Интерлюдия. Имидж, репутация и хорошее впечатление нервно курят в сторонке на гарантированно проваленном собеседовании на вступление в организацию S-ранговых отступников (2/2)
— Да ладно? Не есть и не спать? — не очень поверил он собеседнику.
— Последний раз как обычный человек я спал более пятидесяти лет тому назад, — с трудом подбирая слова для труднообъяснимых вещей начал Какузу. — Когда я закрываю глаза, я делаю что-то вроде медитации…
— Никогда не любил эти медитации, — не очень вежливо вставил Хидан. Но Какузу не обиделся.
— Только эта медитация — она другая… Не такая, когда мелкие спиногрызы из академии шиноби сидят и учатся гонять чакру по телу. Я как будто нахожусь на грани сна, но не сплю. И в этом не-сне я тренирую пять своих Душ, развивая их стихийные техники…
И Какузу не шутил. Именно так выглядела глубокая медитация опытного практика-культиватора стадии Зарождения Души, в ходе которой он изобретает или тренирует-культивирует так называемые «божественные навыки». И как следствие такому даосу сон не нужен. Ведь его тело и так считай спит, пока его душа находится в Мире Грёз.
— Ну, ни хрена ж себе ты хорошо устроился, Какузу-семпай! — восхищённо присвистнул Хидана. — Пока все остальные потеют на тренировках, ты спишь, но при этом тренируешься. Так что окружающим никогда тебя не догнать!
Это было весьма грубое и приблизительное описание жизни Какузу, но чтобы не тратить даром время, он не стал спорить. А вот когда Хидан предложил тост за тренировки. Какузу привлёк внимание того, что ему, Какузу, еда не нужна.
— Я не ем и не пью, — отодвинул он предложенную Хиданом пиалу с саке.
И для большей убедительности закинул в рот пилюлю.
— Бу-э, — скривился Хидан, — пищевые пилюли. — аж передёрнуло его.
Вместо ответа Какузу прямо перед лицом Хидана разломал одну таковую пилюлю из своего запаса. Воздух наполнился густым и ароматным запахом луговых трав. А чакры в этом дыме было столько, что джоунин мог бы использовать её для пары-тройки минут боя.
— [Цензура!], — удивился Хидан. А потом задал вполне логичный вопрос, — А каково это на вкус?
— Как мороженое под острым соусом. Но мне нравится, — отозвался Какузу о своих целебных пилюлях.
— [Цензура!] [Цензура!] [Цензура!] [Цензура!] [Цензура!], — отозвался Хидан. И никакого смысла в его словах не было. Просто мозг Хидана был переполнен новой и совершенно неожиданной информацией. И в итоге Хидан находился в состоянии стресса.
Какузу же, видя, что его собеседник находится в затруднительном положении, решил помочь и объяснить Хидану, всё, так сказать, на пальцах.
— Я здесь… в «Рассвете»… потому что меня что-то зацепило в словах лидера Пейна… Мир без войн…
В этом месте речей Пейна Хидан обычно фыркал или как-то иначе выражал своё пренебрежение. Что ж поделать, его записали в «Рассвет» так, как в старину набирали юнг в морские экспедиции. Нет, не «напоили и намылили в дальнее плавание». По совсем уж старинному рецепту… Который звучит так: «Дали большой дубиной по голове, а утром ты очнулся от морской болезни».
Свой проигрыш в спарринге Пейну за право не вступать в «Рассвет» Хидан не прочувствовал. Уж слишком легко разделался с ним Пейн, не оставив Хидану даже намёка на шанс выиграть бой. Наверное, Пейну стоило уделить Хидану больше внимания… в смысле, побить Хидана подольше, посильнее и побольнее, чтобы в твёрдый лоб оного болью было вбито, что бессмертных не бывает, а даже жреца опасной духовной сущности можно забить до смерти, если приложить побольше усилий да не давать тому начать свой любимый ритуал. Но что сделано, то сделано.
— И я подумал: «А может это моё дао?», — продолжил Какузу, держа краем глаза Хидана в поле зрения и будучи готовым в любой момент остановиться, если тот начнёт себя вести как обычно. Но Хидан внимательно слушал.
— И вот я здесь, беру боевые миссии, разгребаю отчётность, а когда выдаётся свободная минутка — отлавливаю очередного идиота, которому чакра ударила в голову и он решил, что бессмертен…
— Эй! — возмутился Хидан, который автоматически принимал сочетания слов «бессмертный» и «идиот» на свой счёт. И были на то причины…
— …чтобы полученные деньги отправить на развитие Дождя.
— Ты опять о деньгах! — скривился Хидан.
— Да, не о твоём любимом Джашине, — отпарировал Какузу.
Теперь уже скривился Хидан. Видя это, Какузу решил перейти к резюмирующей части своей речи, пока они в очередной раз не поругались.
— Так что когда я говорю: «Не атакуй в лоб!», я делаю это не для того, чтобы показать, что я тут самый главный. К власти меня не тянет. За мою жизнь мне выпадало немало шансов создать свою малую деревню и стать там каге, но… что-то не тянуло… И если я в ответ на свои советы слышу в ответ бурчание, это меня не трогает.
— А как же четверо твоих бывших напарников, убитых тобой? — поинтересовался Хидан.
— Они были злобными идиотами, принявшими мои слова за оскорбление и сами первыми напавшими на меня. А ещё они были слабаками, умершими от одного удара, — невозмутимо ответил Какузу.
— Ха-ха! — одобрительно отозвался на такую кадровую политику Хидан.
— Так что, если ты действительно хочешь меня в постоянные напарники, то можешь просить меня научить тому и этому… — неопределённо помахал в воздухе рукой Какузу, — но от своего постоянного напарника… — тут Какузу интонацией выделил слово «постоянного», — я бы хотел видеть больше хладнокровия и меньше религиозности.
Хидан набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться возмущённым возгласом, но… передумал. Какузу даже на всякий случай ущипнул себя, проверяя не под иллюзией ли он. Но нет, это было по-настоящему. Потому как Хидан обратился к нему со словами:
— Ну, вы же научите меня всему этому… в том числе и хладнокровию… Какузу-семпай? — спросил он.
— Научу, — просто ответил Какузу.
И они скрепили рукопожатием начало своего партнёрства.