Глава 3: Трещины (1/2)

Во Внешнем Мире было красиво. Хотя царство было печально известно своими мрачными пейзажами, Китана знала места, где процветала красота — обычно далеко от центра власти Шао Кана. Там были сады, поля и водопады. Величественные горы и реки.

Она думала об этих местах, когда бродила по саду перед дворцом. Цветы вокруг нее представляли собой ослепительное отображение цвета, которое было почти ошеломляющим. Животный мир был пышным и здоровым. Ярко-розовые вишневые деревья были в полном расцвете. За тысячелетия своей жизни во Внешнем Мире она и представить себе не могла, что в природе может существовать так много цветов.

Эдения была всем, на что она могла надеяться. Когда она выглядывала со своего балкона, ей хотелось увидеть город за дворцовой стеной. Она хотела встретиться с его людьми — со своими людьми — и прогуляться среди них. Она хотела испытать океан и отправиться в самые дальние уголки своей родины.

Но после бала она не осмеливалась отходить далеко от дворца. Каким бы прекрасным все ни казалось, она не могла избавиться от уверенности, что во всем этом есть что-то искусственное. Как бы она ни хотела принять эту идеальную жизнь, которая у нее, казалось, была, она боялась, что в тот момент, когда она это сделает — в ту секунду, когда она ослабит бдительность, — ловушка захлопнется или, по крайней мере, она проснется.

Это был страх, преследовавший ее на каждом шагу, хотя единственной ощутимой вещью, вызывавшей беспокойство, было увеличение числа сейданских гвардейцев вокруг дворца. Подробностей она не знала, но, видимо, дипломатические переговоры прошли хорошо. Сейдо и Эдения развивают союз, и в знак доброй воли Царство Порядка отправило некоторых из своих элитных стражников действовать от имени ее отца.

Она знала о Сейданской гвардии. Говорили, что они были фанатиками, фанатично преданными своей вере в порядок. Во всяком случае, так она их помнила. Может быть, это был скорее лихорадочный сон от ее комы? До сих пор сейданцы ничего не делали, кроме как стояли и следили за тем, чтобы все было в порядке. Если Эдения была в мире, насколько они могли быть опасны?

Все казалось идеальным. Ее отец казался хорошим человеком, каким она всегда надеялась стать. Ее мать казалась благородной женщиной, которой она себя считала. Джейд была счастлива. Посетители дворца были довольны и приятны. Между царствами установился мир, и через несколько коротких месяцев она была помолвлена ​​с Лю Каном.

Даже Милина…

Земля начала трястись. Это был не сильный грохот, а легкая дрожь, как будто она стояла на шатком столе. Деревья закачались, и она услышала, как дворец застонал от вибрации. Птицы кричали и разлетались в воздух.

Сотрясение прекратилось так же внезапно, как и началось, и Китана осталась стоять в саду, озадаченная и удивленная. У нее даже не было времени подумать, что это был момент, когда ее идеальная жизнь закончилась. Как только он прошел, все, что осталось, — жуткая тишина, когда ветер пронесся сквозь деревья, и тишина вернулась на землю.

Это было странно.

Она вернулась во дворец, и ее мысли вернулись к Милине. Как бы неудобно ей ни было рядом с матерью… как бы она ни была убеждена, что под поверхностью скрывается что-то гнилое… наверное, присутствие Милины казалось самым неправильным.

За те несколько дней, что она проснулась, ее сестра была дружелюбной, энергичной и любящей. Это был резкий переход от ненавистного, безумного клона, которым она знала ее так долго. Это казалось сверхъестественным, как будто Милина была одержима или разыгрывала роль.

Были времена, когда Китана ловила потерянный, затравленный взгляд сестры. Раз или два она видела, как она бродит по залам, словно не зная, как туда попала, или надеясь что-то найти. Во время ужина предыдущей ночью она, казалось, отвлеклась на несколько мгновений, как будто спала наяву.

В прошлом — или во сне, или в реальном мире… она не знала, как это назвать — у них была общая связь. Как бы они не ненавидели друг друга, их души были связаны. Справедливо ли это сейчас? Делилась ли Милина своим неосязаемым страхом? Пока Китана была в коме, чувствовала ли она ужасные видения, которые у нее были?

Или я параноик, подумала она. Может быть, она просто ветреная и склонна мечтать?

Джейд обычно была той, к кому она обращалась в моменты сомнений, но она была занята Коталем и другими делами. Может, стоило наконец познакомиться с сестрой? Если это было правдой, а все, что Китана знала и чего боялась, было просто лихорадочным сном, к кому лучше пойти, как не к своей сестре-близнецу?

Однако, когда она добралась до комнаты Милины, то обнаружила, что перед закрытой дверью стоят только стражи Сейдо. Когда она приблизилась, один из них встал на ее пути.

— Назовите свое имя и род деятельности, — сказал он.

— Меня зовут Китана, и я хочу поговорить со своей сестрой.

— Боюсь, я не могу этого допустить.

— Что значит, ты не можешь этого допустить? Дай мне поговорить с Милиной.

Гвардеец был стойким, как деревянная доска. Он не показывал признаков движения и сказал натянутым, монотонным голосом:

— Принцесса Милина не должна принимать посетителей. Пожалуйста, оставьте.

— Извини меня? Кого ты-?

— Принцесса Китана. — Подошел еще один Сейданец. У него были длинные белые волосы, суровое лицо, и он возвышался над своими товарищами-гвардейцами. — Я Хотару, лорд-командующий Сейданской гвардии. В чем проблема?

Не испугавшись его роста, она ответила:

— Я хочу поговорить с моей сестрой. По-видимому, мне запрещено?

— Да, — сказал Хотару. — Боюсь, прошлой ночью ваша сестра нарушила комендантский час. В качестве наказания она была заключена в свою комнату. Вам не нужно бояться. Она будет освобождена в свое время.

— Комендантский час? — повторила она с насмешкой. — Заперта в своей комнате? По чьей воле ты запираешь принцессу Эдении в ее комнате, как ребенка?

— Короля, конечно. Мы бы никогда не осмелились предпринять такие действия без его одобрения. Если у вас есть проблемы с выполнением нашего долга, возможно, вам следует обсудить это с вашим отцом.

***</p>

Остроконечный хлыст Такэды щелкнул, и тренировочный столб разлетелся на осколки. Он тянул и крутил, та же участь постигла второе и третье бревно. Наконец он вытянул руки, и два хлыста вонзились в последнее бревно. Когда он потянул, дерево разорвалось пополам. Когда они вернулись, мальчик посмотрел на своего хозяина в поисках одобрения.

Скорпион был действительно впечатлен. Несмотря на молодость, Такеда продемонстрировал большое мастерство и дисциплину. Со временем и совершенствованием сын Кенши Такахаши станет грозным Ширай Рю.

— Вы в порядке, Великий Мастер? Вы выглядите рассеянным.

— Я, — ответил он. — Прости меня, Такеда. Полагаю, я все еще не в духе из-за болезни.

С каждым днем ​​память Скорпиона становилась все туманнее. Его смерть, воскрешение в виде призрака и годы охоты на тех, кто причинил ему зло — когда-то такие резкие и резкие — бледнели все больше и больше. Пока он медленно принимал свое окружение и наслаждался комфортом своей семьи, боль и ярость казались лишь мимолетным сном.

На их место вернулись его настоящие воспоминания. Да, Ширай Рю и Лин Куэй жили в мире десятилетиями. Ханзо Хасаши получил право стать великим мастером, когда его наставник умер бездетным. Кенши, который не был слепым, доверил своего сына заботе клана, и Скорпион взялся лично обучать мальчика.

И не было Куан Чи. Он не существовал.

— Госпожа Харуми упомянула, что вас мучают ужасные видения, — сказал Такеда. — Они все еще преследуют вас?

— Это так странно… переживать всю жизнь в своем собственном разуме только для того, чтобы обнаружить, что для всех остальных это были мгновения. Такое ощущение, что идешь по зыбучему песку.

— У меня были такие сны. Но они достаточно быстро уходят, когда перестаешь на них зацикливаться.

Он кивнул и похлопал мальчика по плечу. Было трудно просто отпустить ярость, которая гнала его. Просто признать, что Куан Чи — человек, ответственный за такое количество боли — был не более чем дурным сном. Какая-то глубокая часть его все еще боялась, что есть подвох или угроза, пока невидимая.

Но, может быть, Такеда был прав? Послеполуденное солнце придавало лесу едва уловимый золотистый отблеск. Теплый ветерок был свежим, а жена и сын ждали его дома. Он был мастером Ширай Рю и пользовался уважением среди своих союзников. Жизнь была хороша, и, возможно, пришло время дать Скорпиону отдохнуть и снова стать Ханзо Хасаши.

Он уже собирался предложить им вернуться в дом, когда земля начала трястись. Деревья закачались, и вороны взлетели в небо. Инстинктивно он потянулся за кунаем и приготовился к атаке. Но через несколько мгновений грохот прекратился, и мир снова замер.

Он посмотрел на Такеду, который, похоже, был так же удивлен.

— Должно быть, землетрясение, мастер.

Собираясь вложить оружие в ножны, он осмотрел лес. На самом деле, скорее всего, это было просто землетрясение, и даже не сильное. Но что-то его беспокоило.

— На сегодня мы закончили, Такеда. Я поговорю с тобой завтра.

Мальчик поклонился и попрощался. Когда он скрылся из виду, Скорпион собрал свои вещи и сделал вид, что собирается вернуться в дом. Он двигался медленно и неторопливо, его тело было напряжено и готово среагировать, но ничего не произошло. Но какими бы мутными ни были его воспоминания, его инстинкты и чувства были как всегда остры.

Он бросил свое копье в лес. Кунай вонзился в толстое дерево, разметав осколки коры. Он крепко держал веревку в руке и держал второй кунай наготове, чтобы бросить.

После короткой паузы женщина вышла из кустов как раз под тем местом, куда он метнул копье. Она была одета в кожу с красной отделкой, а ее лицо было отмечено черными татуировками у глаз, которые напоминали крючки или серпы. Белая полоса контрастировала с ее черными волосами, и она появилась с поднятыми руками.

— Скорпион, — сказала она. — Меня зовут Сарина. Мне нужна ваша помощь.

***</p>

— Ты знаешь, что Милину заперла в своей комнате стража Сейдо?

Китана нашла отца в его кабинете, окруженного книгами, картами и пергаментами. В углу стоял большой глобус Эдении, и она заколебалась, увидев его — она никогда раньше не видела свою родину на карте таким образом. Джеррод сидел за своим столом, читая книгу с символом Mortal Kombat на обложке и попивая вино.

Он моргнул, удивленный ее тоном.

— И тебе привет, Тана, — сказал он. — А я думал, тебя беспокоит землетрясение.

— Сейданцы заперли Милину в ее комнате и никому не позволяют ее видеть.

— Да, я знаю. Командир Хотару сообщил мне, что прошлой ночью она нарушила комендантский час. Я уверен, что она просто забыла, но ведь… ты же знаешь Милину.

— Значит, ты согласен с тем, что сейданцы арестовали твою собственную дочь? И с каких это пор у нас вообще комендантский час? Ты собираешься позволить им просто…

— Помедленнее, — сказал он, вставая. — Милена не арестована. Она останется в своей комнате на день или два, не более.

— А как же этот комендантский час? И какие еще законы собираются соблюдать сейданцы?

— Как ты знаешь, мы сотрудничаем с Царством Порядка. И в рамках этого мы договорились принять некоторые новые правила, основанные на их предложениях. Ничего серьезного, ничего не высечено на камне. Нас ни к чему не принуждают, и сейданцы понимают, что многие из этих новых законов не будут постоянными.

Китана прикусила губу. Это звучало достаточно разумно. Даже невинно. Но мысль о том, чтобы позволить силовикам Царства Порядка иметь хоть какую-то власть, заставила ее покрыться мурашками. Она вспомнила истории, которые слышала о Сейданских стражниках и наказаниях, которые они применяли даже за самые незначительные нарушения.

Джеррод видел ее дискомфорт. Он подошел к ней и погладил ее руки.

— Мне жаль. Я не думал, что это тебя так расстроит.

Его прикосновение было нежным, но твердым. Его голос, теплый и успокаивающий. Это то, на что был похож настоящий отец?

— Я просто, — сказала она. — Я не доверяю Сейдо.

— Почему?

— Они фанатики. Они поклоняются строгому, бесплодному порядку, как религии.

— Откуда ты это знаешь?

— Я просто знаю.

На его лице появилась добрая, но усталая улыбка. Положив руку ей на плечо, он сказал:

— Иди со мной, Китана.

Они вышли из его кабинета и направились в тронный зал. Вдоль стен висели фрески с изображением прошлых королей и королев Эдении. Великие мужчины и женщины силы и красоты. Глядя на них, она была поражена историей. Это были ее предки — наследие, о котором она никогда не знала, но провела в борьбе за него часть своей жизни. Или думала так.

— Тебя все еще беспокоят твои видения, — сказал Джеррод. — Ты не доверяешь тому, что видишь.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Все было так реально. Это все, что я помню.

— Я понимаю. Когда-нибудь, когда придет твоё время править, ты повсюду увидишь опасность. Ты будешь сомневаться во всем… даже в мирное время. Хотел бы я сказать, что ты этого не сделаешь, но это связано с давлением постановления. В свое время у меня было много ужасных видений.

— Правда?

— Правда. Одно я никогда не забуду. Это было так ярко. Однажды мне приснилось, что из Внешнего мира появилось ужасное зло, чтобы забрать наш дом. Он отбросил меня в сторону, и я был беспомощен, чтобы помешать ему забрать тебя и твою мать.

Он остановился и уставился вдаль, как будто у него было видение прямо здесь.

— Это было такое ужасное чувство. Только смотреть и ничего не делать, пока вы с Синдел…

Холод пробежал по крови Китаны, как будто кто-то прошел по ее могиле.

— Это был просто сон, — сказал он. — Но это определенно оставило свой след во мне. Мы можем быть в мире, но я знаю, что всегда есть вероятность появления такого зла. Так что, пожалуйста, побалуй меня, дочка, если я думаю, что стоит попробовать сейданские обычаи. Может быть, их вера в порядок сделает нашу защиту еще сильнее?

Они достигли тронного зала, большого зала с куполообразным потолком и каменными колоннами. Трон представлял собой величественное сиденье из золота, украшенное рубинами и нефритовыми изумрудами. Рядом с ним стоял еще один стул для королевы, а по обеим сторонам места для принцесс.

Она мечтала увидеть трон Эдении во всей его красе — до Шао Кана. Она всегда знала, что даже если ей удастся свергнуть его и восстановить свое родное царство, она сможет создать только приближение к этому.

— Отец, я… я понимаю необходимость защиты нашего дома. Поверь мне, я действительно понимаю. Но… Сейдо? У нас есть силы, чтобы самостоятельно противостоять любым угрозам. Наши союзники из Земного Царства поддержат нас. Нам не нужны эти фанатики.

Он усмехнулся, когда они прошли мимо трона на балкон с видом на море.

— Ты так похожа на свою мать, ты знаешь это?

Она ничего не сказала.

— Да, — сказал он. — У тебя ее красота. Ее остроумие. И ее сердце.

Ей не хотелось спорить, но она вздрогнула от этой мысли. Память о том ужасном дне на Море Крови еще слишком свежа.

— Но… — Он положил руку на ее щеку и улыбнулся. — Твоя твердая голова? Ты получила это от меня.

Она рассмеялась, и тепло, которое пришло вместе с этим, было облегчением, которого она не чувствовала с тех пор, как увидела Лю на балу.

— Я бы посоветовал тебе отпустить свои видения или сны или… что бы ты там ни видела. Я хотел бы, чтобы ты была в мире и приняла то, что у тебя есть. Но если бы ты не была упрямой, упорной… занозой в заднице, ты бы не была Китаной, не так ли?

Он держал ее за плечи и смотрел на нее с гордостью.

— Ты видишь, что что-то сломано, — сказал он. — И ты должна это исправить. Ты видишь что-то не так, ты должна исправить это. Это всегда была ты, Тана. Вот кто ты…

Он замолчал, и в его глазах было то же потерянное, затравленное выражение, что и у Милины. Он слегка сжал ее, словно проверяя, действительно ли она перед ним. Он посмотрел на нее так, словно видел ее впервые.

— …моя девочка… вот кем ты стала.

Момент прошел. Он покачал головой и прочистил горло.

— Теперь слушай, — сказал он. — Если ты действительно хочешь что-то исправить, попробуй поговорить с мамой. Не думай, что я не заметил, как ты ее избегаешь.

Увидев спровоцированное хмурое выражение, он продолжил:

— Китана, я понимаю, что кома и твои воспоминания оставляют тебя на грани, но то, что ты делаешь с ней, жестоко.

Она заворчала и переместила свой вес.