Глава 3 (1/2)

Возмущенный вопль Усаги, кажется, так и остался звенеть в воздухе, но Сецуна явно была уже где-то далеко. Они с Мамору остались одни, и Цукино будто бы даже слышала, как трещит электричество в проводах. Или это напряжение, повисшее между ней и Джиба? Усаги, опустив взгляд, прислонила к губам кружку: чая больше не было, но она все равно сделала вид, что отпила. Краем глаза она увидела, как Мамору взял с подноса кусочек пирога, однако есть так и не стал. Нежный бисквит крошился прямо на стол, только Джиба до этого, кажется, не было никакого дела.

«Сидим, как два дурака», — зло думала Усаги, обессиленная от того, что не может просто взять и уйти.

— Усаги, — все-таки обратился к ней Мамору звеняще-напряженным голосом, — что случилось? Я чем-то тебя обидел?

— Ничем, — грубо отмахнулась от него Усаги, лишь бы не продолжать разговор; участие Мамору только сильнее расстраивало ее, делала ее глупое поведение еще более несправедливым и гадостным.

— Тебя что-то беспокоит?

«Ты!»

— Мамору, со мной все нормально, — железным тоном отрезала девушка, наконец подняв взгляд на Джиба. — Пожалуйста, не делай вид, что тебя интересует мое самочувствие.

Последние слова ее, кажется, неприятно поразили Мамору:

— С чего ты взяла, что я делаю вид? И за что ты на меня взъелась? Послушай, у нас впереди еще полночи дежурства…

— Тебе необязательно утруждаться и идти со мной.

— Мы напарники, и…

— Вот именно, Мамору, мы просто напарники, — перебила его Усаги. — Не пытайся изображать моего друга. Не пытайся изображать, что не ненавидишь меня и что ты очень рад меня видеть, это совершенно необязательно. Если ты думаешь, что правда как-то отразится на наших обязанностях воинов, то можешь не переживать: пусть ты и не сенши, но Король, и ты часть братства Хранителей, в этом ты с Сецуной для меня всегда будешь на равных; если мне нужно будет закрыть тебя своей грудью, я сделаю это без раздумий, и буду счастлива умереть вместо тебя. Но на этом всё.

— И после этих слов ты хочешь сказать, что это я ненавижу тебя? — прищурился Мамору, роняя пирог на стол и даже не замечая этого; его синие глаза горели не то яростью, не то оскорблением. — Хорошо, Усаги, я услышал тебя. Собирайся, пора на дежурство, — Мамору резко отряхнул ладони и вышел из кухни.

Усаги знала, что это будет самая длинная ночь в ее жизни.

И почему у нее такое острое ощущение, что она сделала всё, всё не так?

***

Ами как в тумане добралась до своей комнаты. Самое ужасное, что Макото в ней не было, да и куртки на вешалке не оказалось. Размышлять, где подруга ходит столь поздно, сил не было, и Ами просто разделась и рухнула на кровать.

Она ужасно подготовилась к завтрашней паре по истории, но это совершенно ее не трогало. Какая теперь разница? Мицуно постыдно зарылась лицом в подушку и дала волю слезам. Ей чудилось, что тело ее тяжелеет и перестает слушаться, голова становится чугунной и пустой. Ами представила, как звонит маме и рассказывает, что с ней произошло, и сердце ее наполнялось невыносимой горечью и детским безотчетным страхом. Какая глупость — умереть вот так, случайно. Ами чистосердечно прорыдалась по поводу своей безвременной кончины и лежала пластом вплоть до того, пока, кажется, вся жидкость не покинула ее тело. А потом Мицуно почувствовала, что хочет есть.

Ее желудок громко и настойчиво дал понять, что, быть может, и умирает, но все также нуждается в подкреплении, и это почему-то отрезвило Ами, и она села на постели. В последнее время Мицуно часто теряла контроль над собой, однако сейчас было самое неправильное время. Она все еще в сознании. Все еще двигается. Она даже чувствует себя вполне нормально, если не считать разбитого состояния. С чего она решила, что обязана умереть, даже если все люди до нее непременно гибли от переливания чужеродной магии? Они умирали почти мгновенно, а у нее лишь небольшое пятнышко на руке.

Ами перевела взгляд на запястье: место, где с кожей соединялся катетер, было бледно-серым. Она даже боли не чувствовала. Лишь когда Зойсайт прикоснулся к нему, пятно стало жечь. В конце концов, Като, наверное, находится в большей опасности: вода огонь тушит, и магия пламени, возможно, просто растворилась в ее, в то время как сам Зойсайт мог — конечно, теоретически — запустить в себе механизм угасания. Насколько это возможно? Да, Ами едва терпела старосту своего этажа, однако не до такой степени, чтобы желать ему худшего. Впрочем, кажется, когда они разошлись, с Като тоже все было относительно в порядке.

«Моргнул» смс-кой мобильный телефон.

Макото: «Переночую у подруги. Не скучай».

Это ночной кошмар какой-то. И почему Кино решила уйти как назло посреди недели, когда Ами так боялась остаться одна? Но делать было нечего. Взяв из холодильника остатки вчерашнего супа мисо, Ами пошла на кухню разогревать себе поздний ужин. Именно в этот момент на кухне появился Зойсайт:

— И как ты? — на его щеках уже горел румянец, и выглядел он вроде вполне сносно, во всяком случае, куда лучше, чем два часа назад.

И пусть на его усталом остром лице вновь словно бы проступила тень прежнего нахала, Мицуно и сама себе боялась признаться, насколько обрадовалась, увидев, что с ним все в порядке.

— Не знаю, — пожала плечами Ами, перестав помешивать суп, — больше перенервничала.

— Ты кому-то рассказала, что произошло?

— Нет.

— И не надо, — огорошил ее Като. — Если будут проблемы, иди в мою комнату, я оставлю двери открытыми. Скажи своей соседке, что просто плохо себя чувствуешь, пусть подстрахует.

— Ее сегодня не будет, — покачала головой Ами; мысль, что с ней все-таки, вопреки самоуспокоению, может что-то случиться, запускала новую волну дрожи по телу, и сделать с этим у нее ничего не получалось.

Да и Като, кажется, в этом чувстве был ей уже не союзник. Ами тоже совладала со своим страхом, но тот все еще дышал ей в затылок.

— Тогда сегодня ты ночуешь у меня, — заявил Зойсайт.

— Что? — опешила Ами.

Или у нее начались галлюцинации, или Зойсайт Като предложил ей ночевать с ним в его императорских покоях?

— У меня есть свободная кровать, мой сосед отсутствует, — увидев неподдельное смущение Ами, скривил губы Като раздраженно, словно его смертельно донимало само понимание, что ему нужно что-то объяснять, — так мы сможем подстраховать друг друга. Не надо мяться, я тебя умоляю. Я тебя не на свидание зову.

Ну нет, пожалуй, такого гада каким-то там переливанием не проймешь! Он и здесь умудряется быть мерзким.

— Если ты и дальше будешь так со мной разговаривать, — мгновенно вскипела Ами и раздраженно отключила суп, — карауль себя сам.

— Сделай милость, не превращайся снова в истеричку, — закатил Зойсайт глаза.

— А ты — в придурка.

Зойсайт демонстративно вдохнул и выдохнул, будто разговаривал с неразумным капризным ребенком.