Часть 7 (1/2)

Две недели спустя</p>

Дни закружились в непривычной для Киришимы суматохе. До этого ему казалось, что время течёт подобно патоке, однообразно. Работа-церковь-дом и так по бесконечному кругу, который изредка разбавлялся Каминари. Но теперь же время понеслось так, словно кто-то раскрутил волчок. Буквально через день Эйджиро приходил в больницу на уроки. На входе всё удалось провернуть очень просто, там была другая медсестра, которая без вопросов выдала уже пробитый в системе бейджик на фальшивое имя. А Ивасе-чан пришлось сказать, что медсестра из прошлой смены уже видела его студенческий. Но Киришиме всё ещё было безмерно стыдно за этот обман. После он сразу шёл в кабинет к Бакуго, где и начинались мучения. Кто бы мог подумать, что Катсуки такой суровый учитель? Строгий и щепетильный. Не спускал ни малейшей ошибки, деспот. Но и прогресс пошёл семимильными шагами. Киришима наконец-то смог произносить букву л! Это был поистине успех. А ещё Катсуки смог объяснить структуру языка очень просто, находя параллели с японским, и Киришима смог лучше понимать, как правильно строить предложения.

Правда, не всегда их уроки шли по плану. Несколько раз Киришиме приходилось помогать в отделении. Его просили и гладить халаты, и сортировать лекарства, и мыть полы. Только вот с лекарствами вышла небольшая накладка, ведь Киришима совсем не знал, что и куда складывать.

— Ты что, не можешь отличить нестероидные* от ненаркотических анальгетиков? ** Хоть опиаты*** сможешь сложить? Зачем ты кладёшь сюда кортикостероиды****? Тебя вообще ничему не учат? — медсестра, словно злобная фурия, отчитывала Киришиму за незнание. А потом ещё долго ворчала, что вот в её время образование было совершенно на ином уровне.

Киришима тогда с тоской пытался понять, как они вообще разбираются во всех этих коробочках. У него просто глаза разбегались. От одних только названий голова шла кругом. В конечном итоге медсестре пришлось самой закончить эту непосильную для Киришимы задачу, а его отправила снова гладить халаты. Ну и вдогонку наговорила, что Эйджиро неуч, и ему следует капитально засесть за учёбу, если он планирует стать хорошим врачом.

Понурый Эйджиро вернулся в кабинет Бакуго. Тот сидел за столом и с хмурым видом что-то читал в планшете. Он всё больше походил на человека, которому должны выдать премию за жизнь без сна. Он отхлебнул энергетика, и Эйджиро был уверен, что в тумбочке под столом лежит ещё банки четыре, не меньше.

— Хватит их пить, они очень вредные для здоровья, — Киришима опустился на стул напротив Бакуго — его привычное место.

— Перестану, как только найду два или три дополнительных часа в сутках, — Катсуки сделал ещё один глоток и снова посмотрел в записи.

Эйджиро тяжело вздохнул. Их общение стало более-менее сносным, если это можно было так назвать. Его уже почти не трогало это коронное «святоша» из уст блондина. А ведь ещё недавно черноволосых бы под дулом пистолета не захотел находиться с Бакуго в одной комнате. Воистину пути Господни неисповедимы.

Киришима взял в тетрадь в руки. Пока его не было, Бакуго успел записать несколько примеров предложений, правила произношения с транскрипциями, небольшой диалог. Всё было написано таким красивым и аккуратными почерком, куда более приятным, чем у Эйджиро.

Под ложечкой неприятно засосало от неприятного чувства. Зачем Бакуго тратит на это своё драгоценное время? Для чего ему это нужно?

— Бакуго, слушай, давай прекратим уроки, — наконец, не выдержал Эйджиро.

Катсуки отвлёкся от планшета и в упор уставился на Киришиму. В такие моменты казалось, что он заглядывал в самую душу, потрошил там что-то очень важное и нужное и выворачивал внутренности наизнанку. Холодный, пугающий. Как его вообще взяли врачом с таким жутким взглядом? Да ещё и педиатром.

— Тебя не устраивает моя методика преподавания? — Бакуго спросил с таким видом, словно он Босс якудза и сейчас щёлкнет пальцами, чтобы Киришиме снесли голову одним взмахом катаны.

— Да нет, что ты, всё очень хорошо, — замялся Эйджиро и опустил взгляд на свои колени.

— Тебе не нравится, что тебя учу имеено я?

— Нет, не в этом дело, — Киришима сжал краешек толстовки в кулаке.

— Тогда что не так?

— Я же вижу, что тебе это в тягость из-за усталости. На тебе лежит столько обязанностей, а ты взвалил на себя ещё и уроки со мной, тем более бесплатно. Лучше бы ты эти пару часов просто поспал или отдохнул, чем тратить их на меня. Так ведь и здоровье и можно подорвать.

Киришиме было стыдно. До боли в рёбрах и противного щипания в уголках глаз. Он ведь так злился на Бакуго, не выносил присутствия рядом, наговорил ему гадостей, а Катсуки всё равно предложил бескорыстную помощь. Так ещё занимаясь таким благородным делом, как лечение детей. Как Киришима мог забыть одну из самых важных Господних заповедей: «Не суди, да не судим будешь»?

— Эй, ты меня слышишь? — вырвал Киришиму из неприятных мыслей Катсуки.

— Что?

— Я говорю, что перестань забивать себе голову всякой чушью. В студенческие годы я напрягался ещё сильнее, сейчас у меня есть хотя бы несколько часов в неделю, чтобы поспать, — усмехнулся Бакуго, но вышло как-то криво и неубедительно.

— Всё равно я чувствую себя очень неуютно. Медсестра меня сегодня отругала, потому что я ничего не знаю о лекарствах. Но ведь я и не могу ничего о них знать, я же не медик. Да и девушки на стойке думают, что меня вообще зовут по-другому. Я никогда в жизни столько не врал. Меня это очень сильно выбивает из колеи.

Катсуки сжал пальцами переносицу и нахмурился.

— Тебе настолько противно врать?

— Конечно. Вообще-то ложь — это страшный грех.

— А, ну да, как же я мог забыть, — скривил губы Катсуки. Киришима хотел было вскинуться, но почему-то не стал. Он и так был вымотан после выволочки медсестры и глажки этих несчастных халатов. Они теперь будут Киришиме в кошмарах сниться, не иначе.

Катсуки встал из-за стола и подошёл к окну, сложив руки за спину. Он пристально вглядывался в прохожих, словно пытался найти кого-то нужного.

— Можешь больше не приходить, если не хочешь, — сказал он с каким-то непонятным выражением, — в принципе, теперь ты и сам сможешь правильно учиться, так что в моих уроках нет уж такой сильной надобности.

Его плечи, да и сама поза, были очень скованными, напряжёнными. Киришима совсем не мог его понять.

— Можно я кое-что спрошу? — сказал Эйджиро прежде, чем успел как следует подумать.

— Ну? — Бакуго немного повернул голову и посмотрел на него из-за плеча.

— Зачем ты вообще всё это предложил? — Киришима сделал неопределённый жест рукой, словно он мог описать всю эту неразбериху.

— Я же уже говорил. Терпеть не могу, когда люди выкладываются не на максимум.

Прозвучало заученно, как какая-то реплика из кино.

Киришима почесал голову. Всё было так сложно, непонятно. Пауза между ними затягивалась, Бакуго вновь уставился в окно, продлжая сверлить взглядом какую-то точку, а Киришима всё смотрел на него. На халат, накинутый поверх строгой одежды. На поблёскивающие дужки очков, которые он надевал во время занятий. Смотрел и просто не мог заставить себя оторваться. Что-то клубилось внутри, заставляя неметь живот. Как мандраж перед сложным экзаменом или секунды до старта на школьной эстафете. Это можно было сравнить с резким спуском на американских горках, только вот Киришима никогда на них не катался.

Ладно, пора заканчивать эту недосцену из странного фильма.