Грустный клоун (1/2)

Войдя ночью на кухню, чтобы попить воды, Хосок натыкается взглядом на темный силуэт где-то между гарнитуром и пространством под подоконником.

Омега сидит на полу у дальней стены, откинув голову. Свет выключен, кажется, что парень просто заснул в неловкой позе, насколько недвижен он был и настолько спокойным казался. Нащупав в полумраке выключатель, Хосок жмурится от вспыхнувшего, слишком яркого света, и, прихрамывая, приближается к силуэту у окна. Дыхание было ровным, но когда Хосок склонился над Тэхёном, чтобы растормошить, тот просто открыл глаза. Темные, мутные глаза, в которых обреченность и никакой грусти.

— Ты в порядке? — у самого альфы ноет все тело, но он честно старается звучать обеспокоенно.

Тэхён смотрит на Хосока так, словно видит впервые, но не удивлен. Просто ни капли узнавания во взгляде. Хосоку хочется встряхнуть омегу за плечи. Почему-то этот спокойный, отрешенный взгляд раздражает… Тэхён смотрит так, словно обдолбался и ничего не соображает!

Хосока это пугает.

— Эй! — он легонько хлопает омегу по щеке, потом, не получив никакой реакции, хватает пальцами за подбородок и приподнимает, всматриваясь в глаза. — Эй, пацан… Тэхён, смотри на меня.

Омега смотрит, но взгляд его направлен как-то вскользь.

— Смотри, смотри на меня, — повторяет Хосок, начиная беспокоиться. — Ты что-то принял? Ну, отвечай, говори что-нибудь! — у альфы прыгающие интонации, он нервничает и касается большим пальцем губ Тэхёна, расползающихся в глупой улыбке.

— Мы… — омега издает странный смешок, потом замирает на мгновение. Его тяжелый взгляд падает на обеспокоенное лицо Хосока, потом упирается в стену позади него. — Нет. Мы…

— Кто — вы? — Хосок соскабливает Тэхёна с холодного пола. Пытается если не поднять, потому что сам с трудом стоит, то хотя бы подложить под омегу подушку. — Говори громче, я тебя не понимаю.

— Все в порядке, — выплевывает Тэхён более поспешно, чем можно было ожидать. Выражение его лица становится злым, когда альфа касается его рук и талии в попытке подвинуть или перенести.

— Ответь мне четко, Тэхён, — альфа сам произносит слова громко и раздельно, ловя зрительный контакт и стараясь его не разрывать. Услышав свое имя омега сужает глаза, выглядит растерянным и не понимающим. — Что ты принял? Что-то из моей аптечки?

Хосок знает, что это едва ли возможно, потому что в его аптечке просто нет лекарств, которые, даже в большом количестве, могут довести до подобного состояния. Но все равно ему необходим ответ.

— Н-ничего, — холодно и с ощутимой, злой дрожью.

Хосок едва успевает отшатнуться, когда омега вскакивает на ноги, сперва прижимается спиной к стене, затем, словно оттолкнувшись, выбивает свое тело вперед и в сторону. Он пытается уйти от прикосновений, и альфа от неожиданности предоставляет пространство, отклоняя корпус. Потом, видя лицо Тэхёна вблизи, истощенное и искаженное странной, незнакомой гримасой, совсем не вписывающейся в прежний образ омеги, Хосок пытается схватить чужие запястья, инстинктивно не желает выпускать нестабильного человека из поля зрения.

Тэхён оказывается шустрым.

Тэхён вырывается, уходит в сторону и, ткнувшись плечом в стену от слишком сильного рывка, выпадает в гостиную, споткнувшись о невысокий порожек.

— Постой, стой же, боже, — Хосок, прихрамывая, торопится следом. — Ну, послушай…

— Это ничего, — повторяет Тэхён более спокойно, швырнув себя на диван и прижавшись к спинке. Его взгляд перестал отражать беспричинную злобу и стал просто загнанным. — Он в порядке.

— Кто — он? — Хосок чувствует, что что-то происходит, чувствует, что упускает что-то важное. И не может понять, что именно. — Ты можешь говорить яснее?

— Все в порядке, — грубовато и раздраженно. Тэхён устал повторять одно и то же. — Ты… — окидывает альфу сканирующим взглядом, задерживается на ссадинах и синяках, которые видно особенно сильно. — Выглядишь… Ну, не очень.

— Спасибо уж, пацан, — фыркает Хосок, опираясь плечом о стену и складывая руки на груди. — Но ты точно…

— Да, — почти рычанием. — Сколько раз мне повторить?

К Тэхёна низкие, гортанные интонации. Хосок их раньше в его голосе не улавливал.

— Извини, — трет переносицу, отчаянно желает упорядочить мысли. — Просто ты был слегка, ну, понимаешь, странноватым, сидя посреди ночи в углу моей кухни как… как паук.

— Паук? — фыркает Тэхён. — Что плохого в пауках?

— Ничего, — альфа теряется. Судорожно хватается за хвосты мечущихся мыслей, осознает, что что-то по прежнему ускользает. — В пауках ничего. Но ты человек.

Хосок не ожидает подобной реакции, но омега откидывает голову и громко смеется. Это настораживает. Альфа думает, думает…

Зовет омегу по имени, делает осторожный шаг в его сторону. А он смеется.

— Тэхён.

Не реагирует. Смеется.

Хосоку это не нравится. Он ощущает смутную дрожь, ощущает, как выступает на висках холодная испарина от этого странного, гротескного смеха.

Что говорил Тэхён? Что он сказал? Мы… он.. в порядке.

В порядке.

В порядке.

Он в порядке? Как такое может быть, если он выглядит, как будто плохо себя контролирует? Этот взгляд, эти странные, выбивающиеся интонации, рваная походка с нетвердым шагом… Не то, чтобы Хосок успел за такой короткий срок хорошо изучить Тэхёна, но у него была совершенно другая мимика, другая походка и другие интонации. Дело даже не во взгляде, дело в самом Тэхёне.

Хосок подступает ближе. Омега перестает смеяться, просто вытирает глаза рукавами кофты и содрогается, так, что альфа не может понять, судорога это или он просто дрожит.

Хосок снова оказывается рядом, нависает, но больше пока не трогает.

— Еще раз, Тэхён, — альфа старается звучать успокаивающе, но получается плохо. Он отчаянно хочет услышать… еще раз услышать то, что уже было произнесено, как часть пазла, который сперва не подошел, но потом, во второй раз, уже должен был подойти. — Повтори еще раз, что ты сказал мне на кухне.

— На кухне? — голос больше не разраженный, но по прежнему растерянный. Потом шепотом, почти одними губами: — О чем ты говоришь?

— Ты можешь вспомнить, что сказал мне? — у Хосока мягкие руки. Два пальца обернуты пластырями, омегу прошибает от ощущения их на своей коже. Он вжимается в диван еще сильнее, отстраняется, но дальше уже некуда. Хосок не оставил ни расстояния, ни воздуха.

— Он…

— Не он, — Хосок качает головой, Тэхён инстинктивно повторяет это его движение. — Ты.

— Не понятно, — омега поджимает губы. — Чего ты от меня хочешь? Иди спать, нечего… ты устал, наверняка.

— Абсурд, — Хосок отворачивает голову, утыкаясь в собственное плечо, и уже собирается отстраниться. Потом замедляется, подушечки пальцев, которыми касался предплечий Тэхёна, движутся чуть выше, расползаются, заменяются ладонью целиком.

— Что ты делаешь?

Хосок не отвечает просто потому, что у него нет ответа на этот вопрос. Он просто приложил ладони к коже этого омеги. И больше ничего. Ладони к теплой, чуть влажной коже. От омеги по прежнему слабо, на грани ощутимого пахнет мокрой кожей, и Хосок не знает, это ли его природный запах, или же просто с его настоящим запахом что-то не так… В этом моменте это не имеет никакого значения.

— Хватит, — Тэхён звучит погромче, упирается ладошками в грудь альфы, нажимает, но попытка оттолкнуть в итоге тоже означает касание. — Прекрати.

Омега не знает, почему просит. Ему не неприятно, не страшно, не больно.

У Хосока в полумраке, рассеиваемом только не выключенным светом с кухни, мутные глаза с большими, чарующе большими зрачками. Скулы остро выпирают, тени ложатся на его лицо неровно, превращая теплую, живую кожу в подобие карнавальной маски.

Тэхён сухо сглатывает.

— Не нужно, — всего лишь шепот, но Хосока прошибает.

Он отстраняется. Пятится назад, спиной к своей комнате, не отводя от Тэхёна пристального, странно-дикого взгляда.

Омега провожает неловкое, хромающее отступление альфы потерянным взглядом и дрожащей рукой пытается нащупать плед, который сбился и лежит где-то на другой половине дивана. Это похоже на сон, но таковым не является. Это похоже на бред, но Тэхён, кажется, ясно мыслит.

Хосок не закрывает дверь спальни, просто ложится на кровать, накрываясь одеялом с головой. Он напряжен, чувствует, как в голове выстраиваются сотни мыслей и неразрешенных вопросов… Всплывают смутные образы, злой голос, раздражение в привычно печальном взгляде и эта странная, непонятная ситуация.

Почему Тэхён сидел ночью на кухне в темноте?

Почему Тэхён сидел на полу?

Почему Тэхён странно разговаривал?

Почему Тэхён был похож на абсолютно незнакомого человека?

Почему Тэхён говорил… Он говорил «мы», говорил «он», но почему…