4. А начиналось так красиво (pt.2) (1/2)

Я помню то время, конец моей юности,</p>

Мы вместе выгорали болезненно, дотла,</p>

Тогда мы плакали и смеялись.</p>

Все те моменты вместе с тобой</p>

Теперь стали воспоминаниями.</p>

BTS — First Love</p>

</p>

На утро его самочувствие все так же хорошее. Легкая слабость сохраняется, но он проспал вчера полдня, а потом и всю ночь, поэтому усталость, наконец, почти отступает. Возможно, Ян Цзы права, и ему действительно жизненно необходим отпуск.

И все же к врачу он решает сходить, потому что, во-первых, он не был на элементарном обследовании уже почти год, а во-вторых, он все же обещал той медсестре.

Цзинсуну о своих планах на день он рассказывает за завтраком, тот кивает, и сам делится тем, что на сегодня у него запланированы четыре стопроцентных сделки и три показа. Еще его парень обещает не задерживаться.

В поликлинику Сяо Чжань приезжает в районе одиннадцати, собираясь пройти по всем врачам, предусмотренным страховкой аэропорта. Первым делом он сдает анализы, а затем его протаскивают через психиатра, окулиста, невролога, андролога, уролога, хирурга и еще через десяток специалистов. К четырем дня Сяо Чжань чувствует себя выпотрошенным, осточертевшая усталость возвращается. Об этом он сообщает терапевту, который просматривает заключения всех врачей, измеряет температуру и давление и делает заключение о том, что Сяо Чжань, похоже, практически полностью здоров, а повышение температуры два дня назад вызвано скорее всего переутомлением. Однако результаты анализов будут лишь через два-три дня, и тогда он сможет сказать наверняка.

По дороге домой Сяо Чжань заглядывает на рыночек неподалеку от дома, закупается свежей рыбой и домашней лапшой. Все это дома он превратит в ужин. Еще он набирает всяких снеков, которые обожает Цзинсун вроде острых чипсов и рыбных палочек. И бутылку вина. На самом деле, он покупает, пожалуй, слишком много всего, потому что к моменту возвращения он опять чувствует себя  дико уставшим. От этого даже смешно. Все же нормально с утра было.

Сяо Чжань заваливается домой, оставляет сумки на кухне, а затем падает на диван в гостиной. Тело отдаленно ноет. Сяо Чжань заводит будильник на половину седьмого, включает телевизор и позволяет себе уснуть. Но даже во сне ему видится работа, где он обыскивает человека за человеком. И все же, даже несмотря на это, Сяо Чжань чувствует себя более или менее отдохнувшим.

Он долго принимает душ, наслаждаясь тем, что можно особо не спешить, а потом принимается за готовку. Давным-давно, еще в детстве Сяо Чжаня и его брата мама частенько готовила рыбную лапшу. Рецепт простой, однако Сяо Чжань уверен, что так ее не готовят нигде. Он, будучи уже подростком, десятки раз пытался повторить то, что готовила  мама. И все никак не получалось. Пока однажды, перебирая родительские вещи, он не наткнулся на толстенький блокнотик с мамиными рецептами. Странички были ужасно потрепанными, и Сяо Чжань чувствовал, как сжималось его сердце, стоило ему прикоснуться к старым записям мамы. Сжимается оно и сейчас, когда он по памяти воспроизводит ее рецепт.

Тот день Сяо Чжань помнит как в тумане. Его забрали из школы соседи, перед этим поговорив о чем-то с учительницей. И учительница отпустила его с уроков, даже не сказав ничего про домашнее задание. Сяо Чжань помнит то чувство радости по поводу того, что сегодня можно будет не делать домашку. Он винит себя за то чувство до сих пор, пусть и знает, что его вины в том, что случилось, нет совсем. Он помнит, как дома его ждал брат. Помнит его заплаканное лицо, помнит, как брат обнимал его и шептал, что они обязательно справятся, что он сделает все возможное, чтобы Сяо Чжань ни в чем не нуждался. А потом стал говорить про то, что родители уехали очень-очень далеко и вряд ли смогут вернуться. Вот только на тот момент Сяо Чжаню было тринадцать, и он прекрасно понимал, что это значит на самом деле.

Но понимать и осознавать — не одно и то же. Сложнее всего было смириться с тем, что он больше не сможет увидеть родителей, почувствовать их объятий и услышать утешающий мамин шепот на самое ухо. Больше не сможет огрызнуться отцу или отмахнуться от родительских советов, которые всегда казались ненужными на первый взгляд.

Сяо Чжань мелко шинкует зелень. Сейчас от мысли, что родителей больше нет, уже не больно. От событий тех лет остались лишь шрамы на сердце, которые уже давным-давно стали частью его самого.

Сяо Яну тогда было двадцать шесть. Опекунство передали ему, несмотря на то, что заработок он имел скудный. На тот момент он только-только выпустился и работал на должности «подай-принеси». Сяо Чжань пошел работать в четырнадцать, однако лучше не становилось: он не мог работать полный день из-за школы, платили за такую работу сущие гроши, а уроки надо было делать так, чтобы брата, и без того измученного бесконечными подработками, не вызывали к директору из-за его успеваемости. Это было то время, когда Сяо Чжань не знал, переживет ли он завтрашний день.

Но раз за разом переживал.

А потом стало чуточку лучше. Потому что брат познакомился с девушкой и, спустя год общения, женился на ней. Они стали жить втроем. Сяо Хун тоже работала и приносила деньги. Ситуация более или менее стабилизировалась. Сяо Чжань даже пошел в колледж, правда попал на ту специальность, где конкурс в тот год был самый низкий. Он начал учиться на библиотекаря, а Сяо Хун подарила его брату сразу двоих ребятишек. И Сяо Чжаня быстренько превратили в няньку.

Впрочем, по сравнению с тем, что они пережили с братом в первые два года после смерти родителей, хлопоты с двойняшками, пусть и были утомительными, все же ощущались более или менее позитивно.

А потом случилось непоправимое. Сяо Чжань влюбился. То, чем он должен был, как и все его сверстники, переболеть в четырнадцать-пятнадцать, захлестнуло его с головой в двадцать один. Это был последний год в колледже, а Цзинсун был стажером риелтора, который ухаживал за их преподавательницей. Сяо Чжань даже имени ее сейчас не вспомнит.

Чувства между ними вспыхнули, как пламя. Сяо Чжань, никогда до того момента не задумывавшийся о своей ориентации, четко понял, что он стопроцентный гей, потому как ничем иным объяснить, почему его бросает в жар от случайных взглядов малознакомого парня, было невозможно.

Цзинсун, конечно, это чувствовал, ощущал на себе долгие взгляды, слышал тяжелые вздохи парня, который понятия не имел, как подступиться к нему, поэтому сделал первый шаг сам.

Сяо Чжань улыбается воспоминаниям, набирает воду в кастрюльку. В тот раз его сердце стучало так отчаянно, желая и страшась одновременно.

Цзинсун поймал его выходящим из кабинета, улыбнулся и попросил минуту времени. Сяо Чжань тогда подумал, что готов отдать ему всю свою жизнь, но язык превратился в бесполезную лепешку. Он просто кивнул. И Цзинсун отвел его в соседний кабинет, держа за руку. Сяо Чжаню казалось, что это единственное, что удерживало его тело на земле — так хотелось взлететь. Он предложил сходить куда-нибудь вечером. Сяо Чжань согласился. Все так же. Коротким кивком.

В ту ночь они гуляли до самого утра, держались за руки, хотя это ощущалось ужасно смущающим. Но им нравилось, и это казалось, нет, это было единственно важным. А потом был рассвет, пустая набережная и первый в жизни Сяо Чжаня поцелуй. Нежный, будто немного робкий, с привкусом минералки и летнего ветра.

Тогда все начиналось, Цзинсун молился, чтобы его взяли на работу. Сяо Чжань его поддерживал. И все было хорошо. Сяо Ян, конечно, замечал, что брат может сутками не появляться дома, благо малыши к тому моменту уже ходили в садик, и усмехался, мол Чжань-Чжань влюбился по уши. Сяо Чжань ничего не отвечал, только согласно сиял глазами и честно кивал. Сяо Хун не раз пыталась выведать у него, какая она, его избранница, но Сяо Чжань всегда ограничивался описаниями общих качеств вроде красоты и доброты.

Так прошел год. А потом… Потом Сяо Чжань, окрыленный все не угасающим чувством, решил рассказать о Цзинсуне своей семье. Это было ошибкой.

Вода закипает, Сяо Чжань погружает в нее лапшу, сыпет туда же специи и принимается за приготовление рыбы.

Он решил рассказать о своем парне за ужином. Лицо брата и его супруги надо было видеть. А потом Сяо Ян рассмеялся, сказал, что Сяо Чжаню нужно поработать над его чувством юмора. Однако Сяо Чжань от своих слов отказываться не собирался. Раз уж он набрался смелости, то точно пойдет до конца. Так было всегда, так всегда и будет.

Он сказал, что полностью серьезен. Потом добавил, что уже год встречается с парнем и что у них все серьезно. В ответ ему в голову полетела плошка с рисом, Сяо Чу завизжала, а Сяо Дао тут же ударился в рев. Сяо Ян даже внимания на это не обратил, будто забыв, что его дети находятся рядом. Не обратил он внимания и на струйку крови, побежавшую со лба брата на щеку.

Шрам есть до сих пор.

Сяо Ян кричал про то, что пидоров в его доме не будет, что Сяо Чжаню надо выбросить эту ерунду из головы, иначе он выбьет из нее всю дурь сам. Сяо Хун уволокла детей в комнату, старательно стараясь зажать их уши, чтобы они не слышали, как кричит их отец на их дядю.

Сяо Чжань опускает рыбу в маринад, а затем переносит на разогретую сковороду, обжаривает с двух сторон до золотистой корочки. Туда же забрасывает нарезанные соломкой овощи.

Брат выгнал его из дома в ночь, швырнул ему вслед принесенный им же пирог и выкрикнул болючее, ранящее «Ты мне больше не брат».

Его забрал Цзинсун из парка неподалеку, когда убитый горем Сяо Чжань все же взял трубку. А потом он просто был рядом. Сяо Чжань, когда схлынула первая злость, пытался помириться с братом, пытался объяснить, признавал, что вывалил на него все это слишком резко, но примирением и не пахло. Ему запретили приближаться к племянникам.

— Мой брат умер, — сказал ему Сяо Ян. Это и было концом.

Сяо Чжань долго плакал тогда. Цзинсун был рядом, не зная, чем может помочь. Но его помощь и не требовалась. Сяо Чжаню было достаточно того, что он остался на его стороне. Он был единственным близким человеком в его жизни. Остается таковым и до сих пор.

Сяо Чжань сливает лапшу и добавляет ее к жарящейся рыбе и овощам. Смешивает.

Он прекрасно понимает, что их с Цзинсуном отношения слишком сильно изменились, но… Но потерять последнего близкого человека он просто не может.

Ужин готов. Сяо Чжань бросает взгляд на часы — половина девятого. А ведь обещал не задерживаться. Он идет в комнату, где остался телефон, набирает сообщение.

Когда приедешь?</p>

Сообщение помечается прочитанным тут же, Сяо Чжань смотрит на экран, где через мгновение появляется ответ.

Очень скоро. Милый, постарайся не уснуть.

Сяо Чжань улыбается телефону и печатает.

И не подумаю.</p>

А потом в голове появляется идея, которую Сяо Чжань тут же приводит в исполнение. Он подходит к шкафу, достает из него одну из рубашек Цзинсуна, набрасывает ее на свои плечи, а затем тянется за бутылкой вина, прикидывая, как будет выглядеть горячее. И решает, что лучше налить вино в бокал. Он так и делает.

Усаживается на колени на их общей кровати, чуть разводя ноги в стороны, приспускает с одного плеча рубашку и делает несколько селфи. Придирчиво рассматривает их, выбирая то, которое кажется наиболее соблазнительным. Отправляет его и делает глоток алой терпкой жидкости, прикусывает губу в ожидании ответа. Впрочем, он не заставляет себя ждать.

Вот черт