Chapter 3: Declarations (of war and other shit) / Объявление (войны и прочего дерьма) (2/2)

У Хейли будто замкнуло в голове. Конечно, ей нравится Элайджа больше, чем его брат, ребенка которого она носит, но это не значит…

— Но Клаус знал бы, если бы это было правдой, — привела аргумент Хейли Селесте, — и нет никакого способа, которым он не использовал бы меня против Элайджи.

— Может быть, ребенок — это его способ, — предположила Селеста, и Хейли поморщилась. — Кроме того, на всех изначальных заклинание, связанное с метками души. Возможно, Клаус не знает. Лично я никогда не заморачивалась выяснением этого.

— Какое заклинание?

— Не я сотворила его, так что я не знаю. Спроси Кола, он пытался завербовать меня в предыдущем теле. Хотя меня не интересовал младший брат, — мрачно ответила Селеста.

— Сколько было жертв? — поинтересовалась Хейли. Всегда заставляй своего похитителя говорить, разве этому не учили в криминальных сериалах?

— Около двадцати лет назад я была Деверо, как Софи и Джейн-Энн, ведьмой по имени Бринн. Именно тогда я наложила свое самое впечатляющее заклятие на сегодняшний день, — произнесла Селеста, и в ее глазах появилось что-то дикое. — Вот тогда я проклял местную волчью стаю.

Ответ Хейли прозвучал тихо, так как она находилась на грани гнева.

— Что ты сделала?

— Я удивлена, что ты еще не слышала, — маниакально сказала Селеста, явно радуясь, что у нее есть что-то, что может удержать Хейли, — все местные волки могут превращаться в людей только в полнолуние.

Забыть родственных душ, забыть Элайджу, забыть обо всем, кроме людей, с которыми она изначально приехала в Новый Орлеан, чтобы встретиться. Люди, которые должны быть ее стаей. Вот тогда что-то в Хейли сломалось. И она с удивлением услышала, как что-то хрустнуло у нее за спиной.

Изголовье кровати изогнулось, когда Хейли бросилась на ведьму, ее руки обхватили горло как-там-ее-блядь-зовут. Ведьма пыталась поднять руку, но Хейли оторвала палец острыми зубами, прежде чем она успела хотя бы щелкнуть. Она не прекратила душить ведьму до тех пор, пока она не перестала сопротивляться, Хейли бросила взгляд на маленькое зеркало, украшающее угол комнаты. Ее отражение смотрела на нее с двойными клыками и горящими желтыми глазами.

Потрясенная собственным превращением, Хейли слезла с тела ведьмы и сорвалась с места, разбивая балконные двери, чтобы выскочить на улицу внизу, цепи все еще тянутся за ее руками. Ей нужно вернуться домой. Ей нужно выяснить, что с ней было не так. И ей нужно поговорить с Элайджей.

Ребекка позвонила Марселю в отчаянии вскоре после того, как она вернулась от него. –Я не могу найти Хейли, — прошептала Ребекка, явно на взводе. — Не позволяй никому из твоих людей причинить ей вред. И помоги мне придумать прикрытие на случай, если я не смогу найти ее до того, как Ник и Элайджа узнают.

— Я помогу тебе, обещаю, Бекс, — сказал он, повесив трубку, и он позвонил всем свои подручным. Они должны поймать беременного оборотня, не причинив ей вреда. Любой, кто причинит вред волку, окажется в Саду.

У Хейли было достаточно времени для размышлений, пока она бродила по улицам Нового Орлеана в поисках знакомых достопримечательностей. Она должна была думать о том факте, что теперь у нее есть вампирская сила и скорость, но все, что занимало ее голову, это то, как Элайджа смотрит на нее. Как будто она — весь его мир. Она думала, это потому, что в его глазах она Чудо-Мадонна, но, может быть, есть что-то еще. Что-то большее.

Ребекка находит ее первой, явно стараясь скрыть панику на ее лице.

— Не разговаривай со мной прямо сейчас, — прорычала Хейли в обеспокоенное лицо Ребекки. — Я только что убила ведьму и узнала, что все вы, гребаные Майклсоны, скрывали от меня больший секрет, чем я думала, что это возможно. Так что просто скажи мне, как добраться домой, и исчезни с моих глаз.

— Позволь мне, по крайней мере, снять их с тебя, — сказала Ребекка, и Хейли смягчилась, позволяя блондинке сорвать с нее остатки кандалов, которые со звоном падают на землю. — Ник и Элайджа, наверное, дома. Позволь мне отвезти тебя. Машина недалеко.

Хейли позволила Ребекке отвести ее к машине блондинки, ее мысли путались, когда она прокручивала события дерьмового дня. И споры о том, кого винить. Она решила, что завтра позволит Ребекке дать чертовски хорошее объяснение ее исчезновению. Потому что, как только она его увидит, Элайджа сам кое-что объяснит.

Клаус и Элайджа находились в кабинете, или «их комнате для агрессивных переговоров», как Хейли привыкла называть ее, когда она вернулась домой, девушка была взъерошенной и растрепанной. Даже в таком состоянии Элайджа считал ее настолько великолепной, что едва заметил рядом с ней явно напряженную Ребекку.

— Снимай свою гребаную одежду, — прорычала Хейли, надвигаясь на Элайджу, пока он и Клаус удивленно смотрели друг на друга. — Снимай ее к чертовой матери.

— Не предлагай такое моему брату при мне, — пожаловался Клаус. Ребекка последовала за Хейли в комнату, выглядев такой же растерянной и возмущенной, как и Клаус.

— Это не то, о чем она спрашивает, — ответил Элайджа тихим голосом, Хейли была готова разорвать его.

— Так ты знал?

Все это гребаное время, — выплюнула она в ярости, — ты все это время знал, что я ношу ребенка твоего брата. Вот почему ты так смотришь на меня, не так ли? Или ты просто служишь чудотворной Мадонне, которую создал в своей голове? Или я для тебя не более чем инкубатор?

— Ты для меня гораздо больше, чем просто беременная, — сказал Элайджа тем же тихим голосом, в то время как Клаус и Ребекка были озадачены. — Никлаус, Ребекка, пожалуйста, оставьте нас для разговора.

— Это мой дом, ты можешь не пытаться выгнать меня, — прорычал Клаус.

— Элайджа, что происходит? — подала голос Ребекка.

Элайджа не сводил глаз с Хейли, когда перед тем, как ответить.

— Я поддержу следующую твою интригу, не задавая вопросов. Просто дай нам спокойно поговорить об этом. — Клаус несколько долгих мгновений оценивающе посмотрел на своего брата, прежде чем исчезнуть в порыве ветра, дверь звонко захлопнулась за ним. — Ребекка, — торжественно попросил он, когда она не последовала за Клаусом, — считай это отсрочкой, прежде чем объяснять свою сегодняшнюю неудачу. Ребекка исчезла в одно мгновение, оставив его, наконец, наедине с Хейли.

Хейли выжидающе смотрела на него.

— Я для тебя просто ходячий инкубатор, не так ли? Или ты бы сказал мне. — Она тыкнула ему в лицо запястьем с меткой. — Так где же это? Где твоя метка души, о моя благородная родственная душа?

— Каким образом я должен был тебе сказать? — мягко спросил Элайджа, а Хейли просто смотрела на него. — Как ты себе представляешь, как должен был пройти этот разговор?

— Раздевайся. — выкрикнула Хейли в нескольких дюймах от его носа.

Элайджа, наконец, оторвал от нее пристальный взгляд, снял пиджак и повесил его на спинку ближайшего стула. Он медленно развязал галстук и положил его поверх пиджака, прежде чем приступить к верхней пуговице рубашки. Требование Хейли состояло в том, чтобы он снял всю свою одежду, и ей нужно было увидеть, где была отметина, не для себя. Хейли жадно наблюдала за обнаженной кожей, когда он медленно расстегнул оставшиеся пуговицы и сбросил рубашку на пол, когда Хейли схватила его за плечи и развернула, отчаянно ища глазами метку.

— Это не грудь и не спина, — разочарованно сказала она, когда он снова посмотрел на нее.

— Нет.

Он сделал шаг назад и расстегнул ремень и молнию на брюках, не отрывая взгляда, опустил брюки и снял их. Он стоял в одних трусах, пока она искала на его коже отметину, глаза девушки поймали намек на черное, выглядывающее из-под его темного нижнего белья. Она присела и нерешительно протянула руку, чтобы приподнять ткань, чтобы открыть остальную часть метки, и ахает, увидев, что они идентичны с меткой на ее запястье. Элайджа закрыл глаза и тяжело вздохнул, когда она провела пальцем по метке на его верхней части бедра, по его коже пробежал электрический разряд.

— Хейли, — наконец выдохнул он, когда она практически массирует кожу его бедра, не прекращая своих прикосновений.

— Нет, я все еще злюсь на тебя, — тихо сказала она. По мнению Элайджи, ее голос звучит слишком сломано, поэтому он тоже присел, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Тогда злись на меня, — ответил он, приподнимая ее подбородок рукой, так что ей пришлось смотреть ему в глаза. — Я все равно буду ставить тебя на первое место.

Глаза Хейли наполнились слезами.

— Я не смогу сделать то же самое для тебя, даже если бы захотела.

— Знаю, — произнес он. — Мне все равно. — Он наклонился вперед, намереваясь поцеловать ее, но Хейли отпрянула назад, вверх и подальше от него.

— Я не могу, — прошептала она, затем выбежала за дверь и поднялась наверх в свою комнату, он слышал лишь хлопок двери.

— Как ты думаешь, они вспомнят, что у нас нет заклинания сокрытия в этом доме, или сразу перепихнутся? — Ребекка растягивает слова, пока Клаус меряет шагами почти не используемую кухню.

— Ты знала? — Клаус рявкнул на свою сестру, которая выглядела пристыженной и мотнула головой.

— А ты?

— Не знаю, как, но я не помню какая метка души у Элайджи. Я бы не стал… — Клаус тяжело сглотнул, не желая говорить это при сестре. Он бы не трахнул Хейли, если бы знал.

— Как я могла не знать? — пошептала Ребекка, а Клаус свирепо посмотрел на нее.

— Но ты знаешь, почему я не помню, не так ли, Бекс? — ее молчание говорило о многом, пока она ерзала на стуле. Но прежде чем он успел объяснить ей, как она подвела эту семью, он услышал, как Хейли хлопнула дверью в свою спальню. Они не переспали. Хорошо для них, позлорадствовал он, не выбирать любовь. Были более важные вещи.