Война. Часть 1 (1/2)

— Когда монстр — не монстр? </p>

— Когда ты его любишь. </p>

Т/И ступает по мелкой крошке, осыпающейся со стен от каждого взрыва, что раздаётся снаружи. Она уходит все дальше в коридор, под ногами раздаётся неприятный хруст, и девушка вздыхает, скидывая обувь.

Слишком громко.

Свет от лампад, что раньше освещал проход расслаивается, силясь пробиться сквозь плотную завесу желтой пыли и частичек пряности в воздухе, но не справляется.

Затухает.

Т/И щурит глаза. Зрение подводит на дальнем расстоянии, не до конца привыкшее к прыгающему освещению. Очертания предметов вокруг обрастают яркой синевой, наполняются пульсирующим стуком, и она чувствует себя на охоте.

Впереди вырисовывается нечеткий образ мужчины, и девушка, не имея никакого оружия, замирает, готовая в любой момент использовать голос.

Фигура приближается, ведя за собой ещё четырёх спутников. Т/И, смаргивая пелену, узнает в плавных движениях тландийцев.

— Госпожа!

Мартин басит, и нотки тревоги, отдавая эхом, доходят до неё раньше, чем он успевает приблизиться.

— Госпожа! — его шаг ускоряется.

Т/И видит, как молодые воины, следуя за ним, отражают ее собственное золото глаз.

Она скучала.

Фигуры становятся ближе.

Она так скучала.

Спутники Мартина, все как один, отличаются от него. Отличаются во всем: начиная от внешности, как они одеты, и самого характера.

Они изящны. Не так величавы и грузны, как Мартин, но гибки и опасны, как самый острый клинок.

Т/И смотрит на юношей и улыбается. Где-то внутри само, неосознанно растёт нечто похожее на материнский инстинкт.

Она младше них, но чувствует себя тысячелетним мудрецом.

Голос хихикает от сравнения.

Мартин подходит вплотную, буквально врезается в неё, и Т/И расслабляется.

— Мартин, — она рвано выдыхает, утопая в его объятиях, вдыхает знакомый аромат разряженного воздуха. — Ты здесь.

Руки мужчины сжимают ее в ответном движении, а после он отдаляется, с волнением кладя ладони на ее щеки.

— Как вы? Я места себе не находил. Не знал, что с вами, где вы, — Мартин осматривает ее с головы до ног, и резким движением касается шеи, проводя подушечками пальцев по фиолетово-красным пятнам на коже. — Что это?

Она молчит.

Он не настаивает на ответе.

Мужчина снова проводит по коже, а после стягивает с плеч накидку, собираясь укрыть.

— Почему вы в таком виде?

Она знает, что он говорит не об одежде.

Т/И поднимает на него уставший взгляд, закусывает губу и чуть хмурит брови.

Он хочет ее спрятать?

Защитить?

Согреть?

Это плащ или нечто большее?

Голос в голове тянет — ты слабая, — и Т/И, сглатывая, снова утопает в воспоминаниях.

Ей пять лет, и дедушка укрывает ее своим плащом, чтобы она не замёрзла.

Ей двенадцать, и после очередной тренировки, когда шрамы на лице ещё не заживают до конца, Дункан накидывает свой мундир поверх ее плеч, мягко хлопая ладонью.

Ей исполняется шестнадцать, и Мартин, улыбаясь своей тёплой улыбкой, отдаёт ей перчатки после того, как они поохотились в лесу.

Ей восемнадцать, и Т/И, спотыкаясь, выползает на берег из ледяной воды озёра. Отец стоит, укутанный в тёплые меха и смотрит на неё долгим нечитаемым взглядом.

Ей морозно, и тело прошивает дрожь от противно прилипшей к телу одежды.

— Холодно.

— Определенно, — Ваурум прикрывает чёрные глаза. — Я просил тебя всерьёз задуматься о внешнем виде перед нашим занятием.

Т/И топит красной продрогшей ладонью снег и откидывает назад успевшие покрыться инеем волосы.

— Ты мог бы просто отдать мне свой плащ.

— Мог бы, но не буду.

Он поворачивается к ней спиной и бросает, уходя в сторону дома:

— Что ты будешь делать, когда придётся самой заботиться о себе?

Она слышит: что ты будешь делать, когда придётся брать ответственность за свои действия на себя?

Т/И дёргается, не позволяя Мартину ее укрыть.

— Через несколько часов рассвет, — смотрит на него пронзительно и долго. — На Арракисе потеплеет.

Мужчина на мгновение замирает, все ещё держа плащ на весу, наклоняет голову набок так, как делает сама девушка, и, словно понимая, в чем дело, отодвигается.

Она благодарно кивает в ответ, и, чуть отходя в сторону, обходит Мартина. Один из тландийцев словно от лица всех вокруг склоняет голову, едва слышно шепча на родном языке:

— Skaber.<span class="footnote" id="fn_30011677_0"></span>

Т/И останавливается рядом с ним, не поворачивая голову в его сторону. Отвечает:

— Больше не делай так, — долго моргает, позволяя глазам немного отдохнуть. — Никогда ты не должен склоняться так, чтобы быть ниже меня, — переводит на юношу взгляд. — Ты — моя часть, будь добр быть равным.

Юноша подчиняется, вставая в уверенную позу, но молчит, не реагируя словами на услышанное.

— Prøv at reagere på ord i almindeligt sprog<span class="footnote" id="fn_30011677_1"></span>

— Paulus talte til fælles, — он задумывается. — Jeg kan ikke lide, at det kan binde noget, skaber.<span class="footnote" id="fn_30011677_2"></span>

— Прекрати, Нильс, — голос Мартина обрывает наглеца. — Мы здесь не ради Атрейдеса. Мы здесь ради нового дома, — смотрит на Т/И. — Ведь так, госпожа?

Голос в голове вторит: ведь так?

Так?

Девушка делает шаг вперёд, ощущая босой ногой кусочки известняка.

— Так, Мартин, — дергает плечом. — Какая часть резиденции разрушена?

Другой тландиец огибает обвал, ступая ровно по ее следам. Его голос раздаётся низкой вибрацией заведённого корабля:

— Det her. Det næste slag faldt på den østlige del af bygningen. Hovedstyrkerne trådte ind derfra.<span class="footnote" id="fn_30011677_3"></span>

— Ясно. А почему вы не в доспехах? — Т/И бросает настороженный взгляд через плечо. — Или их изъяли по приказу Стилгара?

Юноша на секунду ныряет рукой в карман, достает оттуда плоский круг и передает ей.

— Stilgar var interesseret.<span class="footnote" id="fn_30011677_4"></span> — щурится. — Men ikke på en sådan måde, at du gør krav på dem selv.<span class="footnote" id="fn_30011677_5"></span> — гнёт губы в подобии улыбки. — Hvis elskerinden ikke er i rustning, hvordan kan vi så være det?<span class="footnote" id="fn_30011677_6"></span>

— Какое позерство, — Т/И хмыкает. — Что значит «мало что решает»?

— Власть практический полностью перешла к Полу, — Мартин хмурит брови, но затем приподнимает уголок губ. — Не думаю, что это должно смущать, поскольку было слишком очевидно.

Т/И кивает, медлит, но затем принимает подать от тландийца. Обводит пальцем золотые грани плоского диска и вместо середины нажимает на верхнее ребро.

Металл нагревается, отдает дрожью в ладонь, и, расширяя стыки между пластинами, загорается, выплевывая голограмму на стену.

Девушка оглядывает бледно-красные цифры, что тянут за собой чёрные тени, проходится взглядом по уже привычной гипотезе Римана<span class="footnote" id="fn_30011677_7"></span> и вздыхает, отключая проектор.

— Мартин, — она цокает, — нужно забрать из спальни мою часть задачи.

Она возвращает диск тландийцу.

— Конечно, госпожа, — он взволнованно утирает ладони. — Вам удалось разобраться в цифрах?

— Нет. Но уверена, что, имея развитые технологии, я смогу быстрее понять, что именно планировал отец.

— Og krydderiet bliver der ikke længere brug for?<span class="footnote" id="fn_30011677_8"></span>

— Конечно, Нильс, — Т/И устало трёт глаза. — У нас будут прекрасные счетные машины. Если только я, — голос в голове довольно хихикает, — смогу разобраться.

Она кивает сама себе, а после отчётливо тянет:

— Что ты знаешь о тлейкасу, Мартин?

Тландийцы напрягаются, переводя заинтригованные взгляды на мужчину.

— На самом деле мало, госпожа, — он облокачивается на стену. — Мы никогда не контактировали с ними напрямую. Но, как говорят многие, это достаточно простой и миловидный народец.

Т/И прыскает.

— Этот миловидный народец сотворил гхол по приказу Харконеннов.

— Гхол?

Девушка зеркалит его движение и от волнения переплетает пальцы со стоящим рядом юношей.

— Клонов, Мартин. Копию герцога Лето и Шаддама IV. Только без былых воспоминаний.

Повисает тишина. Мужчина с силой трёт подбородок, хмурит брови, удерживая на ней подозрительный взгляд.

Т/И вздыхает, ощущая легкое поглаживание по выступающей костяшке.

— Только подумай, Мартин, если они выращивают подобия ушедших людей, то как далеко ушли их технологии. Мы ведь столькому можем у них…

— Нет-нет, госпожа, меня волнует другое, — он задерживает руку на скуле. — Если они вырастили гхолу бывшего герцога, то какова вероятность, что у них нет вашего отца?

Сердце Т/И ухает куда-то в район желудка, совершает кульбит, и заходится нервным стуком. Она сжимает пальцы тландийца ещё сильнее.

— Даже если, — сглатывает, — они смогут «вырастить» отца, почему нас должно это волновать?

Мартин отвечает на их языке:

— For det er umuligt at skabe en identisk person udadtil, og på ingen måde vække hans gamle hukommelse i ham.<span class="footnote" id="fn_30011677_9"></span>

— Фейд сказал, что…

Ее снова перебивают.

— Фейд вообще много говорит. У него вместо языка нескончаемый поток дерьма.

— Мартин!

— Простите, госпожа.

Тландиец чуть тянет ее на себя, заставляя отойти от стены, жмурит глаза, а после шепчет:

— Hvem har forbindelser til disse mennesker?<span class="footnote" id="fn_30011677_10"></span>

Т/И шумно выдыхает, оглядывается вокруг и нервно бросает осознавая:

— Питер. Ментат Харконеннов, — отпускает руку юноши. — Я его упустила.

Она переводит взгляд на Нильса, и тот улыбается ей безумной улыбкой.

— Der er ingen grund til at bekymre sig, vi finder det, skaber.<span class="footnote" id="fn_30011677_11"></span> — дергает головой, подзывая к себе ещё двух воинов. — Faderen forbliver død, som han burde.<span class="footnote" id="fn_30011677_12"></span>

Т/И кивает. Голос в голове почти мурчит, тягуче напевая имена каждого, кто стоит вокруг, и девушка шумно стучит зубами, стараясь его заглушить.

— Тогда сделаем так. Нильс, Корхон, Ульф, найдите Питера. Ханс, мне нужна ещё одна часть головоломки отца из спальни. Мартин, ты со мной, — она смотрит, как те кивают, улыбается. — Lad os først tænde bålene.<span class="footnote" id="fn_30011677_13"></span>

— Og lad ildene ulme.<span class="footnote" id="fn_30011677_14"></span>

Она улыбается шире, и тландийцы, разворачиваясь, растворяются во мгле разрушенного коридора.

Голос снова отвлекает, удовлетворенно сипя — какая у тебя-нас славная семья — хмыкает.

Т/И смотрит на Мартина, ощущая себя в безопасности.

Семья.

Мужчина переводит на неё задумчивый взгляд, басит:

— Вы больше не одна?

Т/И слышит: вы уже разделили свой разум с берсерком?

Она кивает.

Тландиец понятливо кивает в ответ.

***

Пространство начинает рябить сильнее, заполняясь синим цветом все больше. Она рвано выдыхает, останавливается, и, упираясь рукой о стену, переводит дыхание.

Размыкает губы, чтобы позвать Мартина, но вместо привычных звуков раздаётся глухой сип. Т/И испугано откашливается, пытается вновь произнести имя тландийца, но опять ничего не выходит.

Девушка бьет раскрытой ладонью по груди, с силой нажимает на шею, разминая напряженные мышцы, и наконец произносит:

— Мартин!