1. Двадцать шестая ночь (1/2)

Ван Ибо проснулся, вытер дрожащими руками стекающую по виску каплю липкого пота и уставился в потолок. В комнате было темно, и только спокойный зелёный свет электронного будильника слабо освещал небольшой участок возле кровати. Сердце бешено колотилось, угрожая переместиться в глотку и перекрыть кислород.

— Черт, опять три часа, опять этот грёбаный сон, — посмотрев на часы, еле шевеля пересохшими губами, выдохнул Ибо.

Надо было подняться чтобы попить воды, но тело отказывалось слушаться, и он просто закрыл глаза, пытаясь успокоиться и снова уснуть. Если удавалось заснуть после повторяющегося каждую ночь кошмара, это была глубокая кома до утра, без сновидений. Но чаще заснуть не получалось, и тогда мысли крутились вокруг засевшего в печенки видения.

В этот раз начиналось как обычно, — стоило прикрыть глаза, представился стадион, толпы зрителей на трибунах и выстроившиеся в ряд участники гонки на мотоциклах. Просто очередной спидвей, ничего особенного. Ибо спокоен и сосредоточен, он опускает визор мотошлема и сжимает в руке ручку газа, до старта три секунды, две, одна. Мотоцикл рванул с места, чуть не поднявшись на дыбы, вот уже все позади и первый круг на исходе, но резкий толчок заставляет потерять управление. За спиной с ревом проносятся соперники, а Ибо падает, понимая, что мотоцикл не удержать, он пытается оттолкнуть его и сгруппироваться, чтобы по возможности обойтись без травм. Но вдруг сознание заполняет пустота, стадион меркнет, звуки исчезают, как будто кто-то выключает свет.

Вспышка, и Ибо уже стоит и наблюдает со стороны, как вокруг неподвижного тела суетятся люди. Подбегает бригада скорой и осторожно укладывает его на носилки, чтобы отнести в реанимобиль. Ван Ибо бежит следом, пытаясь заглянуть в лицо человеку лежащему на носилках, но чётко видит на нём лишь свой спортивный комбинезон, чёрный с синими и зелёными вставками, с крупной надписью на груди «Yamaha».

— Это не я! — отчаянно сжав кулаки, срывая голос кричит Ван Ибо, но его никто не слышит, а лицо пострадавшего начинает источать струйки клубящегося чёрного дыма, пока не заволакивает всё тело. Потом мгла поглощает ребят из скорой помощи, и всё окружающее пространство целиком.

— Нет! Нет! — хрипит и бьётся в судорогах Ибо, захлебываясь дымом, и рывком открывает глаза.

Это что-то новое, впервые, он не заметил, как из воспоминаний погрузился снова в сон, и он повторился. Два раза подряд.

— Твою мать, это уже перебор, — Ибо встал и всё-таки пошёл в кухню.

Первый стакан воды, кажется минуя рот, провалился в желудок и не дал избавиться от жажды. Второй — Ибо пил медленно, чтобы хоть что-то ощутить и убедиться, что это происходит на самом деле. Но и этот не освежил, тогда он открыл кран с холодной водой и засунул голову под упругую ледяную струю.

— И как, помогает?

Ибо подскочил и ударился о носик смесителя, чуть не сломав его. Вода стекала по мокрым волосам и лицу, медленно превращаясь в лужу на полу, а Ибо смотрел застывшим взглядом на того, чей голос только что услышал. В противоположном углу, присев на подоконник, сложив руки на груди и вальяжно облокотившись на проём окна, за ним наблюдал парень с лёгкой ухмылкой на лице. Густая чёлка закрывала его глаза, зато чувственные губы и чёткая линия подбородка говорили, что парень довольно симпатичный. Ибо невольно опустил взгляд на стройную фигуру, облаченную в чёрную водолазку и такой же чёрный пиджак. Глаза скользнули по бесконечно длинным, затянутым в узкие чёрные джинсы ногам, вытянутым на полкухни.

— Ты кто? — совсем не своим голосом зарычал Ибо.

— Тебе сразу в лоб или как всегда намёками? — парень широко улыбнулся, а Ибо прикрыл лицо рукой, ему показалось, что глаза ослепила резкая вспышка света. — Непробиваемый ты, Ван Ибо, я уже двадцать шесть дней за тобой наблюдаю, и всё жду, когда до тебя дойдёт. Но ты упёртый, скала, с места не сдвинешь.

— Ты меня знаешь? Знаешь, как меня зовут? — Ибо проглотил застрявший в горле комок, — может поподробнее объяснишь, что-то ты крутишься, как уж на сковородке, — он подозрительно сузил глаза и попытался подойти к незнакомцу, но наткнулся на табурет и больно ударился мизинцем левой ноги, — ёб твою, — зашипел Ибо, прыгая на одной ноге и растирая ушибленный палец.

— Советую, не приближаться, если хочешь, чтобы я тебе что-то объяснял, — парень с опаской поднялся и пересел за стол напротив Ибо. Запустив длинные тонкие пальцы в шевелюру, он откинул чёлку. Ибо показалось, что ночной гость немного волнуется, хоть и пытается выглядеть непринуждённо. Теперь легко можно было рассмотреть его слишком бледное лицо с ярко-красными губами и большими миндалевидными глазами, которые тот близоруко щурил.

Ван Ибо отодвинул табурет и тоже присел, не отрывая взгляда от собеседника.

— Ну, давай, что там у тебя? И вообще, может быть сначала скажешь, как ты сюда попал?

Парень снова загадочно улыбнулся и прикусил нижнюю губу, открывая маленькую привлекательную родинку под ней. Ибо стало неловко, он опустил глаза и нахмурился:

— Издеваешься? Я и вмазать могу!

— Дружелюбным тебя не назовешь, но я уже привык. Не знаю, как тебе всё объяснить, если бы знал код к твоим мозгам, то давно бы уже им воспользовался.

— Я что, по твоему, тупой, слов не понимаю? — скривился Ибо, — зубы мне не заговаривай. Давай по существу.

— И такая реакция каждый раз, — гость попытался улыбнуться, но уголки губ задрожали, и улыбка получилась горькой.

— Каждый раз? Ты меня разыгрываешь? Я впервые тебя вижу, — помолчав, Ибо вдруг спросил: — Ты точно не сон? — ему нестерпимо захотелось дотронуться до, вновь упавшей на глаза парня чёлки. Не думая, как это будет выглядеть со стороны, Ибо протянул руку, но гость резко отшатнулся в испуге:

— Я же просил, не приближаться!

— Да, что же это такое? — Ибо психанул, то ли на себя, то ли на незнакомца, вскочил и снова засунул голову под кран с холодной водой, в надежде, что когда он её оттуда достанет, незваный гость испарится. Но тот и не собирался исчезать, только залез снова на подоконник, по всей видимости, там он чувствовал себя в безопасности.

— А теперь вопрос, ты помнишь, чем занимался вчера, куда ходил?