Глава 3 - Аллергия (2/2)

— Давайте упростим жизнь всем нам, — перебил его парень. — По своему незнанию, вы вкололи человеку с зависимостью серьёзные наркотические вещества. Нет, я не сижу на коксе или чём-то таком, но у меня была зависимость от тяжёлых лекарств. Так вот. Я не знаю, какой будет реакция моего организма. И нет, я не намерен здесь оставаться. Что делать с пулевыми ранениями, я прекрасно знаю. Мне нужны документы на выписку, одежда, телефон и ключи от машины.

— У тебя зависимость? — на лице Ваймака не было страха перед этим фактом. Не впервой иметь дело с наркоманами, но ему было важно знать, к чему быть готовым.

— Была. Расскажу как-нибудь на досуге, когда буду объяснять значение слова «нет», даже если оно завуалировано в шутку о том, что у меня аллергия на больницы, — он метнул гневный взгляд на Миньярда.

Эндрю, казалось, прирос к подоконнику, тогда как все посторонние звуки были лишь белым шумом. Он не просто ошибся. Он проебался. Натаниэль Веснински, вероятно, знал его куда лучше, чем показывал. И поэтому он позвонил именно ему ночью два дня назад. Позвонил, прекрасно осознавая свое состояние, и сказал не вызывать скорую, потому что знал, что ему сделают операцию, знал, какие лекарства ему дадут, и знал, что за этим последует для его организма. Он не позвонил Кевину или Жану, которые проигнорировали бы его просьбу и запрет, видя умирающего брата, не позвонил Ваймаку… Он позвонил Эндрю, человеку, который еле знал его, человеку, которому должно было быть плевать, умрёт он или нет, но ему должно было быть не наплевать на «нет». Вот почему Нат позвонил именно ему. Но Миньярд потащил за собой Эбби и Дэвида, а из-за шлейфа наркоты в организме не смог различить в хриплой кровоточащей шутке твёрдый отказ. Он не услышал «нет».

От осознания этого всё внутри похолодело, а в голове стало пусто. Только одна эта мысль крутилась на повторе: «Я не услышал «нет». Я не услышал «нет». Я не услышал «нет». Я не…»

— Эндрю! — от резкого и требовательного голоса Натаниэля блондин вздрогнул, но он не мог выдавить из себя ни слова, лишь смотрел в пронзительные голубые глаза человека, который смог пересилить собственную зависимость, а из-за него оказался под угрозой упасть на дно. — Поведёшь?

— У меня своя машина.

— Именно. А мне нельзя за руль, и я без понятия, где моя тачка. А ехать куда-либо с Ваймаком я отказываюсь. Или мне позвонить Кевину и Жану и сказать, что вы вот уже вторые сутки скрываете от них, что я вообще в этом штате?

— Мне плевать.

— Верю. Но я повторю свою просьбу. Подбросишь до квартиры?

— Натаниэль, послушай меня, — Ваймак, видимо, уже не первый раз старался достучаться до парня. Что ж, Эндрю был в прострации, чтобы запомнить предыдущие попытки, — ты перенёс огнестрельные ранения. Тебе нужен уход. Если учитывать еще и то, что…

— Я знаю, что делать с огнестрелом, — перебил его Веснински, который явно терял всякое терпение. — Спасибо, одного раза вашей заботы мне хватило по горло. Впереди меня, вероятнее всего, ждут минимум две недели ада. А теперь разрешите удалиться и разгрести дерьмо, в которое вы меня засунули.

— Ты приехал к нам, — Ваймак преградил ему дорогу и сменил тон с мягкого на требовательный, каким обычно и разговаривал со своими идиотами. — Ты сам решил так. Ты сидел под моей дверью, истекая кровью. Что-то мне подсказывает, парень, что это было последнее место, куда ты хотел прийти, а значит, у тебя просто не было выбора. Ты сам влез в дерьмо, и, уж извини, если мы поступили не так, как сказал твой умирающий мозг, а как привыкли поступать нормальные люди, когда видят подстреленного человека. Вместо отказа от госпитализации ты мог сказать про зависимость.

«Нет, не мог» — пронеслось в сознании Эндрю и пазл сложился. Не весь, конечно, но хотя бы фрагмент. Натаниэль не мог сказать о своей слабости — это стало бы для него смертельно опасно. Натаниэль не мог сказать, потому что тогда бы Миньярд понял, что его желание снять голкипера с таблеток обусловлено не только логикой и расчётом. Тогда бы все поняли, что у Веснински есть что-то, что обычные люди называют состраданием. Никто не должен был знать, через что он проходил. Никто не должен был… А Эндрю заставил его рассказать. Заставил его раскрыть тайны, которые должны были быть похоронены. Стыд? Совесть? Нет. Этого не было. Была лишь злость на то, что он не услышал «нет». Эта ненависть к самому себе перекрывала все остальные чувства.

Бросив: «Поехали» — Миньярд толкнул плечом Ваймака и, не оборачиваясь, двинулся по коридору на выход из треклятой больницы. Он не старался идти медленнее, хоть и знал, что сейчас каждый шаг отдавался болью в теле рыжего. Плевать. Ему самому срочно нужно было покурить, что он и сделал, как только вышел через раздвижные двери. Он уже закурил вторую сигарету, когда к стене рядом привалился Натаниэль. Тяжесть его состояния выдавало только хриплое дыхание, но несмотря на это, он выудил из кармана пачку сигарет, на которой остались багряные разводы его собственной крови. Странно, что сигареты не промокли…

— И куда везти твое тело?

— Ну, ломка, если она будет, начнётся где-то через десять часов, — Нат выпустил струйку дыма. — Сначала было бы неплохо поесть и сделать пару звонков.

— Ты говорил про квартиру.

— Пока что её нет, — безразлично пожал плечами рыжий, делая еще одну дрожащую затяжку. — Как раз позвоню, организую весь этот процесс.

— С чего ты взял, что я буду с тобой возиться? — Эндрю наконец повернул голову в его сторону, чувствуя, как губы растягиваются в этой ненавистной ему ухмылке.

— С того, что я знаю о тебе куда больше, чем тебе хотелось бы, но, уж извини, память стереть я себе не могу. Если хочешь, можно сделать проще. Сделка. Ты помогаешь мне сейчас, а я, взамен, как только стану чистым, снимаю тебя с таблеток. Тогда мы сделку так и не заключили, только обсудили, — Натаниэль повернулся к нему, уверенно, хоть и устало, глядя в глаза.

Эндрю хотелось плюнуть ему в лицо, рявкнуть, что никакие подачки ему не нужны, что ему не нужна жалость, но этого не было в лице, голосе и глазах Веснински. Он не жалел его. Нет. Он понимал. И от этого становилось до невозможности противно и мерзко. Как кто-то вообще мог его понимать?! Но, судя по всему, Натаниэль мог. Этот чертов третий номер из свиты короля, ворон, о котором не известно ничего, знал о нем слишком много и понимал так, как не понимал, кажется, даже брат. Он не испугался ножа, который летел ему прямо в глаз, не испугался оскала и угроз. Он лишь смеялся. Он был таким же опасным и диким хищником, только вот… Эндрю о нём не знал ничего. Совсем. И это нужно было исправлять, потому что Натаниэль был чистой воды угрозой, хоть и обёрнутой в плюшевое одеяло нескончаемых улыбок и смеха. Он был опасен. От него веяло кровью и смертью.

Но он молча кивнул, затушив сигарету, и двинулся к своей машине. Эта забегаловка была достаточно далеко от домов Ваймака и Эбби, чтобы быть уверенными в том, что сюда не завалятся Жан и Кевин. Чуть липкие столы, слишком шумные посетители и открытая кухня, много совершенно нездоровой еды в меню. Да, два брата Ната точно здесь не появятся.

Сев на мягкий диван, Веснински просто откинулся на спинку, прикрыв глаза. Ему уже было плохо. Или всё ещё. Просто игнорировать своё состояние было уже не так легко, как раньше. Когда официантка пришла записать их заказ, Нат, не глядя, ткнул в меню в разделе сэндвичей и выдохнул: «Чёрный кофе» — прежде чем его рука снова безвольной плетью упала вдоль тела. Эндрю заказал гору вафель, политых карамельным сиропом, и шоколадный милкшейк, после чего снова обратил свой взгляд к парню напротив. Он сказал в больнице, что уже имел дело с огнестрельными ранениями. Почему? Как? Во что он вляпался, что к своим девятнадцати годам уже получал пулю?

Наконец Натаниэль ожил. Разлепив глаза, он шумно втянул воздух через нос, а потом сел ровно, напуская на себя лживую расслабленную позу. На губах лёгкая ухмылка, глаза блестят. Так и не скажешь, что ему больно. Выдают только напряжённые плечи и стиснутые зубы. Достав телефон, он кому-то позвонил.

— Привет, прости, что так поздно. В Лондоне сейчас сколько?

— Не важно. Что стряслось?

— Да так, — Нат бросил взгляд на Эндрю. — Рико подарили новую игрушку, которая чуть не стоила мне жизни, но вопрос не в этом. Не организуешь мне квартиру в Пальметто на, скажем, месяц?

— Нат, давай без загадок, — устало вздохнул Хэтфорд на другом конце. — Во что ты вляпался?

— Просто… — рыжий зажмурился. Говорить правду ему явно не хотелось. — Тренер и врач моей новой команды вызвали скорую, я не успел сказать им, что лучше этого не делать, — Миньярд чуть повернул голову, а его брови приподнялись. — Меня прооперировали и вкололи морфин и трамадол. В общем, вероятнее всего, меня ждет ломка.

— С какого перепуга ломка? — опешил Стюарт.

— Ну, тут такое дело, — Нат потёр вспотевшую шею и поджал губы, глядя то на окно, то на блондина рядом с собой. А, к чёрту. — В общем, когда мне было шестнадцать, тренер решил, что надо бы сбить с меня спесь и не придумал ничего лучше, кроме как подсадить меня на таблетки. Они напортачили с дозой и, вот это ужас, я стал почти овощем. Как-то так. С этой дряни я слез, но вот как мой организм отреагирует на наркоту снова, я не знаю. Нужна квартира с крепкими замками, минимум на тринадцатом этаже.

— Ты должен был рассказать раньше!

— Не должен, — всё веселье тут же испарилось с лица Веснински. — Я ничего и никому не должен, пока сам не решу иначе.

— Ладно, — Нат почти видел, как Стюарт сокрушённо качает головой на другом конце мира. — Держи меня в курсе хотя бы на этот раз.

— И ещё кое-что. Я, наверное, наглею, но не спросить не могу. У меня в команде есть парень. Он на таблетках по предписанию суда. Мне это не нравится. Знаешь, слишком велик соблазн урвать пару штучек. Он от них так завидно всё время улыбается, прям не могу…

Эндрю смотрел на парня перед собой и окончательно переставал понимать, что видит. Маски менялись слишком часто и быстро, сменяя друг друга. Вот улыбчивый заботливый мальчишка, вот саркастичный парень, который ничуть не боится боли и считает всё это одной большой шуткой жизни, а вот брошенный человек, рассказывающий кому-то, кому на него не наплевать, утаённую историю прошлого, на его место пришёл наглый паренек, который прекрасно знал, что получит всё, на что не посмотрит в этом мире… Эндрю тряхнул головой, словно стараясь убрать все эти маски и увидеть кого-то настоящего под ними. Было ли там хоть что-то? Остался ли после стольких слоев лжи?

Миньярд был так погружён в свои размышления, что не заметил девушку официантку, подошедшую к ним, чтобы подлить кофе. Только вот она совершила ошибку и решила построить ему глазки, а точнее, ненавязчиво коснуться руки. Эндрю вздрогнул, когда прямо перед его лицом что-то промелькнуло, а потом раздался вскрик. Он дёрнулся от неожиданности, возвращаясь в реальность. Перегнувшись через весь стол, Нат схватил девушку за запястье, тогда как её пальцы были в опасной близости к оголённой коже руки Миньярда.

— Не советую, — рыжий оттолкнул её, тогда как сам, скрипя зубами, вернулся на своё прежнее место, все еще держа телефон у уха.

— Ты идиот? — Эндрю склонил голову к плечу, видя, как Нат запускает руку под одежду, проверяя собственное тело.

— Не горю желанием возиться сегодня с трупами. Да, дядя, я тут.

— Я разберусь с судьей, но ты будешь мне за это должен целые рождественские каникулы.

— Вот чёрт, — Веснински откинулся на спинку дивана, словно это и правда было самым тяжёлым, что он мог сделать в своей жизни. — Ладно.

— Истхейвен…

— Нет! — рыжий дёрнулся, как от удара, но тут же взял себя в руки. — Никакого Истхейвена, ясно? Посидит взаперти дома, тут есть врач. И нет, ты не сможешь меня уговорить. Я знаю, что такое Истхейвен, а этот парень нужен мне живым и дееспособным.

Еще один кусочек пазла лег на место в голове Миньярда. Как он раньше не понял? Веснински подготавливал почву. Весь этот год он медленно, по нитке подтягивал нужных ему людей и события, чтобы всё сложилось так, как ему нужно, чтобы его братья были в безопасности. Сначала он вывез Кевина. Почему именно Пальметто — загадка, но с ней Эндрю еще разберётся. Возможно, дело в том, что Ваймак никогда не отказывал во втором шансе. Нат знал, что здесь рукам Дэя дадут второй шанс. Уже тогда в его рыжей безумной голове начал зреть план. В доме тренера он увидел Миньярда. Человека, которого собственноручно должен был утянуть в Гнездо, но почему-то не сделал этого. Истинные мотивы? Да чёрт его знает. Тот разговор ночью на парковке у стадиона… Они обменивались вопросами, но с совершенно разными целями. Натаниэль узнавал, сможет ли передать своих братьев в руки лисов с концами. Он понимал, что, вероятно, может и не вернуться. Он был к этому готов. Но сейчас он здесь. Тогда почему всё еще ведёт себя так, будто уже запущен обратный отсчет дней до его смерти? Он знает про сделку Эндрю и Кевина. Знает, что брата есть кому защитить. Предполагает, что, вероятно, Жан так же попадёт под крыло Миньярда, ведь Кевин того никогда не бросит. Следовательно…

Эндрю был готов зарычать от ярости. Мысли совсем не хотели слушаться и начинали путаться, когда он думал слишком долго. Они мешались между собой, и самые важные терялись. А ему сейчас слишком нужно было понять, во что его втянули. Как его используют?! А используют ли вообще?.. Всё, что касалось Натаниэля Веснински, казалось совершенно нелогичным и абсурдным, но потом каким-то образом начинало складываться в единую мозаику. Нужно было лишь подождать. А Эндрю ненавидел ждать. И он начинал ненавидеть за это человека, что сидел напротив.

— Кому ты звонил? — наконец смирившись с тем, что мысли не вернутся в нужное русло, спросил Миньярд.

— Своему дяде по маминой линии. Скажем так, он самое близкое, что есть в моей жизни, к привычному пониманию слова семья.

— И кто же он такой, раз может щелчком пальцев отменить решение суда?

— Моя очередь задавать вопросы, — напомнил Натаниэль, пригубив кофе, игнорируя прозвучавшие слова. — Почему ты не терпишь прикосновения?

— Говоришь так, будто не знаешь, — Эндрю подозрительно прищурился, улыбаясь. Опять эта улыбка…

— Я правда не знаю. Я собрал о тебе информацию еще когда мы должны были забрать тебя в Гнездо. Кстати, Рико планировал дать тебе пятый номер. Ну да не суть. Я лишь собрал информацию и наблюдал. Но я не знаю всего. Так ты ответишь на мой вопрос?

— Нет.

— Ладно, — удивительно легко согласился Натаниэль, отворачиваясь к окну.

— Кто такой Ичиро?

Рыжий дёрнулся от вопроса, а потом перевёл внимательный взгляд на Эндрю. Он долго молчал, явно взвешивая все за и против, вглядываясь в затуманенные янтарные глаза напротив, тогда как Миньярд почти мог видеть, как крутятся шестерёнки в его голове. Наконец, кивнув самому себе, Нат снова отвернулся к окну:

— Нет.

— Ладно.