Часть 93 (1/2)

В Хогвартс Северус вернулся ровно к началу торжественного ужина, и чувствовал себя так, словно не спал, по меньшей мере, неделю: процесс придания человеческого облика пятерым скелетам полностью вымотал мужчину, и теперь зельевар мечтал как можно скорее добраться до своих родных подземелий и забыться целебным сном. Однако вместо того, чтобы отдыхать, Снейп был вынужден занять своё место за преподавательским столом и, с трудом игнорируя сильнейшую мигрень, ожидать распределения первокурсников.

— Ты выглядишь не очень здоровым, Северус, — участливо заметил Флитвик, оказавшийся, вопреки обыкновению, не по левую руку от директора, а на месте, предназначенном преподавателю Защиты от Тёмных искусств.

— Я здоров, — сухо заметил зельевар, наградив преподавателя Чар нечитаемым взглядом. — Просто выдался трудный день.

Филиус понимающе кивнул и от дальнейших расспросов воздержался. Снейп же окинул цепким взглядом своих коллег. Дамблдор привычно располагался в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой. На нем были темно-фиолетовая мантия с серебристыми звездами и такая же шляпа. Директор склонил голову к сидевшей рядом женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Выглядела эта дама, на взгляд зельевара, крайне неприятно: пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, облачённая в мантию ядовито-розового цвета и с такой же лентой на голове. Лицо у этой особы было одутловатым, рот чересчур большим, да ещё и глаза выпуклые… ну прям вылитая жаба. Ассоциация с жабой тут же вызвала в памяти давний разговор с Гарри и Люциусом: оба использовали именно это слово при описании помощницы Фаджа Долорес Амбридж, которая в этом году должна была занять должность преподавателя Защиты от Тёмных искусств.

«Действительно, похожа на жабу», — мысленно согласился с этим описанием Снейп.

Дверь, ведущая из вестибюля в Большой зал, резко распахнулась, и в зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором Макгонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах залатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез. Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор Макгонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила. Северус про себя отметил, что лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь.

Разрез на тулье Распределяющей шляпы открылся, как рот, и она запела:

— В стародавние дни, когда я была новой,

Те, что с целью благой и прекрасной

Школы сей вчетвером заложили основы,

Жить хотели в гармонии ясной.

Мысль была у них общая — школу создать,

Да такую, какой не бывало,

Чтобы юным познанья свои передать,

Чтобы магия не иссякала.

«Вместе будем мы строить, работать, учить!» —

Так решили друзья-чародеи,

По-иному они и не думали жить,

Ссора — гибель для общей идеи.

Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья!

Пуффендуй, Когтевран — вот подруги!

Процветала единая эта семья,

И равны были магов заслуги.

Как любовь несогласьем смениться могла?

Как содружество их захирело?

Расскажу я вам это — ведь я там была.

Вот послушайте, как было дело.

Говорит Слизерин: «Буду тех только брать,

У кого родовитые предки».

Говорит Когтевран: «Буду тех обучать,

Что умом и пытливы и метки».

Говорит Гриффиндор: «Мне нужны смельчаки,

Важно дело, а имя — лишь слово».

Говорит Пуффендуй: «Мне равно все близки,

Всех принять под крыло я готова».

Расхожденья вначале не вызвали ссор,

Потому что у каждого мага

На своем факультете был полный простор.

Гриффиндор, чей девиз был — отвага,

Принимал на учебу одних храбрецов,

Дерзких в битве, работе и слове.

Слизерин брал таких же, как он, хитрецов,

Безупречных к тому же по крови.

Когтевран — проницательность, сила ума,

Пуффендуй — это все остальные.

Мирно жили они, свои строя дома,

Точно братья и сестры родные.

Так счастливые несколько лет протекли,

Много было успехов отрадных.

Но потом втихомолку раздоры вползли

В бреши слабостей наших досадных.

Факультеты, что мощной четверкой опор

Школу некогда прочно держали,

Ныне, ярый затеяв о первенстве спор,

Равновесье свое расшатали.

И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба,

Что к былому не будет возврата.

Вот какая шла свара, какая борьба,

Вот как брат ополчился на брата.

И настало то грустное утро, когда

Слизерин отделился чванливо,

И, хотя поутихла лихая вражда,