Глава 4 (2/2)

Или дело в том, что у Ами недостаточно опыта общения? И ей просто трудно приспособиться к тому, насколько непредсказуемыми могут быть окружающие?

В любом случае, Ами сейчас отдала бы едва ли не все, чтобы тогда, в общажном холле, свернуть налево, а не направо, пусть это и тысячу раз по-детски и глупо.

— Кстати, — не дождавшись ответа, как ни в чем не бывало продолжила Макото, тактично давая Ами успокоиться и настроиться на откровенность, — я кое-что узнала о нашем «распрекрасном соседе».

Ами почувствовала, что морщится помимо воли, однако Макото, увлеченная окружившей ее толпой голодных крякв, этого, кажется, не заметила.

— Этот Зойсайт и правда не так прост, его папаша — высший префект Тибы, и, сама понимаешь, староста у нас почти в прямом смысле мальчик золотой, разве что во лбу звезда не горит. Наше крыло за его счет отремонтировано до состояния элитарности. А знаешь, почему? — Кино, вздохнув, кинула уткам последнюю порцию лакомства и отряхнула ладони. — В прошлом году этот Като умудрился поджечь одну из комнат, внутри которой находился какой-то парень.

Несмотря на весеннее тепло, внутри Ами распустился могильный холод.

— Парень жив, — поспешила добавить Мако, увидев, как поменялась в лице Ами, — и все замяли. Якобы несчастный случай. Думаю, все действительно было не слишком страшно, иначе бы Като не оставили в университете, да и на воле в принципе. Но, на самой деле, никто не знает, что там произошло. Тот парень отчислился, комнату и весь этаж в довесок привели в порядок, Зойсайт, как видишь, все еще здесь и очень даже здравствует. Да что с тобой?

Макото, кажется, впервые отнеслась к молчаливости Ами серьезно, и та наконец рассказала ей все: и про то, как Зойсайт заявился к ней со своим дружком, и «Русалочку», и про унизительное касание до ее щеки. Мицуно наконец поняла, что тревожило ее больше всего — его пальцы на ее лице. То чувство глубинного, сковывающего ужаса, которое они вселили, словно до Ами дотронулся не парень, а щупальце чудовища. То, как нагло, легко он преступил границы ее личного пространства, будто имел на это право… Ами уж было испугалась, что Макото осудит ее и в этот раз, но Кино лишь нахмурилась.

— Слушай, я впервые жалею, что не попала в спецгруппу. Он всерьез в тебя вцепился и, судя по всему, будет пытаться пристать в любой удобный момент. Ты должна быть наготове, должна уметь давать отпор. То, что ты входишь в ступор, очень и очень плохо. Лучшая защита — это нападение. Знаешь, что? — воодушевленно заявила осененная мыслью Макото. — Мы с тобой выработаем стратегию, как тебе поступить, если этот хлыщ к тебе в очередной раз пристанет. И подумаем, что можно сделать еще. Я бы с его дружком пообщалась, например. Приперла бы к стенке да выспросила, что у этого Като за бзик такой. Вдруг от шока расколется?

Ами, если честно, не могла не восхититься в очередной раз смелостью своей подруги. Немудрено, что Зойсайт не обратил на нее внимания: Кино бы легко поставила его на место. Ну да и Мицуно тоже не так проста. Пусть она не умеет, но научится защищаться.

Зойсайт Като хочет войны? Что ж, будет ему война.

***

Цукино шла чуть впереди, и Мамору помимо воли кинул взгляд на ее короткую синюю юбку: пусть Усаги и была невысокой, но фигура у нее вполне ничего себе, хотя Джиба никогда бы в этом ей не признался. Черт возьми, ну что предполагалось неизвестными создателями сейлор-фуку, когда они придумывали этот якобы боевой наряд? Что силы зла будут отвлекаться на постоянно мельтешащие перед их носами прелести? Пока, если честно, отвлекался, по большей части, сам Мамору, а ведь он должен быть начеку. Но нет, он пялится на ноги Усаги и на то, как тонкая белая ткань вызывающе очерчивает ее талию, до которой проректору Джиба не должно быть никакого дела. Жаль, что у сейлоров, как у него, нет мантии.

Джиба представил, как Усаги путается в полах и валится, не добегая до очередной юмы, и едва не хрюкнул.

«Соберись, тряпка», — приказал себе Мамору и в несколько шагов нагнал Цукино.

Ночной НеоТокио был неприветливо пуст: поддавшись панике из-за нераскрытых нападений (Сецуна называла это браком их работы), жители спальных районов, к коим относился и Красный квартал, в котором они с Усаги сегодня дежурили, старались разбредаться по домам еще до темноты, и в глухой тиши не было слышно ничего, разве что шаги. Еще десяток ночных вылазок назад Джиба и его спутница тоже старались ничем особо не выделяться: со стороны они наверняка смотрелись как припозднившаяся влюбленная парочка, пока не подверглись нападению. Мамору всего на секунду отошел до ночного магазина, оставив Усаги одну… Что было бы, если бы она и правда гуляла в одиночестве? Что было бы, если бы тогда он не спугнул юму? Что, если очередной пустоголовый бойфренд поленится проводть Усаги до дома? Вспомнив ощущение безотчетного страха при виде лежащей на земле Цукино и склоненной над ней зубастой рожи, Мамору и сейчас зябко повел плечами.

С того дня они дежурили строго по двойкам и исключительно в своей перевоплощенной ипостаси. Пусть лучше редкие прохожие думают, что они сбежали со съемок какого-то фантастического блокбастера, чем им придется уносить бесчувственные тела друг друга, как это пришлось сделать Мамору.

Усаги, прервав его мысли, уныло зевнула.

— И с чего Сец решила, что нападение в Красном квартале наиболее вероятно? — девушка неприязненно глянула чернеющие ветки еще не до конца озеленевших парковых деревьев, в темноте не вызывающих никаких приятных чувств; невыспавшаяся Усаги отличалась особой раздражительностью. — Ну и что, что здесь было всего тринадцать нападений, а в остальных — не меньше пятнадцати? Не вижу никакой логики.

— Сецуна старается найти закономерность, — терпеливо пояснил Мамору, хотя все обсуждалось не раз и даже не десять: это нормально, когда обсуждать практически и нечего, — пока что у нас есть только то, что, в общем-то, нападения совершаются во всех кварталах примерно с одинаковой частотой…

— Что вообще не помогает в отлове юм.

— Шесть нападений мы предотвратили.

— А еще сто шестьдесят шесть?

— Не преувеличивай. И не ерничай. Даже одна спасенная человеческая жизнь стоит всех этих бессонных ночей.

Усаги, выпятив нижнюю губу, пристыженно покосилась на Мамору.

— А еще у нас пока что нет другого плана, — пришлось признаться ему, и в его голосе было куда больше озабоченности, чем он хотел бы показать.

Аллея парка зашла в тупик, и им с Усаги пришлось перейти по мостику на другую сторону, пересекая искуссвенную речку.

— Какие-то мы тугодумы, не находишь? Почти три года ловим этих тварей, а так ничего толком и не нашли, — что Мамору в ней бесило и одновременно нравилось — Усаги всегда называла вещи своими именами. — Никаких зацепок, ничего серьезного. Это уже не весело.

— Потому что на охоту выходят пешки. Все короли в засаде.

— Мы захватили аж шесть «пешек», и это тоже нам ничего не дало.

Джиба вспомнил тела юм, доставленные в загородный дом Сецуны. Склизкие, разлагающиеся в течение нескольких часов, эти монстры поражали своим уродством и простотой склада. Все их существование, похоже, было нацелено только на одно — нанести жертве удар и выкачать ее энергию. У них даже не было внутренних органов…

— Если ты таким образом стараешься убедить меня, что можно пораньше слинять с дежурства…

— Да ничего я не стараюсь, — отмахнулась Усаги. — Я к тому говорю, что мы теряем драгоценное время. И вообще… — Цукино резко замолчала, вслушиваясь.

В глубине парка и правда слышалась какая-то возня. Неужели Сецуна оказалась права?..

«В прошлый раз, — почти раздраженно подумал Мамору, — они с Сец так до смерти напугали каких-то тискающихся в подворотне подростков».

Но Цукино не знала, о чем он думает. Задрав свою и без того коротенькую плиссированную юбку и продемонстрировав тонкий ремешок, опоясывающий ее бедро, Усаги вытащила нож.

— Добро должно быть с кулаками, — проследив за ошарашенным взглядом Мамору, шепнула девушка и, крадучись, поспешила на шум.

Джиба, спешившись, последовал за ней. Но лучше бы он оставался в тени…