8. Дорога ведет обратно в бездну (1/2)
***</p>
За домом возвышался забор — преграда, которая казалась вполне проходимой, если учесть все сложности, которые могли поджидать Кэйю за ней. Ухватившись за прутья, Кэйа принялся карабкаться вверх. Ноги неустойчиво соскальзывали с прутьев, а сердце стучало где-то в горле от ужаса и радости, слитых в одно целое. Его силуэт могли заметить даже во тьме, оттого в голове набатом и била мысль о том, что кто-то смотрит ему прямо в спину.
Но Кэйа не останавливался. Он, наоборот, ускорился, перекидывая ноги через забор и стараясь не задеть острые пики, которые могли поранить его или порвать одежду. Вниз он решил спрыгнуть и едва не подвернул ногу, приземляясь. Но все обошлось. Отряхнув руки, Кэйа, дрожа от предвкушения, мимолетно обернулся: господский дом оказался позади, ополосанный прутьями ограды. Оказывается, все было так просто. Надо было просто избавиться от всеобщего внимания и усыпить чужую бдительность. Улыбка самостоятельно налезла на лицо. Кэйа побежал.
Вперед, вперед, вперед! Через деревья, не разбирая дороги, взвихривая листья, покрывающие землю. В пролеске было тихо, Кэйа слышал лишь свое сбивчивое дыхание и кровь, стучавшую где-то в висках. Он не оборачивался, искренне страшась увидеть погоню.
Кинжал, заткнутый за пояс, придавал уверенности. Это был не меч Кэйи, который остался где-то в его поместье, но все равно — холодное оружие с заостренным, наточенным лезвием в одну секунду могло лишить жизни любое существо. Кэйа решил для себя: если его поймают, то он будет обороняться не на жизнь, а на смерть. И если все-таки придется кого-то убить — Кэйа сделает это. Должен сделать. Ради свободы. Ради себя. Ради погибшего отца.
Надо было выйти за пределы угодий Рагнвиндров во что бы то ни стало. Может, придется идти дня два, обходя все сторожевые и дежурные участки, прятаться среди виноградников, и один черт знает, что еще могло встретиться на пути. Но Кэйа был рад: по крайней мере, он уже пересек черту поместья.
Однако покоя не давала одна мысль: Кэйа не знал, куда он движется. Когда его везли к Рагнвиндрам, его глаза были завязаны, а сил, чтобы соображать, не было. И, окунаясь в дебри детских воспоминаний, Кэйа не видел ничего, кроме бесконечных рагнвиндровских полей.
Он утешал себя, стараясь не думать о худшем. Кэйа будет действовать по ситуации. В любом случае, рано или поздно он найдет выход из этого лабиринта с минотавром в лице молодого господина Рагнвиндра.
Когда Кэйа вернется домой, он уничтожит всех, кто сейчас обитал на землях Альберихов. Потом, возможно, обратится к Магистру, чтобы вновь присвоить себе свое же имя. Это было просто, главное, чтобы рыцари встали на его сторону. Главное, чтобы пошли на небольшую уступку. Кэйа проявит себя как настоящего бойца, не желающего мириться с судьбой, и тогда, возможно, получит расположение Магистра. Скорее всего, тогда Кэйа будет обязан Ордо Фавониус до конца своих дней, но это был лучший исход событий из всех возможных.
Это было невероятно — чувствовать себя самим собой. Кэйа смог сорвать с себя путы, которые мешали ему дышать, и теперь вдыхал свежий воздух, который казался слаще, чем был раньше. Как прекрасна была свобода, пусть и неполная. Кэйа не был заперт в комнате для прислуги, он, черт возьми, бежал вперед, становясь все ближе и ближе к своей прошлой жизни.
Хотелось рассмеяться Дилюку в лицо. И Кэйа это сделает, когда вновь приобретет статус, когда наточит свой меч и облачится в одежды, достойные знати. Кэйа вновь наденет свою корону, вновь станет отцовым «принцем», хотя уже никогда не услышит этого из его уст. Дилюк будет ползать в его ногах. От этой мысли в душе вспыхнул огонь, напоминающий алкоголь, растекающийся по уголкам тела. Кэйа уничтожит Дилюка, он, несомненно, удивит его, прижав лопатками к полу. Кэйа наконец увидит его слабым, напуганным, с истинными эмоциями на лице.
Кэйа немного сбавил шаг, поняв, что находится уже достаточно далеко от поместья. Пролесок оказался гуще, чем Кэйа предполагал, и это было даже на руку. Никаких дежурных и сторожей, никто и ничто не могло поймать Кэйю с поличным. Он был скрыт деревьями, мраком и самой ночью. Кэйа очень плохо видел в темноте, а ориентировался — еще хуже. Зрение, доступное лишь одному глазу, сказалось на очень многом, но Кэйа уже как-то к этому привык. Но в новых условиях и приспосабливаться пришлось по-новому. Теперь ему надо было смотреть, как грустно это ни звучало, «в оба». Все зависело от предельной внимательности.
Дорога впереди становилась четче и четче с каждым новым шагом. Должно быть, там — начало полей. Если Кэйа пересечет хотя бы четверть за эту ночь, то ему очень повезет. С рассветом его фигуру будет хорошо видно посреди вспаханного поля, поэтому придется где-то укрыться или пробираться ползком. Ночь была лучшим временем, поэтому медлить было нельзя. Отдохнуть можно и днем.
Кэйа снова ускорился, подбегая к кромке пролеска. Не успел он остановиться, как услышал шорох со стороны, явно ему не принадлежавший. Возможно, это ветер зашелестел опавшей листвой, но шум был вполне ощутим и похож на топот. Кэйа замер как вкопанный, но, вскоре отмерев, спрятался за широкий ствол дерева. Кому, кроме него, надо разгуливать посреди ночи? От волнения даже вспотели ладони.
Кэйа аккуратно достал и обнажил кинжал, ждущий своего часа. Шорох становился все громче и громче. Кажется, шагала не одна пара ног. Тихие, скорые, легкие шаги, словно детские, и чье-то громкое дыхание. Кэйа напрягся сильнее. Он выглянул из-за своего укрытия, но никого и ничего не увидел, даже всматриваясь. Однако тревога не отпускала.
Он знал, что здесь кто-то есть. Посильнее сжав рукоять кинжала, Кэйа медленно переступил с ноги на ногу, а потом услышал гортанный рык. От ужаса и внезапного осознания волосы, кажется, встали дыбом. Сглотнув, Кэйа взглянул вниз.
На него скалилось большое животное. Волк.
О, черт. Кэйа тихонько, не сгибая ног, сделал шаг назад. Нападать на хищного зверя первому — чистой воды бред. Если удастся, лучше обойтись без лишнего кровопролития. Кэйа ступил не на свою территорию, а животное хотело ее защитить. Жаль, что Кэйа не мог объяснить ему, что уйдет отсюда сию же секунду.
Волк продолжал скалиться и рычать. Он смотрел исподлобья горящими, сверкающими глазами, прижимая уши к затылку. Казалось, зверь мог накинуться на Кэйю как только тот слишком громко шевельнется. Поэтому отступать приходилось крохотными, неощутимыми шажками, чтобы не спровоцировать его.
Животное было крупное, здоровое, с массивными лапами. Кэйа раньше не видел таких волков, хотя он в своей жизни в принципе волков не встречал. И как обороняться, увы, не знал. Разумеется, удар кинжалом в бок зверю мог спасти Кэйю, но что, если от нападения не получится уклониться?
Под ботинком хрустнула веточка, и от этого громогласного звука, разнёсшегося по всему периметру, Кэйа судорожно вздрогнул и дернулся. А волк понял, что настало время избавиться от противника.
Он с ревом бросился вперед, в темноте имея значительное преимущество. Животное рвануло куда-то в сторону, когда Кэйа увернулся от его первого прыжка. Зверь на мгновение исчез в темноте, и Кэйа стал нервно озираться по сторонам, чувствуя себя абсолютно беспомощным — во мраке, в незнакомой местности, вблизи края пролеска. Но что волк делает у самого края пролеска? Что он вообще делает в чертовом пролеске, где, кроме белок и соек, вообще никто не водится? Но сложить паззл, кусочки которого постепенно выстраивались в голове, Кэйа не успел. Животное, защищая свои земли, кинулось на незнакомца с еще большим рвением. Кэйа, почти не думая, замахнулся оружием, как вдруг ощутил неимоверную боль в районе ребер — животное не теряло времени и впилось зубами в подставленный Кэйей бок.
Борясь с невероятным желанием закричать, Кэйа свалился на землю, выронив оружие из мгновенно ослабевших и потерявших силу пальцев. А затем волк залаял. Прямо как собака.
Кэйа стал отползать, нащупывая руками выроненный кинжал и жмурясь от прожигающей все тело боли. Вот бы собака не была больна бешенством… Сейчас Кэйе этого точно не хватало! Каким он был глупцом, наивным, потерявшим связь с реальностью глупцом…
Кэйа услышал вой и лай остальных псов, ответивших на зов своего собрата. Кэйа, пытаясь подняться, понял, что его глаза заслезились от боли. Но он не сдался, хватаясь за невероятное желание спастись. Черт с ним — с кинжалом. Сейчас надо было бежать, что есть мочи, потому что к напавшему на Кэйю псу теперь постепенно присоединялась остальная свора. Их было много, целая куча, и если они разом накинутся на Кэйю, то так легко отделаться он не сможет. Рана кровоточила, и Кэйа, зажав ее пальцами, побежал назад (или вперед), петляя между деревьями.
Собаки мчались за ним, лая и подвывая, быстро перебирая сильными натренированными лапами. Кажется, позади Кэйи вспыхнул свет фонаря. Наверное, это был сторож, услышавший взволнованных псов и решивший проверить, что происходит. Но на Кэйю свет не падал, потому что он бежал, казалось, с невероятной скоростью, подгоняемый адреналином в крови и мыслью, что он может сгинуть от собачьих клыков.
Лай псов для Кэйи стал звуком Смерти, которая мчалась за ним, чтобы уволочь в свое подземное царство. Но Кэйа не умер тогда, когда умер его отец. Он не умрет и сейчас.
Свет фонаря стал тускнеть, отдаляться. Кэйа натыкался на деревья, огибал их, стараясь запутать гонящихся псов, а когда увидел знакомые прутья забора, то прямо с разбегу забрался вверх по ним. А потом упал прямо в кусты, беззвучно зарыдав от агонии, пробравшей каждую клеточку тела.
Псы постепенно успокоились, выполнив свою миссию. Пусть они и не загрызли преступника до смерти, но вернули его обратно в тюрьму, из которой он, как последний болван, думал сбежать. Покачиваясь, Кэйа поднялся на ноги и сфокусировал взгляд. Он думал, что прибежал к тому месту, откуда и пришел, но он оказался у самого начала господского сада. Чтобы вернуться в дом для прислуги, надо было пойти прямо по цветам или по главной мощеной дороге. И то, и то было плохим вариантом, поэтому Кэйа принял самое вменяемое решение: подойти ближе к забору, у которого еще вертелась парочка собак, и поковылять вдоль него, чтобы, не дай бог, не привлечь к себе внимание.
— О боже мой! — раздался чей-то голос. Кажется, сегодня ночью Кэйа упал в грязь лицом целых несколько раз. Браво. Брависсимо.
Прислонившись плечом к ограждению, Кэйа косо посмотрел в сторону человека, заметившего его. Фонари, зажжённые на ночь, лишь немного освещали его лицо, но Кэйа смог узнать, кто перед ним. Это был Ниал.
— О, привет, котёнок, — немного дрожащим, но практически естественным голосом протянул Кэйа, судорожно ухмыляясь краешком рта. — Что такое очаровательное создание забыло здесь посреди ночи?