12.2. По капле вода точит камень (1/2)

— Антон, я умоляю тебя, пожалуйста! Я не знаю, что там происходит, я выйти не могу! Я… Тут не ловит, я не могу ничего сделать. Господи, просто, пожалуйста, приезжай быстрее, мне очень страшно, Ант...

Извините, связь прервалась.

Сон пропал в один короткий момент, когда Антон вскочил с кровати, тут же хватая сложенные с вечера штаны. Первые попавшиеся носки налезли на него боком, неудобно давя в районе косточки. Какую-то толстовку, в темноте которую определить было сложно, он натянул прямо на домашнюю футболку. Ключи звякнули в руке, телефон едва не выпал при попытке запихнуть его в карман на ходу. Не контролируя ничего из своих действий в данный момент, он лязгнул ручкой двери, кажется, слишком громко. На лету сунул ноги в кроссовки, распахнул входную дверь и так же быстро покинул квартиру, будя звуками спящую в своей комнате Оксану.

Его глухое топанье по бетону разлеталось по всем этажам дома, когда он перепрыгивал едва ли не половину ступеней на каждой из лестниц. Антон выбежал на улицу, практически снося с петель дверь, после чего замедлился прямо у подъезда, широкими глазами оглядывая окружение. Мозг работал с диким воем — нужно было понять, что делать, а как раз-таки что делать было совершенно непонятно. Шастун, тяжко вдыхая зябкий ночной воздух, потянулся за телефоном. Он, чувствуя себя так, будто стояние на месте было сейчас самым настоящим преступлением, принялся перебежками двигаться куда-то в сторону по дороге у своего дома, пока практически дрожащие пальцы искали нужный адрес по памяти, что в один момент стала работать отвратительно туго.

Антон всё шагал и шагал по улицам, понимая на задворках сознания, что в этом не было никакого смысла. Крутящееся на экране кольцо загрузки, сообщающее, что идёт поиск ближайшей к нему машины такси, вызывало в нём дикое желание размозжить телефон об асфальт со всей силы. Он вышел в соседний двор, из которого открывался вид на главную улицу вдалеке. Антон издал протяжное «бля-ядь», полное раздражения, и едва не споткнулся, когда приложение сообщило, что ближайшая машина приедет к нему через семнадцать минут. Это слишком долго. Он не может позволить себе тратить ещё и это время, учитывая, сколько ему предстоит ехать. Что делать, он совсем не знал.

— О, это же Кастет! — эхом разнеслось по стенам домов откуда-то сбоку. Голова Антона взметнулась вверх.

Какая-то группа парней, стоявших вкруг около машины, смотрели с энтузиазмом в его сторону. Задние фары автомобиля светились обжигающим глаза красным, и при оранжевом свете фонаря точно над ними рассмотреть лица стоящих было невозможно. Антон и не старался — знал, что те ему не знакомы. Вероятно, они боком и пересекались когда-то на одном из дел Гаража, но это не значит, что Шастун запомнил их. Он просто поднял в приветственном жесте руку, едва ли отвлекаясь от экрана телефона. Только этого ведь ему не хватало. Те, кажется, заметили недружелюбный настрой Антона, но не стали расценивать это как проявление грубости. Наоборот, появление в своём радиусе такой персоны, как Кастет, лишь придавало им эмоционального подъёма.

— А ты чё так торопишься, брат? — вполне обеспокоенно продолжал спрашивать тот, который обратился к нему изначально. — Тебя подбросить, может? — Антон остановился на месте, поднимая наконец на них взгляд нормально. В бедственном положении, в котором он находился в данный момент, это предложение звучало более чем заманчиво. Конечно, он понимал, что ввязывать в эту экстренную спецоперацию, тем более, касаемую Арсения, районных парней было очень не нужно и совершенно нельзя. Но семнадцать минут ожидания, огромная спешка и высокая стоимость (она, правда, сейчас волновала меньше всего прочего) заставляли внутреннее чутьё Антона скрипеть, как двери ржавой девятки, но понимать, что это приглашение является, вероятно, чудесным проявлением его удачи. Парень, похоже, видел замешательство Шастуна, а потому добавил: — Тебе куда надо-то?

Антон открыл рот, уже было говоря название дачного кооператива, до которого ему нужно ехать, но вовремя осёкся. Краем глаза он глянул на открытую карту на телефоне, где очаровательная жёлтенькая машинка ехала до него по нарисованной линии и весело обещала прилететь всего-то через какие-то шестнадцать сраных минут. Отсчитав бегло два квартала от нужного места, Антон выцепил взглядом название первой попавшейся улицы.

— На Куйбышевскую.

— На Куйбышевскую… — повторил за ним задумчиво парень, приподнимая голову. У Антона в это время обжигало волнением весь живот.

— Это Остро́вка, — тихо послышалось от кого-то из стоящих сбоку.

— Да-а… Далековато, — «далеко — не близко, хуй — не ириска» — сразу пронеслось у Антона в голове от стресса голосом Доброхотова. Шастуну хотелось дать парню около машины по морде с разбега и сказать, чтобы быстрее думал и определялся с действиями, не заставляя Антона так нервничать. Тот пожал плечами. — Ну, ладно, чё? Переть, конечно, нормально, но как-то не по-братски это — бенз жалеть. Тем более, ради самого Кастета, да? — он оглянулся на приятелей, выуживая у тех одобрение. Шастун нахмурился на такую изрядную долю лести в свой адрес. — Заваливайся.

Антон моментально сдвинулся с места, быстрым шагом приближаясь к ним, когда те залезали в светло-серую старую волгу. Он забрался следом, громко хлопая тяжёлой дверью.

— Я слышал, вроде, что в ту сторону недавно Каста с ещё какими-то пацанами двигались, — сидящий спереди на пассажирском парень рассказал водителю, что общался с Антоном до этого.

Всё внутри Шастуна скукожилось неприятными спазмами. Плохо анализирующий в таком состоянии мозг сложил одно с другим. Значит, Попов уезжал туда с Тимофеем. Страх за Арсения пробежал по всему его телу новой обжигающей волной.

— О, так тогда всё правильно, — ответил водитель тому достаточно весело и бодро, и оба говорили так, будто Антона с ними в машине не было вовсе. — Раз он там, значит по-любому надо Кастета подбросить к нему. Как Каста без него-то? — все в машине покивали глупо, и волга тронулась с места. Эти голубиные кивания позволили Антону понять, что энтузиазм в отношении этой поездки вырос в них не по доброте душевной, а по желанию выслужиться перед Костешей-старшим. Шастун, сидящий за водительским сиденьем, немного высунулся в сторону:

— Только, пацаны, можете прям как можно быстрее? Оч надо, — решил попробовать попросить он. К уху Антон уже прижимал телефон с набранным номером. Вне зоны доступа.

Водитель лишь прыснул, вызывая понимающие смешки и у остальных пассажиров.

— Вот сейчас с трассы уйдём чуть подальше — тогда смотри не вылети на поворотах.

Сложно было понять, ехали они быстро или медленно. Точнее, понятно было, что машина двигалась с поразительной скоростью — вряд ли любая другая иномарка может достигать чего-то подобного, в отличие от волги, что по форме как гроб, по весу — крейсер, а по натуре — африканский бегемот. С бегемотом сравнение Антону показалось наиболее близким — ещё с биологии в шестом классе он запомнил ужасный день, когда ему поведали о чудовищной природе бегемотов. Никогда мелкий Шастун не мог бы в своей жизни представить, что эти очаровательные улыбчивые увальни с несоразмерно маленькими ушками, что так смешно трясутся, на самом деле являются настоящими машинами для убийства людей. Они чрезвычайно агрессивны и благодаря обыкновенной инерции могут развивать невероятную скорость. Только из-за этой же самой инерции они нисколько не могут в манёвренность. Сейчас Антон с остальными пассажирами и водителем, у которого после просьбы Шастуна открылся явный карт-бланш на выпендрёж, чем тот активно пользовался, буквально летели по дворам и дорогам, на поворотах нещадно давая задом по размашистой дуге. Тяжеленный «бегемот» практически вылетал с проезжей части, что забавляло всех, кроме Антона, который из раза в раз боялся вывалиться из хлипких дверей, а они, между прочим, гарантии в обратном не давали. Перспектива вообще до Арсения не доехать, наверное, была самой худшей из возможных. Таким путём сейчас Антон, конечно, должен был передвигаться гораздо быстрее, чем в прошлый раз с Костешей и парнями — тот вечер субботы не являлся самым благоприятным временем для поездок по городу, — но из-за непрекращающегося мандража ему казалось, что едут они целую вечность. Лишь когда машина приобрела адекватную скорость на одной из дорог, а Антон наконец без опасений за свою жизнь взглянул на карту в телефоне, стало понятно, что они прибыли к месту назначения. Сорокаминутный путь они преодолели за двадцать.

— Бросим тебя на остановке, лад? — спросил Шастуна водитель. Антон кивнул, и они подрулили к какой-то убогой будке из помятого профлиста, с верхушки которой практически отваливалась табличка. Больше эта остановка была похожа на площадку для мусорных баков. Антон вывалился на абсолютно пустую проезжую часть, освещаемую лишь фонарями, после чего хлопнул рукопожатием по ладони сидящего за рулём парня в знак благодарности. — Ну ты это… Давай там, — он с улыбкой сделал какой-то непонятный жест, но без слов Антону стало понятно, на что тот намекает.

— Да, да, обязательно, — попытавшись звучать убедительно, сказал Шастун.

Удовлетворённый, видимо, обещанием того замолвить за них слово перед Костешей, водитель закрыл окно и дал газ. Конечно же, Антон замолвит — он даже лиц их не разглядел. Волга разгонялась медленно; Антон проводил её бездумным взглядом, и, когда она скрылась за деревьями, осознание того, зачем он покинул дом в четыре часа ночи, ударило его с размаху по затылку, как лопатой. Шастун вздрогнул и нажал на иконку с улыбчивой до ямочек мордой Арсения. Вне зоны действия сети. Антон вздохнул сдавленно, открывая в самый последний раз карту на телефоне, посмотрел лишь направление, после чего запихнул смартфон в карман поглубже и сорвался с места стремительным бегом.

Антон нёсся со всех ног, не щадя прокуренную дыхалку — именно в подобные моменты он сильнее всего жалеет, что начал курить. Хотя, этот случай ни в каком месте не подобный — он самый что ни на есть экстренный. В ночной тишине окраины его кроссовки громко топали по подсохшему за ночь асфальту в быстром темпе. Вокруг было до противного пусто, и холодный воздух обдувал его во время бега, залетая со всей силы под болтающуюся толстовку и лапая плоский живот, отчего адреналин в крови поднимался выше и выше. Дорогу слабо освещали тусклые побитые фонари, но Антон даже не успевал думать о том, как бы не упасть. Тело всё делало само на автомате. С разбегу он перемахивал через кочки и ямы на старых тротуарах своими длинными ногами. Когда впереди оставался квартал городской местности, взгляд начал различать лесной массив вдалеке — это заставило Антона лишь ускориться. Фонарный свет тускнел и, спустя пару минут, пропал вовсе, когда вокруг исчезли даже довоенные деревянные бараки. Шастун упорно держал ход, не сбавляя. «Остро́вка-2» — гласила большая и старая металлическая арка, наполовину облупленный верх которой почти полностью скрывался кронами деревьев.

Бежать было уже практически невыносимо — стояла жуткая темнота, дорога шла грунтовая, с встречающимся тут и там щебнем, а ко всему прочему она ещё и уходила вверх, но страх и волнение внутри Антона заставляли из последних сил передвигать ногами. С самого момента входа, а точнее даже вбега или влёта в дачный кооператив, всё нутро Антона начинало заворачиваться тошнотворным рогаликом, а запахи вокруг лишь усиливали это. Хвоя вокруг смешивалась со стойким ароматом жжёной древесины и бани — одни из любимых у него, те должны были вызывать приятные чувства из детства, но вызывали лишь рвотные позывы. Он ощущал что-то очень плохое, и об этом сигнализировали ему даже не истеричные мольбы Попова приехать как можно быстрее в дом, где они с парнями отдыхали в феврале. Сейчас, по весне, Антон плохо различал местность, что с того времени успела сильно поменяться — он и с первого раза её не сильно запомнил, — и двигался скорее интуитивно. И вот эта самая интуиция, шестое чувство или же что-либо иное гудело в голове воем сирены. Шастун чуял неладное тем сильнее, чем больше сокращалось расстояние.

Только тогда, когда его ноги с большим трудом старались пробираться по невозможно узкой тропинке за участками, к крохотному облегчению с Антона свалились сомнения в правильности его маршрута: по правое плечо из-за сосен начинала выглядывать гладь растаявшего озера с опоясывающим его колючим хребтом, по льду которого они с Арсением бегали и целовались формально в первый раз. Свет на тропинку начинал падать будто слегка розоватый откуда-то сверху — вот уже и рассветать начало, пока он бежал. Но восход в пять. Антон резко замер на гудящих ногах.

В один краткий момент его тело вошло в состояние оцепенения, пока глаза пялились на этот розоватый отсвет на дорожке. Сердце сжалось и принялось стучать так быстро, что всё, что Антон мог слышать — этот гулкий стук и кровь в ушах. Холодная дрожь пробежала у него от макушки до пяток, заставляя подняться все волоски на теле, когда нос втянул этот невыносимый уже запах бани. Что-то размеренно шумело на фоне.

Антон дрожащими ногами сделал вперед шаг. Боясь подтверждения этой, казалось бы, совершенно бредовой мысли, сердце всё сильнее и сильнее билось, и его бой будто раскачивал всего Шастуна сразу. Глаза были прикованы к теплеющей дорожке, когда он сделал ещё два шага. Шуршание и треск, шуршание и звонкий треск издалека. Медленно, опьянённый холодным ужасом, Антон поднял глаза. Красивые блики цвета закатного солнца сверкали между густых веток деревьев.

— Не-не-не… — прошептал он, бесконтрольно помотав головой. Отвратный запах бил в нос, треск — по ушам, и Шастун проскакал спешно оставшиеся до участка двадцать метров, теперь уже даже не опуская взгляда. Перед высоким знакомым забором он опять застыл. Не имея сил принять происходящее, он едва ли сумел устоять на подогнувшихся ногах. В его зелёных глазах мелькали ярчайшие блики. — Блядь.

Дом полыхал, и это было отчётливо видно даже за высоким забором.

Ураган самых ужасных мыслей захлестнул Антона в одночасье. Фантазии и холодящие душу домыслы крутились вихрем, и центром в каждом из них был Арсений. Где он? Шастун метнулся до двери, тщетно дёрнув за ручку — та заперта. Взгляд судорожно бегал по забору, пока пальцы касались холодного металла. Вдруг удивительным образом в его памяти всплыли слова Костеши о ключе под ковриком. Антон опустил глаза — ноги и вправду стояли на каком-то замызганном куске резины, непонятно для чего валявшемся у порога. Пальцами Шастун выцарапал тот из грязи, пытаясь найти что-то во мраке. Это у него совсем не удавалось, и он откинул коврик в сторону, даже включив дрожащими уже в каких-то судорогах руками фонарик на телефоне. Но там было пусто. Кусок резины был так плотно впечатан в грязь и землю, что оставлял под собой собственный узор, будто никогда под ним ничего кроме этого и не было. Антон прорычал, понимая, что выход у него лишь один.

Он стянул с себя толстовку, накидывая с размаху на забор сверху, после чего оттолкнулся посильнее и прыгнул, цепляясь руками за край. Ноги чуть побарабанили по металлическому листу, пока он подтягивался, после чего Антон перекинулся на другую сторону и спрыгнул, затем разворачиваясь и криво натягивая толстовку обратно.

«Пиздец» — только и промелькнуло у него в голове при виде невозможно для глаз ярких в общей темноте языков пламени. Жар доходил даже до него. Но озвучить эти мысли он не решился, ведь сразу за треском послышались чьи-то голоса. Антон по-глупому пригнулся, оглядываясь. Взгляд отчаянно высматривал баню. Та стояла в другом конце участка.

Он не знал, как Арсений оказался именно там. Вообще, у Антона был миллиард вопросов, из которых необходимыми к озвучиванию было как минимум шесть, но он не успел задать ни один из них прежде, чем тот десятисекундный звонок от Попова посреди ночи оборвался. А сейчас Шастун уже совершенно ни об одном из этого миллиарда, ни даже из шести, не думал. Он лишь с крутящимся колесом мата в голове перебежкой летел до небольшой бани мимо голубых елей с красными шишками.

Страшно было до жути. Он не узнавал, даже натужно прислушиваясь, ни один из заглушаемых треском тихих голосов. Позади полыхал дом, пуская клубы густого чёрного дыма в небо — это можно было видеть за километры отсюда, если бы только ночь здесь не была такой тёмной. В любом случае, пламя можно было видеть наверняка даже через густой лес, а поэтому колючими иголками в пятки жалила вероятность скорого прибытия если не пожарных, то соседей или кого другого точно. И всё ещё, блядь, не было известно, где Арсений, тут ли он, что с ним, и жив ли, прости господи, он вообще.

Антон добежал до бани, принимаясь высматривать дверь. Та была сбоку — благо, от огня было немного видно. Он дёрнул рукой за дверь, только сразу после обращая внимание, что снаружи она заперта на засов.

— Арсений! — достаточно громко, но шёпотом позвал он в щель двери. Ответом ему служила тишина, и отчаяние уже начинало тут же накатывать на Антона новой волной, как что-то внутри застучало. Шастун отпрянул слегка, когда в дверь ударилось нечто изнутри. Нечто быстро идентифицировалось, обливая его таким неуместным в общей ситуации облегчением.

— Антон! — жалобно, напоминая скулёж, раздалось из той же щели. Антон приблизился к ней лицом, пока пальцами пытался отодвинуть засов. Тот был весь ржавый и не поддавался. — Антон, пожалуйста, открой дверь...

— Тш-ш-ш, — сразу постарался успокоить его Шастун. Сам не знал, откуда в нём сейчас взялось это самое мужественное хладнокровие и спокойствие в голосе. — Я сейчас именно это и сделаю, просто постарайся успокоиться. Она плохо поддаётся.

Антон отстранился и огляделся в поисках чего потяжелее. Сбоку лежали старые остатки дров, и сначала пришла мысль попробовать именно одним из них, но те, видимо, лежали здесь всю зиму, а оттого были отсыревшие. На большую радость из-за рвущегося за спиной Антона пламени неподалёку от дров блеснуло лезвие топора, аккуратно приставленного к стенке под крышу. Шастун схватился за него и вернулся к двери, ни секунды не медля ударив по засову обухом. Хватило двух раз, после которых Антон открыл несчастную дверь, и из неё вывалился замученный по виду Арсений.

Он зажмурился на секунду, когда его после темноты бани ослепил сверкающий огонь. Сразу затем он выпрямился, распахивая глаза на максимум, и Антон запомнил с ужасом, как его синие в обыденности глаза сейчас заливались пламенным светом.

— Блядь!

По выражению лица Попова до Шастуна дошло, что сам он, похоже, не сильно имел понятие о том, что происходит снаружи. По всему телу Арсения дрожью расплескалась подступившая паника: он оцепенел, мельком начиная пятиться назад, пока раскрытые глаза, не моргая, смотрели на дом, от которого, судя по звукам, уже начинали по бокам отваливаться самые мелкие куски. Ничего из этого им обоим сейчас не нужно было, и Антон схватился за плечи Арсения, заставляя последнего посмотреть ровно на себя. Он встряхнул Попова немного, начиная спешно отводить за баню, где их хотя бы не было видно. Скрыв обоих в тени, Шастун прищурился, чтобы бледное лицо Арсения можно было разглядеть.

— Какого хера здесь произошло, Арс? — его взгляд перескакивал с одного глаза Арсения на другой.

Тот в его руках замялся, пока губы пытались что-то выдавить из себя. Антон ощущал, как тот дрожал, и дыхание его было быстрым и поверхностным. Глаза блестели даже во тьме, и Шастун решил ослабить крепкую из-за стресса хватку, после опуская одну из рук совсем.

— Я… Я… — Арсений тяжело сглотнул, пытаясь сложить адекватное предложение. Весь он был какой-то страшно помятый. — Меня Тима повёз сюда с какими-то малознакомыми парнями. Ну, я не придал значения — не в первый же раз с ним таскаться. Бля… — он выдохнул, прикрывая глаза. Антон, внимательно на него смотрящий, сжал ладонь на плече сильнее — больше даже в качестве поддержки, но и одновременно подзывая излагать всё как можно быстрее — им нужно сваливать. — Бля, пиздец, я как понял, что они делать собираются...

— Это он сделал? — шокировано нагнулся Антон к его лицу ближе, подразумевая вопросом горящий во всю дом. — Зачем?

— Я что, ебу? — тут же ответил Арсений. У него никак не выходило успокоить себя, и в голосе сквозила истерика, что караулила его уже буквально вот-вот. — Он сделал. И парни эти. Я попытался их остановить, но они меня вообще не слушали. Я тогда Тиме сказал, что отцу позвоню прямо сейчас…

Он вздохнул особенно рвано и закрыл лицо ладонями. По его спине прошла дрожь, и Антон сразу же захватил его в объятия, сжимая крепко и подбородок ставя на макушку. Самого трясло ещё как, но он старался унимать это в себе — для двоих это слишком много. Арсений слегка отстранился от него, чтобы можно было говорить.

— Он сначала вырвал у меня телефон из рук, а потом сразу ударил и в баню кинул. Я даже сделать ничего не успел. Господи, там же света нет. Я вообще ничего не видел… Я так испугался сильно, — он уткнулся с силой Антону в плечо.

— Тш-ш… Тихо, — попытался собрать его Шастун, попутно принимаясь подталкивать в сторону основного выхода — тот был к ним ближе. — Пиздец. И ты сразу позвонил мне? — для общего понимания он хотя бы мало-мальски пытался составить начальную картину событий.

Арсений дёрнулся вдруг раздражённо.

— Ага, блядь, конечно! Мы отъехали в одиннадцать вечера, а позвонил я тебе в четыре! — воскликнул тот на нервах, и Антон шикнул на него, за рукав всё быстрее утягивая к выходу. Здесь они оба уже становились менее заметными: на большом участке с деревьями свет огня не долетал. — Он в баню меня кинул без телефона, Антон. Он, сука, меня запер в бане одного, без телефона, и ушёл!

Антон даже обернулся на него.

— Тварь, — подытожил он и притянул Арсения к себе ближе. — А как ты мне тогда позвонил? — они почти дошли до выхода.

— Этот долбоёб мой телефон бросил вместе с курткой в предбаннике. В него из бани дверь хлипкая. Я час поломился в дверь — засов сломался. Потом ещё никак сеть поймать не мог в этой дыре, — продолжал он в панике. — Будто вечность прошла, пока я смог тебе дозвониться.

Они добежали до главных ворот с участка, где сверху красовались кованые вензеля. Антон ринулся к двери, но та оказалась закрыта — хлипко, но на ключ. Худший из возможных вариантов. Что бы он ни делал, открыть его не выйдет. Точнее, конечно, выйдет, но при наличии инструментов и как минимум часа, а ни того, ни тем более второго у них с Арсением не было. Через верх не получится: помимо высоты здесь витые стальные копья на заборе. Сбоку от двери сразу же идут ворота для въезда на участок — на них старый, но вполне увесистый амбарный замок. Шагнув к нему, Антон пощупал дрожащей рукой его тело: похоже на алюминий.

— Блядь, — прорычал Шастун, уже не выдерживая. Глаза его рыскали по округе в поисках непонятно чего, пока дрожащий Арсений жался позади. — Я сейчас эту хуйню вырву нахуй.

Антону пришло в голову единственное, что он вспомнил — топор у бани. Он уже было развернулся, чтобы броситься за ним, но глаза в последний момент зацепились за что-то странное.

Около забора по периметру со всех сторон шёл странный приямок, напоминавший крохотный ров. Непонятно было, вырывали его специально, и потом он порос травой, или же это изначально так странно здесь шёл рельеф. После дождей сюда смывало грязь и прочий мусор с участка. Как и сейчас, в нём скапливалась земляная каша вперемешку с корнями. У забора было очень темно: без фонаря были различимы лишь очертания. В глаза Антону попало что-то необычно выделяющееся на общем фоне этой грязи. Шастун бы не обратил на это внимание, но почему-то странный импульс приковывал его взгляд в ту точку, а в голове что-то предостерегающе звенело, настораживало. Бесформенная кучка тоже была очень грязная, влажная. Она валялась примерно в метре от Антона и напоминала мешок.

Он всмотрелся. Что-то светлое бросалось ему в глаза тут и там, какие-то странные по форме части. Антон прищурился, позади слыша пыхтение Арсения. Уловил он какое-то белое, испачканное в грязи колесо-рогалик. Проследил взглядом дальше. Четыре продолговатые грязные палки, напоминающие будто ноги. Много белых пятен составляло общее очертание, на фоне которого в грязи выделялось чёрное. На спине. «Как седло на лошади»…

У Антона в глазах всё потемнело, а к горлу подкатился ком тошноты. Он отшатнулся назад на два шага, пытаясь продышаться, и спиной наткнулся на Арсения. В голове возникал единственный вопрос:

Где они сейчас находятся?

Когда Шастун открыл глаза, Попов смотрел на него всё так же испуганно. Он сделал вдох и выдох, хватая того за плечи после вновь:

— Я сейчас за топором, — произнёс Антон, смотря Арсению точно в глаза. — Ты стой тут и смотри туда, — он развернул того в своих руках на сто восемьдесят градусов, заставляя уткнуться взглядом в противоположную сторону на голубые ели перед ним. — И ни за что назад не оборачивайся, понятно?

О том, чтобы пререкаться, у напуганного до смерти Арсения даже мысли не было, и он встал так, как Антон его оставил, не совершая ни единого движения, если не считать то, как его колотило в ужасе. Антон перебежками пустился к бане за топором. Виляя между елями, он добежал до домика. Подобрав быстро топор оттуда, куда тот изначально был отброшен в спешке, Антон выпрямился и собирался уже было метнуться обратно, но резко замер.

Отсюда было видно в отсвете бушующего пламени всё, что происходило около стороны, с которой он изначально пришёл. На сером металлическом заборе, через который он переваливался парой минут назад, его привлёк растянутый кусок пластика, криво подвешенный за верёвки. Волосы встали дыбом на теле у Антона в очередной раз, только теперь ему начинало вполне реально казаться, что сам он стоит на пороге обморока. Он увидел наконец его вживую — этот чёртов красный баннер, за который ещё вчера его пугали уголовкой. Небрежно, что было видно даже издалека, на нём чёрным баллончиком было закрашено всё, кроме большой белой надписи в центре — «МОЛОТ».

Где они сейчас находятся? Что это за место?

Антон увидел мелькнувшие на участке силуэты и бросился обратно, ускоряясь ещё сильнее. Попов не поворачивался даже тогда, когда Шастун вернулся. Сам Антон старался полностью сфокусироваться на дверях перед ними и даже краем глаза не глядеть в сторону, где в яме лежала покрытая грязью несчастная туша. Он чувствовал, как от ужасающего стресса его тело его не слушается, но он из раза в раз старался не подавать виду и держать себя в руках.

— Так, блядь… — задумчиво вполголоса пробурчал Шастун, рассматривая замок. Он немного торчал на воротах под углом, а значит фиксировался на месте и не болтался, что давало Антону хоть маленькую надежду. Он примерился обухом топора, замахнулся и со всей силы ударил по корпусу рядом с дужкой. От оглушительного лязга, раздавшегося по округе, Арсений подпрыгнул и наконец повернулся на Шастуна.

— Блядь, Антон, что ты делаешь?! — в истерике прошептал он, подрываясь к тому вплотную и хватая за плечо. — Они же сейчас сюда прибегут все!

Антон резко оттолкнул того не глядя. Не хватало ещё, чтобы он замахнулся в очередной раз и по уморительной случайности всадил топор остриём прямо в лоб Арсению. Вот был бы настоящий, сука, ухахатбл.