: попинала ребенка. Не все же в курсе, что она во время отката от проявления неадекватна чутка. Если бы я ее просто взял и победил, еще хуже. А так – устроили шоу, всем прикольно, и нам тоже. Разве нет?

– Да-а-а, – протянула девушка, потянулась и зевнула. – Теперь душ, и спа-а-ать…

– Отличный план, – одобрил я. – Какой у нас план на завтра?

– Твои родители звали нас в гости, – все еще позевывая сообщила она. – Так что завтра к полудню идем к ним. Если еще какие гримм не заявятся.

– О, хорошо, – кивнул я. – Сестрен, а мы вообще надолго тут?

– Не очень. На следующей неделе улетаем, – вздохнула она. – Мне уже пришло уведомление…

– Что за уведомление? – заинтересовался я.

– А-а-а, потом расскажу, – отмахнулась она. – Не хочу портить себе отдых.

– Понял, не спрашиваю, – кивнул я.

– Данди, ты прелесть, – улыбнулась она, и снова зевнула. – Донесешь меня до дома?

– После таких комплиментов, как же иначе, – усмехнулся я, и обнял ее. – Полетели.

***</p>

Перерождения… они учат кое-чему. Помимо того, чтобы понимать других, примеряя на себя их шкуры. Они учат определять себя через себя. Хранить целую Вселенную внутри своей души. Не копить боль потерь, уметь начинать сначала. Этот навык, он развиваемый. Сначала ты начинаешь сначала новую жизнь. Учишься – и можешь начать “как с чистого лица” уже новый день, оставив прошлое прошлому. И, со временем, этот навык достигает своей вершины. Когда “далекое прошлое” и “новое начало” разделяет лишь движение век.

Доброе утро, мир! Я рад тебя видеть! А ты? Да знаю, знаю…

Эмбер еще спала, ничего удивительного, если есть возможность она дрыхнет допоздна. Соня-засоня. Миленькое выражение лица, и живописно раскинувшаяся по кровати фигурка… так бы и нарисовал, но, надо приготовить завтрак. И порисовать мне сегодня тоже есть чего: нужно закончить портрет Ханы и картину “мать и дочь на холме”. С учетом того что подарок художнице, я собирался удивить ее и нарисовать все в гиперреалистичном стиле, а он трудоемкий. И требует дикой аккуратности – мазнул по бумаге рукой, и все, рисунок испорчен. Ну да ничего, с открытой аурой не напортачить в сотню раз проще. И это касается не только рисования.

С моей точки зрения, самая большая дурость Эмбер (и других современных Охотников) в том, что они управляют аурой через тело, словно еще одной конечностью. А надо – наоборот! Эффективность совсем другая – нервные импульсы, они же не чистое электричество. Это электричество плюс химия. Пока зародится, пока пролетит, а там и обратный сигнал… аура же позволяет формировать команду там же, где она будет выполняться. И никаких лишних действий в ней не происходит. Как следствие, я могу двигаться, даже будучи обколот миорелаксантами или еще какими-нибудь транквилизаторами. Последние, впрочем, не пробовал. А вот первые – да, хоть они были и естественного происхождения. Есть один вид мелких медузок во внутреннем море Анимы.

– Доброе утро, – пробурчала Эмбер, с заспанной мордахой проползая в туалет. Милота.

– Завтрак готов. Подтягивайся, – с улыбкой на лице и в голосе сказал я ей вслед.

– А что на завтрак? – чуть оживилась она.

– Овсянка, мэм, – чопорно произнес я, и тут же вспомнил, что этот мем утерян в пучине тысячелетий. Блин. Или… написать, что ли, самому? Сюжет части рассказов про Шерлока Холмса примерно помню, а что не помню, то выдумаю. – С изюмом и орехами. И какао на молоке.

– Звучит вкусно! Я быстро!

Скорее, звучит сладко. Сестренка-сладкоежка. Обе такие. Какое-то у меня сегодня странное настроение с самого утра. Философское, но в то же время сверхпозитивное.

– Пойдем на рынок, после завтрака? – предложил я.

– Пойдем. А зачем? – с интересом спросила девушка.

– Вот и узнаем, – улыбнулся я. – Сувенирчиков наберем, как минимум. Ты ведь тут раньше не бывала?

– Нет. Но куда в нашем фургоне ставить сувениры?

Нашем. Ми-ми-ми.

– Так мы не себе, мы на подарки, – улыбнулся я.

– Точно! Можно маме чего–нибудь взять! – радостно кивнула Эмбер. – А ты кому хочешь сувениры взять?

– Хорошая попытка, но нет, – пригрозил я пальцем, впрочем, не всерьез. – Я художник. Я дарю не вещи, я дарю эмоции и воспоминания.

И вновь это странное чувство, когда вместо хандры о тех временах, когда я впервые произнес эту фразу, считая ее чем-то очень крутым, я испытал прилив позитива. Наверное, потому что сестренка рассмеялась.

– Но их надо купить на рынке?

– Ингредиенты, – уточнил я. – Если они есть. Как каша?

– Вкусно! Спасибо, Данди.

– Во-о-от. Не напомнишь, не похвалят, – наигранно пригорюнился я.

– Не верю, – снова рассмеялась она.

– А стоит, – я подмигнул. – Забота о других выражается в мелочах. Если кто-то заботится о тебе достаточно, чтобы готовить и кормить, позаботиться о его душевном состоянии в ответ, радостно поблагодарив, будет крайне правильно. Забота, не встречающая отклика, быстро кончается.

– Как говорит один мой младший братик – “это угроза?”

– Наставление, – я показал ей язык. – Вдруг пригодится.

– С тобой? Ты уж точно никогда не забудешь напомнить!

– Ла-а-адно. Тогда угроза.

– Я исправлюсь! – притворившись испуганной, подняла руки девушка.

– Вот, другое дело, – улыбнулся я.

***</p>

– С днем рожденья, Данди!

– С днем рожденья, братик!

– С днем рожденья!

И… немая сцена. Потому что моя реакция на хлопушки была такая же, как у любого нормального Охотника на любые неожиданности. А именно, я дернулся назад, одновременно ставя между источником звука и собой мощный голографический щит, об который бессильно ударилось конфетти, и параллельно пустив накачку на гравипраховые кристаллы, осветив прихожую тревожным фиолетовым светом. И только после этого рефлексы меня отпустили, и включился разум, для целеуказания. Кхм-м-м. Я скосил глаза на оранжевые отблески слева и встретился со смущенным взглядом Эмбер. Она погасила огненные шары в руках, и медленно оные руки опустила. Я развеял щит.

– Круто!!! – восхитилась Хана. Ну да, для нее это было выступление в духе (блин, КАК я еще это помню, а?) Power Rangers. А вот мама и Дафф побледнели, явно представив, чем это могло бы кончиться, будь мы самую малость более нервными. Кровавые ошметки и запах жженой плоти там однозначно присутствовали.

– Извините, профессиональная аллергия на сюрпризы, – радостно улыбнулся я. – Так у меня сегодня день рождения?

– А ты не знал?! – обвиняюще ткнула в меня пальцем Эмбер.

– Откуда бы? Свидетельства о рождении среди документов дома не было, – пожал плечами я. – В списках работников шахты меня тоже не было. Только в списке коменданта городка значился, указан был, вместе с папой, но там только год рождения, без подробностей.

– Тогда как ты дни рождения праздновал? – растерялась она.

– Когда одуванчики расцветали, тогда и у меня день рождения, – улыбнулся я. – Очень удобно, никогда не перепутаешь! Разве что я теперь совсем не понимаю, почему меня назвали Данделайн! Последнее предположение отобрали!

– Я думала про подсолнух, – призналась мама. – Но забыла слово… и когда медсестра подсказала, я согласилась. Тогда все было как в тумане…

– Хм. Надо будет медсестре открытку с благодарностью черкануть, – улыбнулся я. – Подумать только, я мог бы быть Санфлауэром. Не-е-е-е, так как есть гораздо лучше! Тайна имени раскрыта, поздравления получены… я жажду подарков! Вы же приготовили подарки? Ведь правда?

– Да! – радостно завопила Хана, и умчалась в глубины дома.

– Блин, офигеть, настоящий день рождения! Так это мне тринадцать уже, значит.

– Если ты праздновал день рождения когда цветут одуванчики, то тебе уже давно должно было быть тринадцать.

– Ой, брось, сестрен, ну какие у меня могли быть дни рождения? – фыркнул я. – Арклайт же. Вкусностей нет, отпраздновать не с кем. Не день рожденья, а так, инкремент возраста. Я его вообще не праздновал, а количество лет считал не по расцветающим одуванчикам, а вместе с новым годом, когда его по радио объявляли.

– Тогда почему сказал про одуванчики? – растерялась Эмбер.

– Чтоб мелкую не расстраивать, – безмятежно пожал плечами я. – Ну и придумалось мне так. И даже угадал, как мама придумала мне имя!

А вообще я сейчас ребячусь, чтоб мама с Даффом отошли от адреналинчика после “сюрприза”.

– Торт ведь тоже будет? – с надеждой вопросил я, глядя на них снизу вверх.

– Да, как ты любишь, кремовый, – с улыбкой ответила мама.

– Спасибо! Очень круто! – я крепко ее обнял и немножко закружил вокруг своей оси, под испуганный визг с ее стороны. Чтоб не пугать лисичку лишний раз, я поставил ее на пол и повернулся к ее мужу. – Дафф, тебе спасибо тоже!

– Меня только крутить не надо! – рассмеялся мужчина, протянув мне руку. – Поздравляю.

– Спасибо! – я крепко пожал оную.

– Вот! Подарки! – в прихожую вернулась мелкая.

– Так, нет, Хана, давайте подарим их за столом, – постаралась мама придать строгости голосу. Получилось так себе, слишком уж она мягкая. – Проходите.

***</p>

– Знаешь, Данди, я после той истории не могу в глаза твоей маме смотреть, – поделилась со мной Эмбер, когда мама с Даффом пошли укладывать спать Хану.

– Чего так? – лениво поинтересовался я, глядя на пламя свечей. Мама это все-таки мама. Она прекрасно знала, что я люблю – куда лучше чем я сам. Так что я объелся вкусностями и теперь чувствовал себя скорее фавном-котом. Сытым, довольным, свернуться в клубочек, и мурчать, засыпая.

– Я начала замечать детали! Как она обмякает в его объятиях, позволяя делать с собой все что угодно, и как он ведет себя с ней!

– Ты просто теперь знаешь, что искать и на что смотреть, – улыбнулся я. – Такова сила слова.

– А ты такое подмечаешь постоянно?

– Мне любопытно. Вокруг люди, фавны, у каждого своя судьба, свои встречи, свои битвы, о которых никто вокруг ничегошеньки не знает.

– Интересная черта, – с улыбкой отметила Эмбер.

– Думаю, я приобрел ее в Арклайте, – произнес я. – Когда вслушивался в радио, и пытался понять, как живут те люди, чьи голоса долетают до меня, потерянного во времени и пространстве. Девушка рассказывает о погоде в Вакуо, сегодня ее голос искренне жизнерадостный, а сегодня она просто отыгрывает эту жизнерадостность. Но я слышу фальшь. Что с ней произошло? Попробуй угадать? Она без энтузиазма рассказывает о солнце, но, кажется, тон меняется, когда она говорит о дожде. Это печаль? Дождь соответствует ее настроению? Возможно и нет, но если да, то что могло произойти? Проблемы дома? На работе? Мало информации. Но вечером она уже снова бодра и весела, значит, проблема решилась. Или случилось что-то хорошее, заставившее ее забыть об этом? И мысль ветвится, ветвится… пока не уснешь. А утром привычная рутина. И вновь голос девушки, которая рассказывает о погоде в Вакуо. Уже близкой, благодаря тем историям, что я про нее насочинял.

– Грустно…

– Ни в коем случае! – возмутился я. – Это ведь истории. Миры, рождаемые воображением. Нечто прекрасное, искра чуда в обыденности.

– Волшебство?

– Именно.

Она по-доброму усмехнулась. Некоторое время мы молчали, а потом она встрепенулась.

– Вспомнила! Ты говорил, что измена мамы неудивительна, – произнесла Эмбер. – Но так и не сказал почему.

– М-м… причина может быть немного обидной, но мама слабая, в том числе и волей. Пойдем-ка.

Я поднялся и зашел в северное крыло дома. Хана мне его показала, в прошлый раз, когда я сюда заходил без Эмбер.

– Вот, тут висят ее картины, копии тех, что она продала. Пройди вдоль коридора, посмотри на них, и скажи, что их объединяет? Сразу дам подсказку: это тематика того, что предпочитаю рисовать я.

Девушка прошла вдоль коридора, разглядывая картины справа, затем вернулась, разглядывая картины слева.

– Люди. На ее картинах нет людей.

– Молодец, – улыбнулся я.

– С такой подсказкой угадать было несложно, – фыркнула Эмбер.

– Угу. Ей сложно взаимодействовать с людьми, даже находиться рядом – она чувствует себя мышкой в окружении тигров. И, если тигр обратит на нее внимание, она не сможет оказать никакого сопротивления. Даже не станет пытаться.

– Думаешь? – с сомнением спросила магесса.

– Уверен. Я могу прийти туда, посмотреть ей в глаза десяток секунд, а после делать с ней все что угодно, а она будет только дрожать и молча ронять слезы. Только, извини уж, демонстрировать я это не буду.

– Не надо, – она поежилась.

– Дафф ей очень подходит, – задумчиво произнес я. – Добр, нежен, искренен, любит ее до умопомрачения, и будет защищать от всего. И она это ощущает, все той же сверхчувствительной к окружающим “мышиной” натурой. Поэтому то, что она упадет в его объятия – это был не шанс, это был вопрос времени. Но, кто-то мог разгадать ее так же как и я. Посмотреть в глаза, взять за руку. И она бы безропотно пошла.

– Думаешь?

– Пф! – я рассмеялся. – Ты так серьезно к этому относишься. Сестрен, ты же не думала, что история, которую я тебе рассказал – истина? Это просто реконструкция реальности на основе нескольких замеченных фактов и моего настроения на момент рассказа. Преимущественно, второго. Да и кого волнует скучная правда? Истории куда интересней!

– То есть… ты не знаешь? – растерялась Эмбер.

– Нет. Сколько там мне было, когда родители разошлись? Лет пять? Я бы ничего не запомнил, даже если бы амнезии и не было. А она была. Ты и вправду поверила?!

– Данди-и-и-и-и!!! Ушастая же ты скотина!!!

– И этими словами закончился его тринадцатый день рождения, – с налетом драматизма в голосе произнес я.

– А?! – она удивленно посмотрела на часы. – Еще только десять вечера!

– Ну да, ну да, – я ухмыльнулся. – И ты еще не вручила мне подарок.

– Я ведь не знала, – смутилась девушка.

– К счастью, еще не поздно, – я улыбнулся. – И у тебя есть кое-что, что я бы очень хотел получить.

– И что же это? – подозрительно прищурилась девушка.

– Ты, конечно же. Подари мне себя на завтрашний день.

– Прозвучало очень двусмысленно.

– Каждый мыслит в меру своей испорченности, – ехидно ответил я. – Ведь я говорил только про день.

– Хорошо. Дарю. Надеюсь на твою порядочность, братик.

– Зря-я-я-я-я… – ухмыльнулся я.

Ведь я нашел то, что хотел найти, на рынке.

***</p>

– Это… странно, – произнесла Эмбер. – Мне на свой вкус наносит макияж мужчина.

– Мр-р-р! Меня назвали мужчиной! Растем! – вдохновенно промурлыкал я, не отвлекаясь от работы.

– А как же, уже тринадцать лет, – подколола меня Эмбер.

– Именно, – ничуть не обиделся я. – Отлично, отлично. Повернись спинкой.

– Ты и на спине что-то будешь рисовать?! – возмутилась она.

– Раз уж я не могу запачкать твою кожу способом, доступным любому мужчине, придется пачкать ее, как художнику, – съехидничал я ниже пояса.

– Фу, Данди! Аж помыться захотелось!

– Не сметь! Сегодня ты моя, ты сама себя подарила.

– Ты выклянчил.

– Ничего не знаю. Моя, – отмахнулся я, и снова окунул кисточку в баночку с хной. – Не бойся, сестрен. У меня есть вкус.

– С этим-то я не спорю. Рисунки действительно очень красивые. Меня больше беспокоит содержимое того большого пакета, который ты вчера принес с рынка.

– Увидишь через час, – заверил я ее. – Очень надеюсь, что тебе понравится. Я еще в первую неделю воображал, что одену тебя во что-нибудь этакое. Когда стало понятно, что мы не разойдемся через денек-другой.

Что было в пакете? Ну так отличное дополнение к мехенди – сари! Национальная индийская женская одежда… когда-то очень-очень давно. Нынче такой страны нет… может, когда гримм исчезнут, или фавны найдут способ обойти Ограничение, появится вновь. А вообще, было бы забавно рассказать Эмбер, что традиция наносить подобные рисунки на кожу уходит не то что в глубину веков – в глубину тысячелетий! Уже в мое время этому виду искусства было пять тысяч лет, а сейчас… даже затрудняюсь сказать. Эх, жаль, я бы полюбовался на ее мордаху после того как я бы привел доказательства… или нет. После приведения доказательств, древность рисунков на коже интересовала бы ее в последнюю очередь.

Интересно, стала бы она задавать тот же вопрос, что и Среброглазая? “Каким был мир под целой луной?”

Возможно узнаю, когда-нибудь. А пока – время смывать хну и заматывать девушку в шелковые полотнища.

– Ты… представлял меня такой? – как-то даже ошарашенно произнесла Эмбер, стоя перед зеркалом.

– Идеально, – я отошел и полюбовался ей немного. Тонкая ткань, четко очерчивающая соблазнительные изгибы тренированного тела девушки. Детальный орнамент на смуглой коже, привлекающий взгляд лучше любых колец и браслетов. – Ты просто прелесть. А теперь пойдем, только фотик возьму…

– Спасибо, – она, стараясь не распустить ткань, подошла ближе и обняла меня. – Уже второй раз ты просишь меня о подарке, чтобы затем отдариться чем-то гораздо большим.

– Так работает справедливость, – улыбнулся я, вернув объятия. – Что, настолько понравился образ?

– Настолько и даже больше! – горячо заверила она. – Теперь я по-настоящему чувствую себя в отпуске! Летней и беззаботной!

– Дева Лета. Как из сказки про Дев Сезонов, – хихикнул я.

– Вроде того, – она неестественно засмеялась в ответ, и отстранилась от меня. – Пойдем?

– Пойдем!

А почему сестренка так напряглась, когда я упомянул деву лета, выясню как-нибудь в другой раз.