Глава 98.2 Наконец то дома (1/2)
«Даню такой хороший». Люди возраста Чжао Фугуя любили детей, поэтому, увидев Ван Даню, он не мог не улыбнуться.
Когда он посмотрел на содержимое корзины, он был счастлив. В корзине был большой чайник, наполненный черным чаем, и пирожное размером с ладонь.
Пирожные, приготовленные жителями Хэси, были довольно простыми; они были сладкими или солеными, с коричневым сахаром в сладких и солью в соленых. Большинство простых людей кладут в них соль.
Цена на коричневый сахар была не ниже, чем на соль, и коричневого сахара требовалось много, чтобы сделать его сладким, а соли — совсем немного. . . Пирожное Чжао было приготовлено из соли и зеленого лука, что делало его на вкус почти как хлеб с зеленым луком.
И чай, и пирожное не успели остыть, поэтому Чжао Фугуй с удовлетворением выпил полный рот чая и пирога. Сидевший рядом с ним Мясник Цзян сделал глоток принесенной им воды, которая уже давно стала холодной и кислой.
Раньше у него всегда был чай и что-нибудь поесть. Но теперь его быт нельзя было даже сравнить с Чжао Фугуем!
Чжао Фугуй посмотрел на Мясника Цзяна, его настроение было довольно сложным. В прошлом Мясник Цзян выглядел очень энергичным, но с тех пор он выглядел намного старше. . . Однако ему было нелегко говорить с ним о текущем положении их двух семей. . .
Они оба немного отдохнули, прежде чем молча вернуться к работе.
У семьи Чжао не было много земли, а Чжао Фугуй привык работать, поэтому его не беспокоило, что он не сможет закончить. Увидев, что время почти истекло, он привел себя в порядок и пошел домой.
Его жена приготовила еду и не ела, пока он не вернулся.
Чжао Фугуй ушел раньше, но Мясник Цзян остался на поле боя.
С одной стороны, работа в поле была бесконечной, а с другой стороны, в доме был такой беспорядок, что ему не хотелось туда возвращаться.
Теперь, когда две его невестки были беременны и перестали работать, его сыновья не могли рассчитывать на них. Наконец, вся работа легла на двух их старших детей и младшую дочь, которая еще не вышла замуж.
Думая об этих двух сыновьях, Мясник Цзян не мог не вздохнуть. Его младший сын нашел работу в уездном городе, но, как говорили, все расходы были очень высоки. Он сказал, что принесет деньги домой, но пока не может этого сделать. А его второй сын. . .
Сначала он купил водорослей и соленой рыбы на двадцать серебряных монет. Хотя он продал часть в деревне, а затем продал часть на стороне, он не продал больше своего вложенного капитала, и после лета некоторые водоросли и соленая рыба испортились! Чтобы не тратить их впустую, их семья недавно каждый день ела только ламинарию и соленую рыбу, от чего его тошнило, когда он чувствовал этот запах.
Но он ничего не мог с этим поделать; он не мог тратить столько еды дома. Как бы ему не было противно это есть, он все равно должен был этим питаться.
Подумав о вещах, сложенных дома, а затем подумав о своем втором сыне, Мясник Цзян на какое-то время впал в депрессию.
На самом деле, если он просто не мог вернуть свой капитал, хотя Мясник Цзян и жалел серебро, он все равно думал, что все в порядке. По крайней мере, Цзян Чэнвэнь потерял только десять серебра из сорока, которые он дал ему из денег, полученных от продажи земли.
Однако . . . Цзян Чэнвэнь, которому на этот раз не удалось заняться бизнесом, не смирился и хотел попробовать это во второй раз. В эти дни он все время бегал вне дома.
Мясник Цзян пошел домой в очень плохом настроении, и как только он вернулся, он увидел деревенскую сваху, госпожу Хэ, выходящую из его дома.
Войдя в дверь, Мясник Цзян нахмурился и спросил: «Что здесь делает сваха?»
«Она пришла спросить о моей маленькой девочке», — сказала пожилая женщина Цзян.
Мясник Цзян был ошеломлен, но тут же вспомнил, что пришло время его маленькой дочери выйти замуж.
В прошлом их семья баловала Цзян Сяомэй. Хотя они тоже просили ее работать, только просили сделать какую-то легкую работу, но сейчас. . .
Более чем за полгода руки и лицо Цзян Сяомэй стали намного толще.
Они все еще могли говорить о Цзян Сяомэй, но он не знал, могут ли они говорить о хороших людях.
Мясник Цзян забеспокоился, когда увидел своего второго сына, Цзян Чэнвэня, идущего снаружи со счастливым лицом.
Когда мясник Цзян увидел его улыбающееся лицо, он пришел в ярость. А старушка Цзян, наоборот, очень обрадовалась, увидев, что ее любимый второй сын вернулся. Она была вне себя от радости. «Чэнвэнь, ты наконец вернулся!»
”Отец, мать!” Цзян Чэнвэнь позвал, а потом ему не терпелось сказать: «Мама, папа, на этот раз я нашел хороший бизнес за пределами дома. Я обязательно заработаю много денег!»
Мясник Цзян в то время мало доверял этому сыну, поэтому он сказал: «Не говори чепухи!»
Но старушка Цзян верила в своего сына. ”Действительно?”
— Папа, тебе больше не нужно притворяться. Цзян Чэнвэнь сказал: «Они хотят заниматься крупным бизнесом, и этот бизнес действительно может приносить деньги. Если бы у меня не было с ними хороших отношений и у них не было капитала, они вообще не позволили бы мне участвовать!»
Цзян Чэнвэнь много говорил, прежде чем, наконец, сказал: «Кстати, у меня недостаточно денег на руках. Мама, пожалуйста, принеси мне еще!»
«Разве у тебя в руке нет почти тридцати серебра? Почему этого недостаточно?» — спросила старушка Цзян.
— Вонючий мальчик, не выставляй себя дураком. Это все мошенничество!» Мясник Цзян нахмурился.
«Папа, они все богатые люди, зачем им мошенничать?» Цзян Чэнвэнь решил, что это хороший бизнес, который принесет много денег.
Семья внезапно снова подняла шум, и Мясник Цзян был так зол, что в конце концов настоял на том, чтобы не давать никаких денег. Сказав это, он немедленно вернулся в свою комнату и не хотел снова видеть Цзян Чэнвэня.
Цзян Чжэнь и Чжао Цзингэ ничего не знали о том, что происходит в Хэси. Однако с тех пор, как они покинули столицу, они все больше и больше скучали по родному городу, что вызывало у них желание вернуться домой.
Однако скорость флота в это время . . .
Как бы ни волновался Цзян Чжэнь, возвращаться назад он мог только медленно. К счастью, никаких неприятностей в пути они не встретили. Единственное, что заставило его запутаться, это . . . Живот Чжао Цзингэ становился все больше и больше.