Глава 2 (1/2)

Ами, закусив губу, задушила в себе вскрик, хотя, кажется, сейчас Зойсайт простил бы ей даже истерику. Но девушка просто-напросто не могла себе ее позволить, не в это мгновение, когда лицо Като и без того было почти известково-белым, особенно на фоне его черной водолазки и яркой рыжины. С трудом оторвав взгляд от расползшегося пятна на своем запястье, притягивающем ее, как магнит, Ами нетвердо поднялась с кушетки, все еще неуверенная, что способна стоять. От одной мысли, что произошедшее может быть смертельно опасно, ее кидало в холодный пот.

— Пойдем, — убедившись, что все в относительном порядке, велел ей Зойсайт, и Ами безропотно подчинилась.

Если раньше она делала это, чтобы не развязать конфликт, то теперь, кажется, была просто не в состоянии решать хоть что-то своей головой. Ами машинально надела ветровку и едва не забыла стащить с ног бахилы, в последнюю минуту подхватила со стула сумку. Зойсайт, отключив свет, закрыл лабораторию и пошел вперед, Мицуно последовала за ним, но догонять не стала. Роскошные коридоры университета, выглядевшие так таинственно и заманчиво еще меньше часа назад, теперь чудились ей полными затаившихся опасностей, коварства и ловушек.

«Мы не могли выжить. Это просто невозможно».

А может, они с Зойсайтом умирают уже сейчас?

Никогда, никогда Ами не призналась бы себе, а тем более своему заклятому врагу, что так безумно боится, но ноги сами ускорили шаг, и она догнала Зойсайта и поравнялась с ним, и в это мгновение, видимо, он все понял. В тишине они дошли до выхода из университета, и, хотя, кажется, навзничь никто из них не валился, Мицуно в панике сообразила, что пойдут они в разные стороны: Зойсайт — на стоянку к автомобилям, она — к метро. И никто, никто не знает, что произошло с ними десяток минут назад.

— Пока, — пискнула Ами и сама ужаснулась, как жалко прозвучал ее голос — хлеще всякого крика о помощи.

— И куда ты собралась? — возмутился Зойсайт, придерживая для нее двери. — Нам сейчас нельзя расходиться. А если что-то случится? Ты поедешь со мной.

— Тогда уж это ты поедешь со мной, — возразила Ами, — вдруг ты отключишься за рулем? Мы же не знаем…

Она, поежившись, замолчала. Наступил поздний вечер, кругом было сумеречно и пусто, и они с Зойсайтом спорили, как будут вместе добираться домой — на его машине или на общественном транспорте. Если бы раньше кто-то сказал Ами подобную чушь, она бы не то что не поверила — оскорбилась. Зойсайт, кажется, думал о чем-то подобном.

— Хорошо. Идем.

Также молча они пошли к ближайшей станции, и, хотя компания друг друга для них обоих была сомнительной, Ами чувствовала, что рядом с ним ей чуточку легче. Всю дорогу он был задумчивым и замкнутым, и девушка едва ли не стала скучать по тому прежнему хамоватому и гадкому Като, которого знала.

«Пусть, пусть он назовет меня Русалочкой, — мысленно молила она, подпирая спиной поручень и глядя на мчащиеся за стеклом вагона огни. — Пусть скажет, что это был глупый розыгрыш. Пусть все будет, как прежде».

Но Зойсайт молчал. Путь до общежития показался Мицуно одной секундой, и страх расставания снова накрыл ее с головой. Но что она могла сделать? Не переселиться же в комнату старосты этажа? Не умолять же его о поддержке? Ами знала, что, рассказав все Макото, она испытает облегчение, но понять ее чувства сможет только он, ее враг, остановившийся напротив двери в общежитие и глядящий на нее таким хмурым отсутствующим взглядом, что Мицуно дрожь била.

— Дальше иди сама, — Зойсайт, кажется, был за сотню километров от Ами, где-то в своих мыслях, и девушка, так и не решившись попросить о помощи, снова подчинилась. — Постой. Покажи мне…

Она без лишних слов поняла, о чем он, и протянула свою руку. На удивление, черное пятно стало слегка светлее, и Зойсайт дотронутся до его неровного края. Ами вздрогнула: ей снова стало горячо!

— Иди в свою комнату и постарайся не выходить. Расскажи все своей подружке. Как освобожусь, я зайду к тебе, — не дожидаясь, что скажет ему Ами, Зойсайт быстрым шагом направился прочь, не замечая, как за ним двинулась тень.

***

Усаги запомнила, что Зойсайт — это ее головная боль, можно сказать, индивидуальная миссия, но до разговора с Мамору она не относилась к ней столь серьезно. Теперь же ей во что бы то ни стало хотелось выполнить свое обещание — вернуть ему его свободу как можно скорее, и даже более глобальная благородная цель в виде спасения мира отошла на задний план. Спасение мира — это расплывчато, это то, что порой Усаги, вопреки мрачным предостережениям Сец и Мамору, воспринимала как приятное героическое приключение, которое сделает ее знаменитой и всеми любимой. Но это были просто детские мечты, не более. А вот Джиба был вполне себе настоящим и реальным, и мысль, что она, Усаги, недостаточно старается, чтобы все прекратилось, как этого хочет Мамору, заставляла ее чувствовать себя виноватой.

Заставляла чувствовать себя ему навязанной.

Раньше Усаги, если честно, в принципе мало думала о переживаниях Джиба. Он всегда казался ей таким чопорным, строгим, словно ответственность была у него в крови и само собой разумеющейся — подумаешь, еще одно дельце навалилось, вселенское зло искоренить. Но, оказывается, Мамору тоже сильно переживал от того, что на нем бремя роли Такседо Маска и, быть может, даже сильнее, чем Усаги. Она и забыла, что в принципе относилась ко всему легче: провопилась, проплакалась и шла дальше. Да и сказка о короле и королеве несильно ее терзала: Джиба ее бесил, и отношения с ним казались ей просто невозможными, пусть они сто раз на какой-то там мифической судьбе написаны. А вот Мамору, видимо, так не думал и хранил свои переживания в себе, причем так глубоко, что Усаги не имела о них почти никакого понятия.

«Мамору с Сец перекроили свои устоявшиеся жизни ради того, чтобы быть воинами. Наверное, это больнее, чем просто поступать в полезный для спасения мира университет».

Вероятно, Джиба очень обрадуется, когда отпадет всякая необходимость им с Усаги видеться.

В своих мрачных раздумьях Цукино практически забыла, что следит за Зойсайтом, а он, кажется, прогуливался не просто так. Расставшись с девушкой, которую, видимо, провожал до общежития (надо бы узнать, кто это, уж слишком трогательно они держались за ручки перед разлукой), Зойсайт неожиданно пошел не с ней, а на автобусную остановку. И куда он собрался на ночь глядя? И вообще, где его машина? Усаги предполагала, что просто дождется его возвращения в общежитие и постарается проникнуть внутрь по какой-нибудь глупой причине, чтобы разведать, кто его соседи или что-то в таком роде. Но удача, видимо, выбрала ее сегодня своей наперсницей, и у Цукино появился шанс раздобыть что-то ценнее простых фактов.

Посильнее надвинув на глаза тканевую панаму и всадив ладони в карманы дутой сиреневой куртки, Усаги ускорила шаг и сделала это очень вовремя: к остановке подъехал автобус с желтой маркировкой, и Зойсайт заскочил внутрь.

«Мы едем в Желтый квартал», — удивленно подумала Усаги, машинально протягивая водителю проездной.

Глаза ее непроизвольно нашарили Зойсайта, севшего в середину полупустого автобуса, и Цукино быстро прошла вдоль салона, чтобы шмыгнуть за его спину и не привлекать к себе лишнего внимания. Они не были знакомы, но номинально друг друга знали: все-таки Усаги училась вместе с Нефритом, и друзья часто виделись и в стенах универа. Будет не очень приятно, если Като заметит ее.

Но его, кажется, меньше всего волновали другие пассажиры. Нахмурившись и то и дело нервно притопывая ногами, парень сосредоточенно смотрел в окно и был полностью поглощен своими мыслями — что-то очень странное для милого беспечного влюбленного.

Красный квартал остался позади, и автобус вырулил в центр; здесь, на перепутье, он повернул в сторону Желтого квартала — места, где, в основном, жили маги чувств и эмоций.

«И что ему тут понадобилось так поздно»? — тревожно гадала Цукино, наблюдая, как парадная развлекательная часть квартала уходит вдаль; мысль, что ему захотелось посетить какой-нибудь клуб или ресторан, которых было в Желтом квартале пруд пруди, испарилась.

Наконец, нарядные неоновые улочки остались позади окончательно. Впереди оказалась жилая окраина с новенькими многоэтажками и забетонированным дорожками. Именно среди таких и вышел Зойсайт, заставив Цукино поспешить за ним. Она не могла преследовать его слишком явно, и ей пришлось подождать, пока Като отойдет на достаточное расстояние, но так, чтобы не пропасть из виду.

Почти весь жилой квартал был усыпан одинаковыми домами, тонущими в слабо разбавленном светом фонарей полумраке, и запутаться было проще простого, однако Усаги не могла позволить себе сплоховать. Едва не переходя на бег и двигаясь вдоль крашеных стен, она таки заметила, в какой дом зашел Зойсайт. Это была непримечательная желтая многоэтажка этажей в двадцать пять, ничем не отличающаяся от других. Попасть внутрь без кода или ключа, который имелся у Зойсайта, судя по тому, как быстро он попал внутрь, было нереально и даже бессмысленно, ведь она понятия не имела, в какую квартиру он пойдет. Оставалось только надеяться, что он приехал сюда не с ночевкой и выйдет в сопровождении того, ради кого явился в столь позднее время.

Усаги записала адрес дома и подъезд, села на одну из дворовых скамеек и уставилась на подъездную дверь, боясь упустить заветный момент.

И ее ожидания почти оправдались. Через час Зойсайт вышел, но, к разочарованию промерзшей Цукино, уже мечтающей чистосердечно плюнуть на порыв своей сознательности, он был один. К подъезду тут же подъехало такси, и Като сел рядом с водителем. Хоть Усаги и была супергероиней, выяснить, куда отправился Зойсайт на этот раз, у нее возможности не было.

Сейчас ей надо было срочно переключиться на что-то приятное. Это был день ее дежурства, и Усаги решила, что заскакивать домой смысла нет: она уже наплела маме, что останется у своего бойфренда, а тому сказала, что ночует дома; до встречи с Сецуной остался всего лишь час. Подумав, что поглотить кофе она может и у Мейо, Усаги набрала ее номер измерзшими пальцами:

— Алло, Сец, ты уже выехала? Можно я к тебе, вместе пойдем? — протараторила она, мечтая, чтобы Сецуна была свободна и радушна после досадного провала важной для нее спецоперации.