Часть 7 - «Сближение» (1/2)

У русалки мерцающий взгляд,

Умирающий взгляд полуночи,

Он блестит, то длинней, то короче,

Когда ветры морские кричат.

У русалки чарующий взгляд,

У русалки печальные очи.

Н. С. Гумилев

Гермиона очнулась, ощущая холод, она поджала под себя ноги и попыталась найти одеяло, чтобы укутаться.

Девушка чувствовала как ветер гуляет по ней, словно ощупывая, и ей хотелось укрыться с головой, чтобы согреться в собственной норке.

Она глубоко вдохнула и почувствовала аромат цитруса, от этого резко распахнула веки.

Картинки в голове сменялись одна за другой: бархатная коробка , шёлковое синее платье, ступеньки, ресторан, бокал с белым вином, ещё один, его синий взгляд и ноги, которые отрываются от пола, её ноги, и полная невесомость в его объятиях.

Гермиона резко вскочила и, сев на кровать, огляделась.

Комната была неузнаваемой, но была похожа на тот номер, в котором жила она, но эта комната была меньше и она, посмотрев в окно, увидела: вид за ним был другой. Вероятно, окна выходили на другую сторону и она поняла, что была в его номере, иначе просто быть не могло.

Но все эти мысли, картинки со вчерашнего вечера не так пугали её, как факт того, что она была в нижнем белье на смятых шёлковых простынях.

Гермиона коснулась ладонями своего лица, спрятавшись в них, словно, если она так просидит какое-то время, то всё сотрётся и она снова окажется там, на лестнице, в том самом вечере.

— А я говорил о последствиях чрезмерного распития спиртных напитков, — его голос был как гром среди ясного неба.

Но Гермиона не шелохнулась, не убрала ладони от своего лица и не стала кричать, чтобы он убирался. Смысла в этом не видела. Всё, что он мог видеть, он уже увидел, всё, что он делал, он уже сделал.

— Я принёс тебе лимонную воду, хотя, думаю, белое вино не вызывает у тебя сильную головную боль, но всё же. Гермиона, с тобой всё в порядке?

Девушка резко убрала свои ладони и подняла голову. Его торс был обнажён и впервые она видела его таким, он был не болезненно худым, как ей казалось, на его шее, руках выпирали вены, тело было жилистое, сильное, а кожа нежного оттенка, этот тёплый цвет белого придавал ему здоровый вид. Волосы Теодора были влажными и от этого ещё больше завивались. И последним штрихом были широкие серые штаны, которые были слегка влажными, а означало это то, что вышел он только что из душа, —промелькнула мысль в голове Гермионы. Она громко вздохнула, даже не думая это скрывать от него.

— Нет, я не в порядке. Вспомнила сейчас твои слова, там, в ресторане, но если я позволила выпить себе чуть больше, это не значит, что мной можно было воспользоваться. Ты же знал, что я пьяна и всё, что случилось, не должно было случиться. Так не должно было быть, — она резко встала и её стопы утонули в ворсистом мягком ковре. Девушка сделала пару шагов и остановилась.

— Я наверное совершила ошибку, что доверилась тебе, что оказалась здесь, во Франции, с тобой, а вчера, я всё помню. Я вспомнила всё, что ты говорил, — и она прервалась, опустив взгляд, а потом снова подняла и заглянула в его синие глаза, но не видела там ничего, кроме улыбки.

Он ни о чём не сожалел, —подумал Гермиона.

Теодор засмеялся, и его смех был словно пощëчина для неё. Девушка схватила шёлковую голубую простынь с пола и замотавшись в неё, пошла к выходу.

— Ну стой, куда же ты? Гермиона, постой, —он перехватил её руку и, взяв за плечи, развернул к себе.— Хватит, прекрати! Ну я же сказал, что меня не нужно бояться. Вчера тебе стало плохо и я хотел тебя отнести в твой номер, но ты так в меня вцепилась и просила не отрывать тебя. Ты держалась за меня так, словно я был твой спасательный круг. И я принёс тебя сюда, — глаза Гермионы расширились, а рот приоткрылся.

Ей показалось, что она перестала чувствовать своё сердце.

— Тебе стало плохо. И я высушил твоё платье, но ты не хотела в нём находиться, ты разделась сама и мы просто спали вместе. Понимаешь?

Она кивнула, но взгляд не отвела.

Теодор занёс руку и на секунду замер, но всё-таки коснулся её волос. Он пальцами погладил её пряди и продолжал касание до самой шеи, и вот, когда он коснулся кожи, Гермиона нахмурилась.

— Вчерашний вечер должен был быть другим, но я всегда ценю то, что есть и знаешь, а мне понравилось спать с тобой вместе. Ведь я говорил тебе, что нужно испытывать что-то новое, то, чего у тебя никогда не было. Так вот, я никогда не спал с девушкой вот так, — он сказал это с улыбкой.

Гермионе почувствовала, что у неё пересохло во рту, а его рука, которая лежала у неё на шее показалась ей слишком тяжёлой. В какой-то момент девушка перестала сжимать простынь и разжала пальцы, шёлк упал к её ногам.

— Прости меня, что усомнилась в тебе и что устроила истерику. Просто всё, что происходит со мной с того момента, как я вошла к тебе в кабинет, у меня впервые.

Теодор слегка приподнял бровь, при этом нагнув голову набок.

— Я никогда не ходила к малознакомым мужчинам на ужин, и никогда не была во Франции, никогда не была в гостинице и в гостиничном номере наедине с мужчиной.

— И никогда не спала ни с кем вот так, — добавил он.

— Нет, — помотала она головой. — Вот такое у меня было.

— Гермиона, ты..., — он не смог подобрать слов и просто рассмеялся.

— Что? — она действительно удивилась.

— Понимаешь, когда я сказал, что никогда не спал вот так с кем-то, то я имел в виду, что для меня это было впервые и это было лучше того, что было когда-либо и с кем-либо. Это было по-другому и я рад, что мы не торопили события. А ты вот так просто говоришь, что с кем-то спала, как со мной. Для меня это было откровение, понимаешь?

— О, прости, я не поняла. Я имела в виду Гарри с Роном, мы дружили много лет и спали вот так просто, это было пару раз, а ещё мы с Роном, — и она покраснела.

— Ну, это немного другое, хотя он был тоже влюблён в тебя, верно?

— Тоже? Нет, Гарри, он никогда, мы с ним просто друзья и он любит...

— Я говорил не про Гарри.

Наступило молчание, они слышали, что происходит в коридоре, там, за закрытой дверью доносились голоса, звуки, шорохи, но они продолжали смотреть друг на друга и никто из них не хотел прервать этот зрительный контакт.

Гермиона сделала последний шаг и оказалось в его объятиях, снова. Она положила свою голову на его грудь и коснулась ладонями, и, словно на ощупь, плавно двигалась по его спине. И когда её руки дошли до лопаток, девушка прижала его к себе и, только когда он обнял её в ответ, так же крепко как она, Гермиона закрыла глаза и выдохнула.

Они простояли так около десяти минут, но Теодор был вынужден прервать эту идиллию.

— Гермиона, послушай, мне нужно идти. У меня есть кое-какие дела, но скоро я вернусь.