Часть 125 (2/2)

— Нет.

— А кто знает?

— После того, как Рудольфус с отцом подменили настоящую чашу копией, я отдал её Руквуду. Полагаю, он отнёс её Главе.

— Ясно, — Гарри закусил нижнюю губу, обдумывая ситуацию. — Видимо, придётся отложить вопрос с чашей до освобождения Руквуда из Азкабана.

— Придётся, — согласился Люциус.

На некоторое время в комнате повисла напряжённая тишина.

— Белла потеряла рассудок после истории с чашей? — первым нарушил молчание Гарри.

— Да, — отрывисто проговорил Малфой. — Мы с Лестрейнджами с самого начала знали, что так будет. Белла, сама того не зная, нарушила клятву, данную Лорду, за что и получила магический откат.

Гарри криво усмехнулся.

— Как удачно твой отец провёл тот защитный ритуал, да? — во взгляде Поттера, направленном на Люциуса, отчётливо читалась горечь. — Если бы не он, тебя бы тоже ждал откат за потерю дневника.

— Да, — согласился Люциус. — Однако мой отец был умнее Ориона Блэка.

— Скорее хитрей и изворотливей, — возразил Гарри. — Впрочем, оставим это. Что сделано — то сделано. Теперь нам остаётся только расхлёбывать последствия.

— Это всё, что ты хотел узнать? — Люциус, несмотря на всю свою хвалёную выдержку, был больше не в состоянии ждать, когда, наконец, небо обрушится на его голову.

— А что ещё я должен у тебя спросить? — Гарри пристально посмотрел на Люциуса.

— Как много ты видел, пока был без сознания? — спросил Малфой, которому внезапно в голову пришло, что Поттер мог и не знать об истинном происхождении Пророчества.

— Достаточно, чтобы понимать, с какой изворотливой, беспринципной гадиной имею дело, — заверил его гриффиндорец. — Люциус, хотя бы раз в жизни, хватит вертеться ужом на сковороде. Если хочешь что-то спросить — спрашивай. Обещаю, что буду с тобой максимально честным.

— Ты видел, откуда появилось Пророчество о тебе и Тёмном Лорде?

— Видел. И я знаю, что именно ты вложил это треклятое Пророчество в голову Трелони, чтобы она передала его Дамблдору.

Люциус почувствовал, как внутри у него медленно, начиная откуда-то из солнечного сплетения, распространяется лёд.

— Да, — Малфой словно услышал собственный голос со стороны и скривился: он звучал жалко. Где столь тщательно выпестованная сдержанность и способность держать лицо в любой ситуации? Видимо, канули в Лету под пронзительным взглядом изумрудных глаз. — Я знал, что Лорд дал Северусу задание шпионить за Дамблдором. И сам Дамблдор об этом тоже знал.

— Ты использовал отца в качестве сарафанного радио, — понимание вспыхнуло во взгляде Гарри. — Вы с Абраксасом всё просчитали, не так ли? Склонность директора к манипулированию и сложным многоходовым комбинациям, желание Северуса заслужить признание Тёмного Лорда… Вы учли всё.

Малфою нечего было на это ответить: да, они с отцом просчитали всё до мельчайших деталей.

Люциус сидел с идеально прямой спиной, напряжённый, точно натянутая тетива лука, и ожидал закономерную кару, которая должна обрушиться на него за предательство и обман и которой почему-то не последовало.

Подавшись вперёд, Гарри осторожно накрыл своей рукой ладонь Малфоя, нервно сжимавшую подлокотник стула.

— Тебе стоит признаться во всём Северусу, — мягко проговорил Поттер, сжимая холодную, слегка дрожащую ладонь Люциуса в своей руке. — Ты лучше меня знаешь, как он терзается все эти годы, виня себя в смерти моей матери.

— Почему ты так спокоен? — вопрос против воли слетел с губ Малфоя. — Я только что признался, что стал причиной гибели твоей семьи, причём пошёл на это совершенно осознанно, точно зная, что повлечёт за собой мой поступок.

— Я тебе уже сказал это, как только очнулся, — Гарри с нежностью взглянул во взволнованные глаза напротив. — Я простил тебя. За предательство, обман и манипуляции — за всё.

Глаза Люциуса распахнулись в изумлении: представляя себе этот разговор, он и предположить не мог, что так легко отделается. Ни криков, ни упрёков, ни швыряния посудой или заклинаниями. Гарри просто взял и простил его. Воистину, гриффиндорцы странные существа. И очень страшные.

— Ты поэтому вчера напился? — спросил Поттер, внимательно наблюдая за сменой эмоций на всегда таком холодном, непроницаемом лице. — Боялся, что я устрою истерику?

— Боялся потерять тебя, — признание неожиданно легко сорвалось с губ Малфоя. — Ты важен для меня, Гарри. Я… — Люциус шумно вздохнул и нервно облизнулся, — люблю тебя.

Только когда слова были произнесены, Люциус осознал их искренность. Много раз до этого он признавался своим любовницам в любви. Но впервые за этими словами скрывалось настоящее, глубокое чувство.

Лицо Гарри словно озарил свет, а на губах расцвела широкая улыбка.

— Я тоже тебя люблю, Люциус, — уверенно ответил он. — И приложу все возможные усилия, чтобы защитить от гнева отца и Марволо, когда они узнают о твоих тёмных делишках.

Люциус покачал головой и слегка потянул Поттера за руку, безмолвно прося подойти. Гарри подчинился. Стоило юноше подняться со стула и подойти к Малфою, как тот решительно притянул его к себе на колени и впился в губы страстным поцелуем.

— Мне не нужна твоя защита, — твёрдо заявил сиятельный лорд, неохотно отрываясь от столь желанных губ. — Просто будь рядом. А за свои грехи я расплачусь сам.