Новый пионер (1/2)

Не знаю как долго мы шли вглубь этого ничего взявшись за руки, ведь время здесь казалось весьма эфемерной величиной, но чем дольше мы шли, тем сильнее от меня ускользали воспоминания. Знаете, как оно бывает, когда тебя спрашивают про кого-то, ты силишься вспомнить его имя, вот, еще немного и всплывет в голове! Кажется, что ты даже помнишь на какую букву оно начиналось, но попытки сформулировать что-то хотя бы маломальски внятное или знакомое всегда оканчиваются неудачей… Так и здесь, казалось, что каждый шаг здесь, забирает добрый год моей памяти.

От моих мыслей меня отвлекла поверхность под моими ногами — она перестала походить на что-то твердое, а стремительно начала превращаться в нечто жидкое и вязкое. Но моя внезапная спасительница будто этого не заметила, разве что, расцепила нашу хлипкую связь, прошла несколько шагов, и опередив меня на полутра метра, развернулась, будто бы спрашивая: «И чего ты остановился?». И я поспешил нагнать её: но казалась, что она при своем неспешной, грациозной и легкой походке, не только не становиться ближе, но еще и отдаляется. С быстрого шага я перешел на бег. Нечто под ногами, казалось, уже превратилось в жидкость, по своим свойствам, ничем не отличающуюся от воды. Еще шаг — и я провалился в неё с головой.

Попав в эту иссиня-черную субстанцию у меня включился инстинкт самосохранения — я начал барахтаться изо всех сил. Но мои действия будто бы совсем не оказывали никакого эффекта, я не просто не оставался на той же глубине, а стремительно погружался все глубже. Пока наконец, не отдался на волю судьбе и не впустил внутрь темно-синий яд.

Проснулся я в самом обычном автобусе, не самом новом, конечно, но ничего необычного. Разве что голова раскалывалась на куски, словно её раскололи огромным молотом, а затем не самый профессиональный мастер собрал её обратно, но, собака, перепутал некоторые детали местами, из-за чего некогда отлаженный, идеально работающий механизм начинает скрежетать, да так, что искры летят! Бьющий из окна, сквозь, не до конца задернутую штору, солнечный свет не давал уняться моей боли, только усиливая её. Казалось, что эти несколько минут, что боль не угасала, тянулись добрые несколько дней. Наконец, когда боль спала, моя голова стала вновь пригодна для рациональных рассуждений.

«Как я здесь оказался?» — первый и самый очевидный вопрос, осветил мой мозговой центр. Я зажмурился, пытаясь вспомнить, как я здесь оказался, будто закрытые глаза добавляют плюс сто к интеллекту. Первая попытка вспомнить все была тщетна. За ней последовала вторая. А затем третья. Наконец, мне удалось уцепиться за ускользающие от меня воспоминания. «Недаром говорят, что бог троицу любит» — подумал про себя я, но тут же осекся — посторонние мысли могут спугнуть только что пришедшее наваждение! И тут же сконцентрировался на недавнем воспоминании.

И тут в голове ожила картина, как я сажусь на автобус под номером, кажется, четыреста десять, и еду куда-то, но зачем, куда и почему, для меня все еще оставалось загадкой. Но, по всей видимости, я не доехал туда, куда ехал, а попал сюда. «А куда — сюда?» — это был второй вопрос, на который мне хотелось найти ответ. И отнюдь не второй в моем списке по важности.

Так, я поднял ватное, вероятно, от нескольких часов поездки тело, и заставил себя, несмотря на затекшие, по той же причине, ноги двигаться в сторону выхода. Как только я добрел до двери, прошагал через ступеньки, моему взору открылись ворота нечто похожего на пионерлагерь с моей первой родины. Мои догадки подкрепляли двое подростков, на вид младше меня года на три, высеченных в камне. А надпись, написанная огромными металлическими буквами, гласившая: «Совенок», доказывала, что я каким-то образом попал в СССР из государства расположенного многими тысячами километрами восточнее. Множество вопросов роились в моей голове. Возможно я бы полностью поддался свои рефлексиям, но между створками ворот что-то появилось.

Сначала появилась длинная желтая коса, только затем, появилась её обладательница. Эта девушка была похоже на то, как иностранцы обычно представляют себе русских девушек, только пожалуй, без кокошника, балалайки, и черт знает еще каких аксессуаров.

— Привет! Ты наверное, новенький? — аккуратно спросила она.

— Да… — совсем уж неуверенно пробубнил я.

— Моё полное имя Славяна, но все зовут меня Славей. И ты тоже зови! — решила разбавить немного напряженную и вместе с тем неловкую тишину, блондинистая незнакомка.

— Очень приятно! Меня зовут Николай! — немного взбодрился я и оттолкнул от себя тревожные мысли, касательно этого места, да и ситуации в целом.

— Тебе нужно дойти до домика вожатой, чтобы тебя поселили в домик! — улыбнувшись ответила Славяна.

— Сейчас расскажу, как туда попасть: иди прямо, затем поверни направо, после налево, и ты увидишь единственный домик, не похожий на остальные. Туда тебе и нужно — закончила инструктаж Славя.

— Я с детства страдаю топографическим кретинизмом, так что, если тебе не сложно, можешь проводить меня? — попросил я.

— Конечно! Пошли за мной! — скомандовала блондинка.

По пути до пункта назначения я смотрел по сторонам, на фоне однотипных домиков, выделялись некоторые здания: одно чем то напоминало маленький склад, с закрытыми окнами и какой то сильно потрёпанный жизнью синий плакатами было написано название этого здания, но, увы, разглядеть его не позволяло зрение. Еще немного понаслаждавшись видами, я решил, что идти в тишине — не порядок, и начал думать, как лучше всего завязать разговор, и как только хотел поинтересоваться у Слави насчет деталей окружающего мира, как вдруг раздалось…

— Ну вот мы и пришли! — остановившись перед нужным домом, произнесла Славя.

— Заходи, а мне сейчас бежать надо! — уже вслед кричала блондинка.

Ну, я хоть и не любил формальности, и тем более разговоры любого рода с людьми, которые имели хоть каплю власти, и стремился их избегать как огня. Как, например, разговоры «по душам» с директором, уже ставшей родной, школы. А может это потому, что все наши разговоры сводились к тому, что я опять прогуливаю или, что моя успеваемость оставляет «может быть весьма более удовлетворительной». Но и сейчас, похоже, выбором я не располагал.

Стук в дверь, недолгое ожидание, последующее — «Входите», и вот я стою тут в весьма приличного вида, домике. А на одной из кроватей с серьезным видом сидела девушка лет двадцати пяти и увлеченно разглядывала книгу с незнакомым мне названием.

— А это ты, опоздавший пионер, — улыбнулась женщина, откладывая книгу на прикроватную полку.

— Меня зовут Ольга Дмитриевна, я буду твоей вожатой.

— Николай.

— Так, тебя наверное нужно в какой-нибудь домик распределить, — задумчива произнесла она, доставая другую книгу, даже скорее блокнот.

— Было бы неплохо, — ответил я.

— Ты пока переодевайся в форму, — доставая из своего шкафчика чистую, красиво сложенную, в почти идеальный квадрат, форму.

— А я пока подумаю, как решить твою проблему с домиком, — задумчиво добавила вожатая.

Я, посмотрев на её задумчивый вид, подумал, что сейчас не время для вопросов, но все же решил, так, между делом, спросить.

— Ольга Дмитриевна, а какой сейчас месяц, — напяливая на себя пионерские аксессуары, спросил я.

— Коля, ты, что пока ехал в автобусе, солнечный удар получил? — обеспокоенно начала Ольга Дмитриевна.

— А все-таки? — никак не унимался я.

— Хватит глупостей, Николай! — рассерженно и впервые за весь наш разговор, вожатая произнесла мое имя целиком.

— К сожалению свободных мест в других домиках сейчас нет, — отложив книгу, ответила вожатая, — поэтому жить ты будешь со мной!

— Хорошо, — заканчивая примерять свою новую форму, ответил я.

— Я рада, что у тебя нет возражений по этому поводу, — незаметно выдохнув, а затем, по доброму улыбнувшись, ответила вожатая.