Пролог. Ты же не оставишь меня? (2/2)
Опять крутились небрежные образы в голове: как его кидают на кровать, пытаются пролезть рукой с длинным маникюром под рубашку… А он машинально отталкивает партнёршу. Та смотрит на него с непониманием, она возмущена. Она надеется, что просто Олежа всё-таки любит сам держать все под контролем, но… Тот просто встаёт с кровати и уходит.
Он вспоминает все звонки по телефону, где женский, чуткий голос, чуть ли не плача, выдает ему ряд обвинений: импотент, геюга, и прочее…
Он вспоминает их последнюю встречу. Она уезжает в другую страну. Она держит чемодан в руке, смотрит на Олежу со слезами, но не говорит ничего. Она просто садится в поезд. Олежа чувствовал себя подавленно. Он обнимал сам себя, схватившись пальцами за рубашку, а слезы предательски текли, капали на руки и асфальт.
Он не хочет повторять этот опыт, но в то же время он понимает, что влюбился. Олежа прячет лицо в ладонях.
— Соберись… Все нормально. — Приговаривал он сам себе.
— Олежа! Иди сюда, пожалуйста. — Душнов быстро поправил чуть мятую рубашку и поспешил к зовущему.
Они сделали несколько фотографий. Антон найдет человека, который обработает их, отдаст в печать, а дальше дело за малым. Так как боевой раскрас больше не нужен, парень постарался его тщательно отмыть, ведь липкая, медовая консистенция очень пигментирована. И костюм тоже надо бы переодеть, не дай бог замарается.
Антон с Олежей перебрались на кухню. Звездочкин за кружкой чая рассказывал Олеже дальнейший план действий, делился своим мнением насчёт тревожащей его ситуации, а тот старался участвовать в разговоре, но в то же время свой отсутствующий взгляд он скрыть никак не смог.
— Олежа.
— Да?
— А ты мне нравишься.
— А?
Они встречаются взглядом. Оба, должно быть, напуганы, и чтобы это скрыть, Антон немного хмурится.
— Ты… Мне нравишься. Я хочу знать, взаимно ли это.
— А-антон… Ну, конечно, ты очень хороший человек, эрудирован, начитан, ты…
— Нет. Я не о людской сущности. Я про… Ну, как Ромео и Джульетта. Как Пигмалион и Галатея. Понимаешь?
По коже Олегсея невольно прошлась дрожь, а щеки налились румянцем. Антон же, в свою очередь, держался уверенно.
— Ну… Я… Не знаю. Я… Да?..
— Отлично. Тогда, — Антон коснулся руки Олежи, а затем обхватил ее своими ладонями, — Могу ли я предложить тебе… Ну… Отношения?
Руки трясутся сильнее, глаза вновь намокают. Олежа и хочет что-то сказать, но ком, образовавшийся в грудине, будто придавил и потупил все попытки выдавить хоть слово. Ему остаётся лишь кивнуть.
— Может ты… Поближе сядешь? — Антон улыбался. Он был рад, что ему не ответили отказом, а ведь боялся этого.
Олежа подвинулся ближе на стуле к Антону, и в следующую секунду почувствовал на себе теплоту от больших, цепких рук.
Наконец-то он почувствовал себя расслабленно, как в своей тарелке. Теперь все остальное казалось таким неважным и глупым.
А время шло. Свидание за свиданием кончались прекрасно — Олежа возвращался в комнату общаги таким счастливым, как никогда раньше.
Сейчас же Олежа рискнул позвать Антона к себе в комнату общаги. Обстановка здесь, конечно, резко отличалась от дома гостя.
Они зашли в комнату. Антон оценил обстановку.
— Так тесно здесь. Может, ты всё-таки рассмотришь переезд ко мне?
— Антон, я же говорю. Родители меня не поймут.
Антон лишь понимающе кивнул головой и присел на край кровати.
Никто из них не помнит, о чем они говорили. Ясно одно — темы для разговора у них никогда не заканчивались.
Дыхание останавливается, когда Антон вдруг вовлекает своего партнёра в поцелуй, придерживая ладонью его щеку. Олежа моментально краснеет. Он старается брать инициативу и целует в ответ.
— Олежа…
— Да?
— А ты… Ты бы хотел перейти на новый этап?
— Ты про… — Олежа опустил голову, уткнувшись в плечо Антона.
— Да.
А хочет ли Олежа? Да. Безусловно. Грудная клетка легонько подымается, дыхание перехватывает лишь об одной мысли.
— Я боюсь…
— Не было раньше? — Антон, чтобы успокоить парня, осторожно поглаживал его волосы. Олежа лишь кивнул. — Я буду осторожен, обещаю.
— Я верю… Но… Ты знаешь…
— Да?
— В прошлый раз… Я сбежал. Мне стало не по себе. Будто бы… Тело против.
— Это как асексуальность?
— Наверное. Я не знаю…
— Я не стану действовать против твоей воли. Но давай кое-что проверим? — Антон говорил тихим, успокаивающим тоном. Он осторожно положил Олежу на кровать, а сам навис сверху, чтобы целовать парня в шею. Олежа чуть не закричал, но он вовремя успел прикусить губу. Это очень приятно, хоть и смущает до посинения.
— Ах… Антон…
— Ты не бойся говорить, если что-то будет не так.
— Хорошо…
Рука Антона с осторожностью соскользнула под майку партнёра. Он чувствует, как Олежа содрогается, как он напряжён… Поэтому нужно действовать с максимальной осторожностью, словно Олегсей — ценнейшее достояние страны. Нет, не страны… Вселенной.
Время будто бы остановилось. Никто никуда не спешил, они оба исследовали друг друга, обнимались, испытывали абсолютно новые ощущения. Олежа ещё никогда не чувствовал себя так окрыленно.
Появилось осознание, которого Олежа ждал: он может любить. Он может чувствовать. Но… Не со всеми.
И сейчас он позволил себе расслабиться и целиком отдаться своему возлюбленному — Олеже очень нравится это определение.
Они уже лежали под одним тонким одеялом на односпальной кровати, но им двоим хватало места. Тяжёлое дыхание постепенно сходило на нет.
— Антон…
— М-м?
— Ты же… Не оставишь меня? — Олежа уже засыпал, так что его голос был максимально тихим.
— Нет конечно. Не оставлю. – Антон не врал, он действительно счастлив находиться там, где находится в данный момент.
Олежа заснул быстрее, чем успел ответить что-либо, но одно он знал точно — теперь они счастливы. Вместе. Навсегда.