Глава 3 (1/2)
Майкрофт нервничал. Разумеется, заметить это мог бы разве что Шерлок, для всех остальных «великий и ужасный» Холмс выглядел как обычно. Никому бы даже и в голову не пришло, что сегодня он переживает едва ли не худший день в своей жизни.
В зале суда он постарался занять место понеприметнее. Адвокат Грегори сделал всё, что было в его силах. Полицейские из отдела Лестрейда, вызванные в качестве свидетелей защиты, говорили о безупречной репутации своего шефа, о славном послужном списке и многолетней работе на благо обществу. Был зачитан и протокол судмедэксперта — тот самый, что показывал брату Шерлок. Смягчающие обстоятельства были налицо: ужасные издевательства, перенесённые молодой женщиной, состояние аффекта, непреднамеренность действий старшего инспектора… Всё это могло сработать. Но Холмс с горечью осознавал, что приговор фактически уже вынесен.
Лорд Хейман несколько дней назад дал огромное интервью, перепечатанное всеми газетами. О том, что славный род, восходящий корнями к Вильгельму Завоевателю, прервётся из-за действий какого-то полицейского. «Бароны Хейманы были свидетелями всех этапов истории Королевства и сами уйдут в историю после моей смерти!» (в этом месте журналист заметил, что сам едва не заплакал, глядя на непритворные страдания старого лорда). «Так неужели убийца, уничтоживший часть нашей общей истории вместе с моим дорогим Роджером, единственным наследником рода Хейманов, продолжит спокойно жить и не понесёт ответственности за своё преступление?»
После этого было уже бесполезно пытаться повлиять на присяжных. Общественное мнение однозначно и единодушно требовало вынесения обвинительного приговора.
Потом был аукцион. Холмса, как он и предполагал, без проблем допустили к участию, и он со скучающим лицом повышал цену каждый раз, когда кто-то собирался её перебить. Зная, что его состояние значительно превышает те, которыми располагает любой из его конкурентов в этом зале. И что он не пожалеет отдать всё до последнего пенни, лишь бы выкупить Грегори.
Это получилось даже легко. Дольше всех сопротивлялась дама, зарегистрировавшаяся как леди Мелинда Хоуп. Майкрофт, правда, сильно сомневался, что она имеет законное право на титул «леди». Хотя бы потому, что всех, кто такое право имел, он знал если не в лицо, то по именам. Он с отвращением смотрел на её обвисшие, несмотря на недавнюю подтяжку, щёки и покрытые старческими пятнами руки, на её унизанные золотыми кольцами пальцы, крашеные волосы, уложенные в кокетливую причёску… Эта Хоуп, несомненно, уже перешагнула семидесятилетний рубеж — и очень старается выглядеть моложе, не жалея денег на косметические процедуры и одежду от известных модельеров. Она буквально пожирала глазами фото Грегори, которого сняли в одном белье на фоне серой тюремной стены и демонстрировали на большом экране потенциальным покупателям, и разве что слюной не капала от вожделения. Сам Холмс на фото едва взглянул. Ему хватило секунды, чтобы отметить усталость и безнадёжность в глубоких карих глазах, лёгкую бледность и судорожно стиснутые кулаки.
«Я не отдам тебя этой похотливой старухе, — мысленно пообещал Майкрофт, прикрывая глаза и делая вид, что он не слишком интересуется происходящим. — Пусть ты никогда не будешь моим, но и ей тоже не достанешься. Клянусь!»
В конце концов Хоуп сдалась. Её лицо стало красным, что было заметно даже под толстым слоем пудры. Она метнула ненавидящий взгляд на Холмса, который лениво поднял руку, снова повышая ставку, и в сердцах швырнула на пол свой ридикюль от Прада.
Майкрофт позволил себе лёгкую победную улыбку. И величественно удалился из зала, оставив Антею завершать все формальности.
И вот сейчас, спустя несколько часов, сидя в тишине своего офиса, он с трудом мог сосредоточиться на работе. Все мысли были с Лестрейдом, который наверняка не находит себе места и воображает всякие ужасы, которые сотворит с ним новый хозяин. Чем ближе был конец рабочего дня, приближавший, соответственно, Холмса к неизбежному объяснению с Грегори, тем больше тот нервничал. Как пройдёт этот разговор? Удастся ли Майкрофту донести до этого невероятного мужчины мысль, что ему совсем нечего бояться? Что его так называемый владелец скорее умрёт, чем позволит себе унизить его или причинить вред.
***
Стрелки на часах показывали половину восьмого, когда Грег наконец-то решил отойти от окна, у которого провёл несколько часов, разглядывая сад с аккуратно подстриженными газонами и изящными статуями в греческом стиле. И заставил себя подойти к шкафу с одеждой. После душа он снова натянул тюремную робу, благо, она была чистой — ему её выдали только утром. Он всей душой ненавидел грубый комбинезон унылого серого цвета, пока был в заключении, но теперь он казался ему своего рода защитой. От перемен, которые должны вот-вот произойти в его жизни, от неизвестности, которая сводила с ума.
Лестрейд подумал, что и к ужину с Холмсом с удовольствием вышел бы в одежде заключённого, но вряд ли тот простит ему такую вольность. Потому что подобный поступок лучше всяких слов скажет, что, может, Грег и считает себя преступником, но уж никак не рабом. Не тем, за кого хозяин решает, что ему носить и как себя вести.
Вот только теперь именно он и решает. Сколько ни тяни время, сколько ни тешь себя иллюзиями, что если о Холмсе не думать, то он просто куда-нибудь денется из жизни Лестрейда, — это не поможет. Надо наконец собраться с силами и принять наказание, назначенное судом. Даже если сейчас он предпочёл бы быть приговорённым к смертной казни, хоть её и отменили более полувека назад.
Открыв шкаф, в который поместили предназначенную для него одежду, Грег с удивлением приподнял брови. Такое ощущение, что Холмс каким-то образом знал, что именно бывший инспектор предпочитал носить в своей прошлой жизни, до ареста и суда. Джинсы, рубашки, пара костюмов… Ничего слишком пафосного или, наоборот, неприличного. Обычная одежда, нормальная… разве что качество несколько повыше, чем Лестрейд всегда покупал себе сам.
— Допустим, ему, как и Шерлоку, не нужно дважды смотреть на человека, чтобы узнать всю его подноготную, — пробормотал Грег, в лёгкой прострации созерцая содержимое шкафа. — Но мы с ним виделись… сколько? Один раз или всё-таки два? Когда он успел сделать такие точные наблюдения? Разве что поручил своему персоналу навести справки… Впрочем, как бы то ни было, очень заботливо с его стороны.
Теперь оставалось только решить, что же надеть. С одной стороны, в приличных домах — а этот дом, несомненно, таким и был — к ужину принято выходить при полном параде. Строгий костюм с галстуком, если вообще не смокинг, которого, к счастью, в шкафу попросту не было. А с другой… уместно ли Вещи излишне наряжаться?
К тому же кто его знает, что означало заявление насчёт «присоединиться к Холмсу за ужином». Может, он имел в виду, что Грег должен ему прислуживать? Тогда вообще непонятно, что надевать.
— Если уж он оставил такие детальные распоряжения, то мог бы и уточнить, чего от меня ждёт в плане одежды, — проворчал Лестрейд и тут же поморщился. Вот ведь, а пять минут назад сетовал, что не желает выслушивать приказания Холмса относительно того, во что ему одеваться.
В конце концов он остановил свой выбор на бледно-голубой рубашке и строгих синих брюках, решив отказаться от пиджака. Две верхние пуговицы оставил расстёгнутыми — Вещам не позволялось скрывать ошейник. Неважно, в доме они или сопровождают своего владельца по делам, каждый встречный должен сразу понимать, кто перед ним.
Грег как раз пригладил волосы, когда раздался осторожный стук в дверь.
— Ужин будет подан через пять минут, сэр, — пряча глаза, сообщила миловидная горничная средних лет. — Мистер Холмс просил передать, что ждёт вас в столовой.
«Сэр? — изумлённо подумал Лестрейд. — Может, её не предупредили, какое положение я занимаю в этом доме? Да, скорее всего, так и есть, иначе с чего бы ей обращаться ко мне, как к гостю?»
Но ведь «украшение» на его шее не заметить невозможно. И эта горничная, разумеется, его видела, иначе почему так тщательно отводила взгляд?
Грег спустился вниз, стараясь смотреть только себе под ноги. Даже если слуги что-то перепутали, ему не следует забываться. А не то это может очень плохо для него кончиться.
Столовая в доме Холмса была огромной, за длинным дубовым столом можно было с комфортом разместить человек тридцать. Хозяин дома в своём извечном костюме-тройке в одиночестве восседал во главе стола и явно дожидался Лестрейда, прежде чем приступить к ужину. Грег нервно сглотнул. Он совершенно не испытывал голода, хотя днём отказался от обеда. Напротив, от переживаний его слегка мутило, а запах еды лишь усилил это ощущение.
— Добрый вечер, Грегори, — поприветствовал его Холмс и указал на стул справа от себя. — Прошу вас, присаживайтесь.
— Вы хотите, чтобы я сел за стол рядом с вами? — на всякий случай уточнил Лестрейд, не поднимая глаз.