10. I wish I was special (1/2)
Останься так долго, как сможешь.</p>
И хаос, которым мы станем,</p>
Подскажет, о чем говорить.</p>
Panic! At The Disco — Casual Affair</p>
Домой Сяо Чжань возвращается на автопилоте. Он не помнит, как спускается в метро, как едет, как выходит и заходит в магазин недалеко от дома. Тот самый, в который он заходит каждый раз уже очень много лет. Как покупает все то же, что и всегда. Он даже не задумывается, когда набирает корзинку.
В мыслях совсем другое.
Он все-таки умирает. Медленно и мучительно, пусть пока это и не так очевидно.
В этот раз не спасает даже готовка. Руки дрожат, когда он пытается порезать лук. Он оставляет это занятие — просто бросает овощи на разделочной доске, хватается пальцами за столешницу и дышит часто-часто будто для того, чтобы успокоиться, но на самом деле его наоборот накрывает паникой.
Пальцы будто деревенеют, мышцы превращаются в камень, он не может пошевелиться, дыхание сбивается, у него кружится голова. А внутри такое чувство страха, будто смерть уже пришла за ним.
Колени дрожат, ноги подкашиваются, его всего трясет в беззвучном вопле, он оседает на пол, все еще цепляясь руками за столешницу, утыкается лбом в створки нижнего шкафа.
Пальцы соскальзывают. На пол летит доска, нож и то, что он успел нарезать.
Он дрожит, пытается успокоить дыхание, но вместо того бесполезно хватает ртом воздух. Ему кажется, что он задыхается. Он и впрямь задыхается, от этого еще страшнее. Сяо Чжань хватается за свое горло. Он вот-вот задохнется. Он вот-вот подохнет раньше времени.
Кажется, что это длится целую вечность, что еще мгновение, и его сердце не выдержит, так бешено оно колотится.
Сяо Чжань хватается ладонями за пол, но ухватиться не за что. Под пальцами ощущается сырость. Он переводит блуждающий от нехватки, а на самом деле переизбытка, кислорода взгляд на свою руку, пытаясь сосредоточиться на том, во что вляпался.
Это все тот же нарезанный лук. Мелкие кубики проскальзывают между пальцев.
Дышать вдруг становится чуть легче.
Ему требуется около получаса, чтобы окончательно прийти в себя. Его все еще слегка трясет, когда он, осторожно цепляясь за мебель, пытается встать. У него получается.
Он стоит еще пару минут, опираясь на столешницу, смотрит на беспорядок на полу. А после садится на стул, стоящий неподалеку. По телевизору рассказывают что-то про достижения науки и техники в последнем десятилетии, но Сяо Чжань не слышит.
В ушах все еще звенит, пусть до мозгов и дошло, что он не собирается умирать прямо сейчас.
Наверное тогда, когда все действительно будет заканчиваться, он будет чувствовать себя именно так. Безнадежно напуганным, видящим перед собой только тьму.
Он сидит, приходя в себя еще недолго. А потом опускается на колени, чтобы собрать с пола чертов лук.
Он ложится в постель рано. На часах едва ли начало девятого.
Конечно, Цзинсуна все еще нет. Свои задержки он объясняет грядущей командировкой, а также тем, что надо успеть привести дела в порядок. Сяо Чжань не возмущается. Но в груди тянет от того, что тот человек, который должен быть самым близким, который и был самым близким, сейчас так далеко. И речь совсем не о километрах.
Вот только для того, чтобы возмутиться или инициировать разговор, нужно чтобы голова Сяо Чжаня была забита чем-то еще кроме того, что он, черт возьми, умирает.
Цзинсун приходит около десяти. Сяо Чжань понимает это, потому что по телевизору как раз идут десятичасовые новости — он слышит их сквозь сон. Цзинсун старается не шуметь, но Сяо Чжань все равно приоткрывает глаз, чтобы взглянуть.
— Привет, — Цзинсун, конечно, замечает это. — Устал на работе?
— Привет, — сонно отзывается Сяо Чжань. — Угу.
Он ненавидит врать, но рассказать правду не может. Он понятия не имеет, что будет, если он расскажет о том, что с ним. Его болезнь обязательно сделает его более уязвимым, более слабым в глазах его парня. Едва ли это приведет к чему-то хорошему.
— Иди сюда, — шепчет Цзинсун, ныряя под одеяло Сяо Чжаня, целует в шею приятно, горячо. Сяо Чжань жмется ближе, глаза не желают открываться, а потому он, по сути и не проснувшись, проваливается обратно в очередной тревожный сон.
Во сне ему снова страшно. Он бежит в темноте, сам не зная от чего. Ноги увязают, точно в зыбучем песке, он выбивается из сил даже во сне.
Сяо Чжань просыпается еще более уставшим, чем лег.
Сегодня ему не нужно делать вид, что он идет на работу. Сегодня у него выходной. В смысле у него должен был быть выходной, если бы он продолжал работать.
Сяо Чжань просиживает в душе около часа. Просто греется в горячих струях. В голове гудит пустотой. Надо собраться и что-то делать. У него чертовски мало времени в общем, но, чем хотя бы сегодня заняться, он не знает. Дома все осточертело. Он правда уже видеть не может эту кухню в их с Цзинсуном квартире, спальню и гостиную. И в то же время выходить на улицу и снова обходить все те же районы — тоже не хочется.
Врач сказал, что у него точно есть что-то, чем он хотел позаниматься, но не было времени. Сяо Чжань старательно пытается вспомнить.
Когда-то он любил рисовать, еще хотел попробовать что-то новое вроде прыжка с тарзанки. Но сейчас уже поздняя осень, а доктор Ван уж точно будет не в восторге от такого времяпрепровождения своего подопечного.
Сяо Чжань запускает кофемашину как раз в тот момент, когда шоу по телевизору прерывается рекламой какого-то нового фильма про супергероев. Даже в том маленьком кусочке, который показывают в рекламе, полным полно спецэффектов и классной графики.
Это напоминает Сяо Чжаню о том времени, когда они вместе с братом ходили в кино еще до смерти родителей. Это всегда было приключением ярким и запоминающимся. После сеансов они всегда много и бурно обсуждали то, что увидели. Сяо Чжаню тогда казалось, что по ту сторону экрана какой-то совсем другой мир. Он был бы не против вернуться в любой из тех моментов.
Увидеть брата еще раз. Поговорить с ним прежде, чем уйти навсегда. Без криков, угроз и попыток наставить на путь истинный. Поговорить нормально. Так, как они умели раньше.
Но не теперь.
«Кино тоже неплохо», — успокаивает сам себя Сяо Чжань, заставляя себя перестать думать о том, чего не случится.
Ему кажется, что в торговых центрах он не был целую вечность. Кажется, будто это и впрямь было в прошлой жизни. Хотя теперь ему кажется, что всё, что с ним происходило, было в какой-то другой реальности. Той реальности, что «ДО».
В молле, куда он приехал в кинотеатр, немноголюдно — сегодня рабочий день, а еще нет и двенадцати. Люди работают.
Сяо Чжань медленно идет по широкому пролету между рядами магазинчиков. Здесь очень ярко, просторно и чисто. Но при этом свет приятный, желтоватый. Он будто пытается согреть. Пространство вокруг не ощущается пустым. А чистота не выглядит навязчиво стерильной, как это бывает в больницах.
Сяо Чжаню не хочется торопиться. Он засматривается на витрины, даже заходит в некоторые бутики, вежливо здороваясь с консультантами и отказываясь от помощи — он вовсе не собирается ничего покупать.
Зачем-то он забредает в магазин игрушек. Смотрит на разноцветные коробочки с машинками, куклами, конструкторами и пазлами, вспоминая, как скупал все это для своих племянников. Нет, конечно, сейчас они уже выросли, и такое вряд ли их интересует. И все же память Сяо Чжаня не щадит. Хорошие воспоминания по прошествии времени всегда причиняют боль. Так уж они устроены. Еще больнее от того, что вернуть их не выйдет.
Он скучает. Бежать от этого чувства глупо и лицемерно по отношению к самому себе.
— Здравствуйте, — девушка-консультант останавливается рядом с ним и смотрит на ту же куклу в красивом цветастом платье, что и он. — В подарок выбираете? Дочке? Племяннице?
— Что? — Сяо Чжань обнаруживает, что слишком глубоко ушел в своих мыслях. — Здравствуйте. Нет, извините. Я просто смотрю.
— На куклу? — недоверчиво уточняет девушка.
— Я просто… просто задумался о своем, — поясняет Сяо Чжань под пристальным взглядом консультанта. — Извините, что отвлек.
Сяо Чжань быстро ретируется, скрываясь между рядов с игрушками для мальчиков.
Девушка не следует за ним, и все же он чувствует ее взгляд на своей спине пока не сворачивает в один из пролетов, останавливаясь прямо напротив стеллажа с конструкторами.
Он невзначай оглядывается, однако «погони» нет. Сяо Чжань выдыхает, берет с полки первый попавшийся набор, просто чтобы занять руки, крутит его, разглядывая. Это набор «Пожарная часть». Здесь даже есть тот самый шест, по которому спускаются пожарные на вызов. Сяо Чжань не фанат конструкторов, но даже он в восторге. Еще тут есть «Отдел полиции» в комплекте с преступником в полосатой робе и полицейской машиной.
Выглядит круто.
Сяо Чань ставит «Пожарную часть» на место, ведет кончиками пальцев по упаковке того конструктора, внутри которого находится разобранный Тадж-Махал. Судя по изображению на коробке, это игрушка уже для детей постарше. Возможно, Сяо Дао такое бы понравилось.
Он этого не узнает. Мимолетный восторг меркнет.
— Сяо Чжань?
Сяо Чжань оборачивается рефлекторно. Он понятия не имеет, кто может знать его. В голове мелькает мысль, что это кто-то с работы. Если его обнаружат в торговом центре во время его больничного — это может стать проблемой. И почему он об этом не подумал?
Все это проносится в голове почти моментально, пока Сяо Чжань поворачивается.
И когда Сяо Чжань обнаруживает, кто перед ним, он не может сдержать улыбку облегчения.
— Доктор Ван Ибо, — кивает он, окидывая парня перед собой быстрым взглядом. Непривычно видеть своего врача в черной кожанке и со взъерошенными волосами. Но это определенно он.
— Какая встреча, — улыбается Ван Ибо, запуская пальцы в свои волосы, приводя их в еще больший беспорядок. — В отделе с конструкторами. Никогда бы не подумал.
— Выбираете подарок? — невпопад спрашивает Сяо Чжань, через миг понимая, что он в точности повторяет слова девушки-консультанта. Он подавляет желание хлопнуть себя по лбу рукой. «Сяо Чжань, как можно быть таким неловким в общении с людьми?» — стонет он про себя. Однако Ван Ибо вопрос, кажется, совсем не смущает.
— Ага, так и есть, — кивает он на коробку в своих руках, которую Сяо Чжань почему-то изначально не заметил.
— О, — Сяо Чжань смотрит на набор с изображением красного мотоцикла, который обязательно получится при сборке. — Ребенку?
— О да, — фыркает Ибо, с нежностью поглаживая коробку. — Своему внутреннему ребенку.
— Что? В смысле себе? — растерянно уточняет Сяо Чжань, переводя взгляд с конструктора на лицо Ван Ибо. И обратно.
— Ага, — довольно кивает Ибо. — Удивлены?
— Немного, но если вам нравится, то это круто, — улыбается Сяо Чжань, пожимая плечами.
— Я настоящий эксперт, — тычет большим пальцем себе в грудь Ибо. — У меня целая коллекция! А это пополнение к ней! Новинка вышла!
Ван Ибо похлопывает ладонью по коробке, не скрывая своей радости.
— Вы и впрямь выглядите экспертом, — старается сохранить серьезный вид Сяо Чжань, пусть улыбка сама собой расцветает на губах.
— А что насчет вас? — приподнимает бровь Ван Ибо, переводя взгляд с собеседника на те конструкторы, напротив которых стоит парень, а потом снова на него. — Я точно знаю, что у вас нет детей.
— Вы помните все о своих пациентах? — отшучивается Сяо Чжань. — У вас, должно быть, отличная память.
— Так и есть, — кивает Ибо, а потом ведет рукой, как бы требуя продолжения и намекая на то, что он все еще ждет ответ.
— Просто зашел посмотреть. Никогда не увлекался конструкторами… А тут оказывается столько красоты, — тянет он, обводя взглядом стеллаж.
— О! Если вы новичок, то вам лучше выбрать что-то с меньшим количеством хитрых деталей, — с уверенностью говорит Ван Ибо. — Эти, конечно, красивые, но их собирать — филиал ада на земле.
Ибо кивает на самые детализированный варианты.
— Понял, — хихикает Сяо Чжань. — Новичкам — конструкторы для чайников.
— Я мог бы написать целую книгу, посвященную тому, как выбрать конструктор, — самодовольно сообщает Ван Ибо. — Могу помочь. Хотите?
— Вы наверняка торопитесь, — Сяо Чжань, как ни странно, рад встрече, но он прекрасно помнит о том, какая работа у этого парня, а значит ему точно нельзя терять лишнее время. Наверняка ему еще и на работу сегодня.
— Не-а, — трясет головой Ван Ибо, а потом поворачивается к конструкторам и складывает руки на груди с таким видом, будто у него и впрямь ученая степень по конструкторологии. — Не, степени пока нет. Но я работаю над этим.
Ибо в открытую смеется, а Сяо Чжань заливается румянцем. Он вовсе не собирался произносить этого вслух, но видимо его слишком застали врасплох, чтобы он успел выстроить адекватную линию поведения.