10. Трухло (2/2)
Братишка. Пусть ты и козел, но… я люблю тебя.
Сумерки уже полностью перешли в темноту. Мы валялись на полу, рассматривая потолок, пребывая в собственных мыслях.
— Если ты не хочешь…
Прикрыла глаза. Дело не в том, хочу я или нет. Я не против побратимства, совсем нет, но… Просто…
— У меня есть предложение. Давай ужремся в хламину? — посмотрела на него сверху вниз.
— А давай.
Нажраться не получилось. Во всяком случае со стороны казалось, что Татча даже две бутылки вина не взяли. Но он принялся за третью. А вот и с одной меня развезло. Хмель играл в голове и во всем теле. Спать не хотелось совершенно. Хотелось творить какую-нибудь дичь. Желательно не в одиночку, а с компанией. И так, как в последний раз.
Напряжение и тревоги отошли на второй план.
— Тебя не потеряют? — комната слегка покачивалась, так что я уткнулась лбом в его руку.
— Не должны. Но на корабль лучше вернуться.
— Сейчас?
— Желательно.
На часах было три ночи. Осмотрев мутным взглядом дом, поморщилась, понимая, что спать в одиночку тут не смогу. Явно не сейчас. Да и вообще не хочу.
Вспомнилась моя каморка на корабле, уже привычная и обжитая до последнего слоя пыли в углу.
— Хочу с тобой.
— Ну пошли.
Ночной воздух холодил кожу. Так как дом был абсолютно пуст на наличие одежды, то я ежилась на крыльце, пытаясь вставить ключ от теперь уже своего дома в замочную скважину. Получалось плохо, и это почему-то веселило. В результате мне на помощь пришел Татчи, и мы вдвоем склонились над замком, столкнувшись лбами.
Засмеялись.
Настроение было слишком веселым.
Дверь все никак не хотела закрываться.
— Ай, черт с ним! Там все равно красть нечего! — плюнула.
— А как же кровать? И кухонная утварь?
— Резонно.
Резко выпрямившись, внезапно ударила макушкой по подбородку Татчу, тот отшатнулся и, оступившись, едва не рухнул с крыльца, попытавшись ухватиться за меня же.
Все-таки ебнулись.
— Я — свинья! — категорично заявил мужчина, поднимаясь на ноги, пытаясь заглянуть себе за спину. Оценив спину и задницу прекрасного травяного цвета на белоснежном фоне, утвердительно кивнула. И чихнула.
— Правду сказал! Ты — свинья!
Было весело и легко. Я подпрыгивала впереди, словно маленькая девочка, иногда заваливаясь то в одну, то в другую сторону. Татч шел следом. Спрятавшиеся фонари среди цветущих деревьев отбрасывали тени и яркие лучи, из-за чего дорога превращалась в какую-то сказочно-ужасную тропинку. Страш-ш-шная сказка.
Ветер трепал волосы. Где-то в барах на причалах все еще отрывались пираты. Слышался мужской и женский смех.
— Комдив! Здравия желаю! — из переулка вывалился один из пиратов и изобразил что-то наподобие отдачи чести, после чего отправился своей пьяной дорогой.
— Здравия желаю! — попыталась я спародировать встречного и поежилась. Холодно, зараза.
— Замерзла, сестренка?
— Ага.
— Сейчас на камбуз придем, сделаю тебе чаю с медом.
— Вкусного?
— Конечно! Иди, согрею.
В объятьях было тепло и что-то упиралось в щеку. Заинтересованно потыкала в это место пальцем, пощупала.
— Это не грудь, если что.
— А что?
— Фрукт.
— А, — многозначительно протянула. — Гадость.
— Еще та, говорят.
На борт мы поднялись веселые. Прикинув, что замерзла я больше, чем ожидала, решила сходить за пледом.
— Я сейчас! За пледом! Мигом!
— Ага. Давай, я пока покурю, — отозвался Татч и навалился на фальшборт, доставая из внутреннего кармана пачку и прикуривая.
Плед нашелся висящим на гамаке. Стащив его, едва не упала, так как комната слегка поплыла. Определенно, на земле с координацией лучше, чем на корабле. Посмеялась тихонько в кулак. Кутаясь в плед, потирая руки, я вышла на палубу и замерла.
Порыв ветра разметал плед и прогнал алкогольное опьянение. Голос в одно мгновение сел.
— Татч?..
Татч лежал на животе, вытянув руку, и на белом кителе расползалось кровавое пятно. В неярком свете корабельного фонаря, что слегка покачивался, эта картина выглядела еще более ужасающей.
Звук взведенного курка вызвал дрожь, и я перевела взгляд на… Маршала Д. Тича, чье оружие целилось прямо мне в грудь. На пальцах мужчины блестела чужая кровь, и в одной из рук он сжимал фрукт, явно обыскав до моего прихода истекающего кровью Татча.
— Дернешься — убью.
Я поверила ему сразу и замерла, чувствуя, как сердце заходится в бешенном стуке.
Татч…
Надо было сказать. Надо было сказать.
Промолчала.
Промолчала идиотка.
Тич жадно откусывал куски от фрукта, едва не запихивая себе его в глотку целиком.
Отвратительно.
— Можно было украсть…
— Слишком долго. И сложно, — оскалился пират. Затошнило. Слишком долго. А убивать, видно, очень просто, раз ты с такой легкостью это делаешь, да? Ничего личного, просто бизнес? — Я не хочу тебя убивать, мелкая. Этой ночью достаточно смертей, так что я сейчас сяду в лодку и уплыву, а ты будь лапушкой — помолчи.
Помолчать?
Дуло пистолета продолжало смотреть мне в грудь.
Плед скользнул с плеч, и Тич невольно проследил за ним взглядом.
Идио-о-отка. Лучше бы сама сожрала, чем отдала такую силу этому ублюдку. Ну вздернули бы на рее, хрен с ним.
Эгоистка.
Трусиха.
Правильно Татч сказал — Трухло.
Неужели ни капли смелости не наскребется хоть сейчас.
Один хуй, все по пизде пошло. Какая теперь-то уже нахрен разница?
Какая разница?..
Да никакой.
Промолчала. А жить теперь как? Пулю в висок, удавку на шею. Ничего уже не исправить. Только жить с этим.
А жить не хочется.
Я не помнила никаких морских терминов, чтобы предупредить всех об опасности. Тревога? Или полундра? Что из них? Набрав резким рывком воздух в легкие, будто собираясь запеть, выдохнула.
— ПОЛУНДРА-А-А!!! — заорала дурниной и сорвалась с места, кидаясь на Тича, который явно не ожидал от меня такой подставы и невольно вскинул голову вверх отвлекаясь.
Маневр не удался. Выстрелить в меня Тич может и не успел, но вот сбить его с ног у меня не получилось. Вот тебе и шавка лает на слона.
Времени у Тича было, благодаря мне, чудовищно мало. И он попытался от меня отмахнуться. Больно получив огромной ручищей, я рухнула на пол, что не мешало мне вцепиться ему в ногу и заорать изо всех сил. Уже не что-то конкретное, а просто что есть сил.
В тот момент я ни о чем не думала.
— Да отцепись ты! — рявкнул нервничающий Тич, после чего стряхнул меня с ноги, резко наклонился, схватил за голову своей ручищей и отшвырнул в сторону.
Ударившись об палубу, взвыла, прокатившись и затормозив прямо у фальшборта. Раздраженно рыкнув, мужчина махнул рукой, и с нее под его слегка удивленным, но совершенно не напуганным взглядом в мою сторону рванула темная волна, от которой дыхнуло холодом.
Я успела только зажмуриться, задержать дыхание и сжаться в комок, прижимаясь к фальшборту и поскуливая от боли.
Но ничего не произошло. Просто мороз по коже прошел.
Где-то там, внизу, под досками слышался топот. С берега тоже доносился какой-то шум.
— Татч? Татч! — рванув в предполагаемую сторону, где должен был лежать мой уже как несколько часов старший братишка по законам этого мира, я не сразу поняла, что ничего не вижу не потому, что глаза закрыты.
А потому, что зрение, хоть и не идеальное, меня окончательно подвело. Я моргала, ползком передвигаясь на ощупь туда, где Татч…
Татч…
— Татч… — болезненный скулеж принадлежал явно мне.
— Медиков! Медиков сюда, срочно! — топот ног совсем рядом, голос незнакомый. — Дьявол, помоги мне!
— Улик! — знакомый голос, чьи-то руки схватили за плечи, вздергивая на ноги. — Уль!
— Харута? — вцепилась в знакомого пирата руками. — Татч!
— Кто? Кто это сделал?! Улик! Улик, мать твою! Отвечай!
— Тич! Маршал Д. Тич! — голос сорвался на высоких нотах. — Татч!..
— Улик? — меня встряхивают. — Посмотри на меня! Что с тобой?!
Слепо шаря глазами, моргая и щурясь, потерянно попыталась хоть что-то разглядеть там, где было лицо Харуты.
— Я не вижу.
— Что?
— Я тебя не вижу, — тихо-тихо прошептала я, стискивая пальцами его одежду. — Не вижу.
К Дьяволу все!
Татч!
Татчи!
— Второму дивизиону срочный сбор! — голос Портгаса разорвал всеобщий гвалт и шум как гром среди ясного неба. — Немедленно!
Меня затрясло.
— Эйс!
— Отец уже в курсе?! — кто-то матерился, кто-то бегал.
— Харута, останови Эйса! — я встряхнула комдива, который утаскивал меня куда-то в сторону с намерением сдать меня кому-нибудь. — Останови!
— Ты не в себе.
— Останови его! — взвыла. — Останови, не дай ему сорваться следом!
— Мими, нужно успокоительное!
— Нет, нет, твою мать! Харута, ебанный же ты в рот, послушай меня! Отпусти, сука! Пусти я сказала, немедленно!
— У нее истерика. Мими, быстрее, иначе я без глаз останусь! Угомони ее!
Укол я практически не почувствовала.
А потом стало все равно.
Меня никто не слушал.
И не услышал.
И не захотел слушать.
Неудивительно, правда?