Подчинение (2/2)
Мартин начинается смеяться, но соглашается:
— Простите, госпожа, просто диву даюсь, что творил ваш отец.
Т/И хохочет в ответ и томится в ожидании.
— Господин благополучно затесался в группу покупщиков<span class="footnote" id="fn_29386579_0"></span>, мне до сих пор не понять каким образом, и отправился самолично осматривать себе наложницу. Клянусь, госпожа, в том полёте я еле держался, чтобы не выдать лорда.
Т/И не выдерживает и хохочет громче обычного, кладя ладонь на плечо воина.
— Могу представить, каким отец пытался казаться.
Мартин кивает.
— После прилёта, когда нас повели осматривать девушек, точнее, — он мнётся, — девушка была лишь одна и нас вели именно к ней.
— Не мама?
— Нет, он встретил вашу матерь случайно. Случайно ли? Мы шли вдоль коридора, когда господин увидел ее.
Т/И вытягивается подобно струне, история, что знакома ей урывками, становится ярче.
— Леди Гвина ожидала у той, что была подобрана для лорда. Изящная, тонкая и очень смущённая. Ваш отец засмотрелся на неё и, вы не поверите, госпожа, они столкнулись взглядами. Мне доподлинно неизвестно, разрешено ли женщинам из ордена смотреть на мужчин-покупщиков, но допускаю мысль, что нет.
Сердце у неё замирает в предвкушении.
— Когда мы поравнялись с Гвиной, леди протянула лорду платок. Вышитый золотыми нитями, украшенный тонким кружевом. Это было удивительно, но Ваурум принял его, — мужчина медлит. — Много ли нужно впечатлительному юнцу?
Мартин снова улыбается и переводит взгляд на Т/И.
— Когда через несколько минут он случайно поранил палец и прижал рану вручённым ему раннее подарком, всем стало ясно, госпожа, что выбор сделан. На подобранную девушку ваш отец даже не взглянул.
Т/И усмехается и отводит ладонь от воина.
— Сестры ордена были безумно раздосадованы, когда нам пришлось сообщить, что предложенный вариант не соответствует ожиданиям лорда. Уточнения на счёт девушки, что мы встретили, не принесли нужных плодов, и нам ответили резким отказом, ссылаясь на то, что она уже занята. Всю обратную дорогу ваш отец рвал и метал, — Мартин снова заходится хохотом. — По прилету домой отписался Бене Гессерит на счёт нашего визита и добавил, что один из покупщиков доставил ему прекрасную вещь, и что он желал бы видеть ее хозяйку на Тландите подле себя.
Т/И прикипает к мужчине взглядом.
— Орден ответил отказом и сообщил, что незнакомка была воспитана для одного из малых Домов и отправка ее Арейсам недопустима.
— Что было потом?
— Ваш отец пообещал, что самолично уничтожит того, чьи руки к ней притронутся.
Девушка трёт глаза и вздыхает.
— Конечно же Бене Гессерит его проигнорировал, снова ссылаясь на девушку, что предлагали раньше.
Мужчина вздыхает, набирая в грудь воздуха, и выдыхает, ухмыляясь:
— Лорд сделал вид, что согласился на повторные смотрины, но после, узнав, кому достанется леди Гвина, перехватил шаттл и буквально выкрал ее из рук ордена.
Т/И вскидывает брови вверх.
— А ведь не отец слетал на подбор девушек, это мама выбрала его.
Мартин прикрывает глаза и хохочет.
— Согласен с вами, госпожа, абсолютно верно.
— Что было особенного в том платке?
Воин медлит и цокает языком:
— Геральдика вашего Дома и имя лорда Арейса, вышитое мертвым языком предыдущих поколений. Леди Гвина знала, что лорд Ваурум к ней прилетит.
Мартин снова переводит взгляд на Т/И, и в нем такая мягкость.
— Мне помнится, что леди Гвина очень любила цветы, но Тландита скудна на растения, что так быстро умирают в холоде, — он кивает сам себе продолжая. — Но лорду удалось вывести особый сорт, что благоухал назло вечным снегам, — уголки губ рассказчика тянутся вверх. — Рядом с ней он вёл себя, как влюблённый малец. Клянусь, госпожа, я не видел, чтобы кого-то любили так сильно.
Т/И закусывает губу и вглядывается в лицо мужчины перед ней.
— Первые бутоны расцвели, когда ваша мать узнала о том, что беременна. И…на планете словно наступила весна.
— Отцу не хотелось сына?
— Никогда, госпожа. Он хотел дочь, что могла бы стать отражением главной женщины в его жизни.
Девушка шумно сглатывает и отводит взгляд.
— Я знаю, что с вами говорила матерь Ауда, но она смотрит на вас сердцем, любит вас по-женски и так трогательно, что мужские чувства ей далеки и непонятны, — Мартин медленно отводит одну из ее кос назад, так по-отцовский нежно, добавляя: — В глазах лорда вы никогда не были единицей. Госпожа, в его глазах вы были необъятной бесконечностью.
Т/И неосознанно касается шрамов на щеке и смотрит на Мартина в растерянности, воин становится серьёзным, и голос его твёрд:
— Шрамы не всегда оставляют, когда пытаются ранить, иногда они нужны, чтобы спасти.
Он кладёт ладонь себе на сердце и добавляет:
— От любви в том числе.
— Ты ведь говоришь о Дункане?
Мужчина молча кивает.
— Это стоит признать и вам, и мне, госпожа — Айдахо из прошлого был монстром.
— Матерь Ауда сказала, что он нужен мне рядом.
Мартин шумно выдыхает, закатывая глаза.
— Даже не сомневался. Есть ли смысл торопиться, госпожа? Вы ждали его столь долго, а когда к нему вернулась память, его храбрости не хватило и на один разговор с вами, — Мартин трёт переносицу. — Чем старше становятся мужчины, тем больше в них проявляется трусость в признании чувств.
— Ох, Пол прекрасный тому пример.
Воин смеётся.
— Сын герцога чудесен в своих чувственных порывах, но, простите меня за подобную вольность, за пару моментов я бы его приструнил.
Т/И улыбается и смотрит на свои ладони.
Дрожь странным образом остаётся на Арракисе.
***
Секунда встречает их бушующей грозой. Т/И стоит рядом с выходом, одетая в военный мундир. Шахтуш<span class="footnote" id="fn_29386579_1"></span> нежно укрывает тело и греет от острого холода вне корабля, волосы, собранные в пучок, стянуты чёрным жгутом.
Она оборачивается и смотрит на Мартина. Тот, одетый в цвета ее Дома, выглядит по-новому величаво, грозно, крупно. Правая рука ее отца, бывший маршал сардаукар — очевидное отражение силы.
— Что бы ни случилось, госпожа, я буду рядом. До конца.
Т/И кивает, хочет ответить ему, сказать, как он дорог, но язык присыхает к небу. Она отворачивается.
Корабль приземляется жестко, сталкивается с чёрной поверхностью планеты и замолкает. Створки плавно открываются, и первое, что чувствует девушка — неисчислимое множество воды.
Вода льётся с неба, обрушивается на лицо, сбивает тяжелыми каплями с ног и выбивает из неё дух. Т/И теряется, но — вдыхает промозглый влажный воздух — и собирается.
Когда трап окончательно открывает ее взору пространство, она замечает небольшую группу солдат в привычно-серых доспехах. Плащ одного из мужчин развевается на ветру, и она, присматриваясь внимательнее, узнает того, кто сопровождал их с отцом далекие четыре года назад. Т/И ещё раз проверяет клинок и спускается вниз, шаги Мартина отдают эхом и теряются в завывании сильного потока воздуха.
— С прибытием на Секунду, леди Арейс.
— Рада вас снова видеть, адмирал.<span class="footnote" id="fn_29386579_2"></span>
Мужчина кратко кивает воину позади неё и добавляет:
— Башар известил о вашем прибытии Императора.
Т/И сдерживается, чтобы не протянуть долгое «несо-о-о-мненно» — и Императора, и Бене Гессерит, и все малые Дома, и самую крохотную букашку в этой вселенной.
— Ожидаемо.
Ей на мгновение кажется, что сардаукар ухмыляется, но видение быстро исчезает:
— Я обязан просить оставить ваше оружие здесь.
Девушка медлит, но после снимает с себя привычные крепления ножн и вручает их подошедшему солдату.
— Следуйте за мной.
Фигура мужчины поворачивается к ней спиной, и Т/И делает первый шаг.
Бесконечный поток воды успевает пропитать одежду насквозь, Т/И даже успевает продрогнуть, когда чёткий голос сардаукара выдирает ее из раздумий:
— Шаддам IV распорядился, что наместником Секунды останется Арейс.
Т/И запоминает, не прекращая счета.
Двенадцать-сорок три-восемьдесят девять-двести тридцать четыре-пятьсот-семьсот один-девятьсот двадцать один.
Путь от места посадки до кабинета Башара занимает ровно тысячу сто шагов.
Дверь, что разделяет ее от нового этапа, возвышается тяжёлым щитом перед глазами. Она отстукивает три коротких раза и ожидая кивка от воина рядом с ней, проходит внутрь.
Образ Башара, знакомый ей с детства, рябит, мешаясь с мерзостью. Он постарел, ссутулился и словно ослаб.
Тот смотрит на неё, разглядывая и Т/И ловит себя на мысли, что ее словно «искупали» в чуждых ей касаниях.
— Добро пожаловать домой, кузина.
Т/И молчит, ищет глазами кресло и двигается в его сторону.
— Позволишь?
Башар кивает.
Девушка присаживается, все ещё оглядывая убранство и ждёт, когда он займёт место напротив.
— Оружие заставили сдать, я безопасна.
Мужчина смеётся, и смех его похож на лай шакала.
Падальщик.
— Ты высоко поднялся. Только не думала, что почитание Императора выйдет на такой уровень. Словно власть тебе дал он.
Он морщится от ее слов и выплёвывает:
— Если ты думаешь, что я паду ниц к твоим ногам только лишь от того, что твой отец когда-то замолвил за меня словечко, то ты ошибаешься, — он шумно сглатывает, продолжая. — Шаддам IV знает, что ты здесь.
— И что тебе приказано со мной делать?
Он успевает облизнуться, ответ выходит едким:
— Мыслей много, но я толком не решил.
Т/И смотрит на него не моргая, и ей тошно. Все эти представители побочных ветвей ее семьи раздражают. У него нет ни цвета глаз настоящих Арейсов, ни выправки, ни статности. Она ведёт рукой по лицу, мягко обводя шрамы.
Башар замечает это и смеётся.
— Отрадное напоминание того, что ты и твои родители — трусы.
— Определенно, — она отводит руку. — Показательно это тем, что мне было двенадцать, когда ты, двадцатитрехлетний парень решил сыграть со мной в дуэль.
Мужчина ощетинивается и отводит прядь блеклых волос от лица.
— Сколько раз в год ты стрижёшься? — Т/И приподнимает уголок губ. — Каждый раз перед прилётом Императора? Ползёшь к нему на коленях со своими клоками волос?
Башар сжимает подлокотник, и тот противно скрипит. Т/И медлит, но затем, улыбаясь заметнее, продолжает:
— Император ещё не сплёл себе новый мундир из твоих паклей? — она заходится смехом.
— Ты сидишь здесь только благодаря тому, что никто из солдат и я сам лично не решили убить тебя, стоит целовать мне ноги за то, что такое отродье ещё дышит, — Башар медлит, противно прикусывая кожу на губе.
— Спасибо.
Мужчина напротив наклоняется к ней, и она зеркалит движение. Ей не нравится его запах: грязь, предательство и слабость.
— Думала, что сможешь забрать мою планету, а потом притащить сюда своего мечника и кувыркаться с ним? Думаешь, что с такими мыслями ты имеешь хоть какое-то право на власть?
Т/И утыкается лбом ему в лоб и тянет:
— Так ненавидишь Дункана за то, что он лишил тебя руки, наплевав на законы Тландиты? — усмехается. — Я бы могла дать этому мечнику все то, за что ты бился и рвал зубами. Преподнести ему на золотом блюдце власть и богатства, — Т/И глядит, как зрачки мужчины сужаются от гнева и довольно шепчет. — Даже преклониться перед ним.
— Если бы его не убили, верно?
Слова Башара, хоть и полные лжи, бьют наотмашь.
— Или ты предпочла бы отдать все, что имелось, Атрейдесам? — он делает вид, что удивлён, и слова его звучат ядом. — Прости, тут тоже не угадал, совсем забыл, что их резиденцию в Арракине разнесли в щепки.
Т/И насчитывает двадцать восемь способов медленной смерти.
Башар щёлкает пальцами, усмехаясь. В кабинет заходит сардаукар, лицо его скрыто шлемом, и Т/И не рассмотреть эмоций, не считать их и по его позе.
Он чеканит:
— Жду приказа.
— Уведи госпожу подумать, — акцент на слове выглядит ироничным. — Отблагодаришь меня позже, женщина.
Сардаукар молчит, даже не шелохнётся, он чеканит снова:
— Жду приказа.
Башар злобно смотрит в его сторону:
— Что именно тебе не ясно?
Т/И встаёт с кресла, обходит, упираясь руками в спинку:
— «Наместником Секунды останется Арейс». Башар, ты не Арейс. Секунда не принадлежит тебе и никто из здесь живущих — тоже.
— Что?
Он поднимается с кресла и, отшатываясь, смотрит на неё с шоком и недоверием.
— Невозможно.
Т/И сжимает пальцы сильнее, кожаная обивка скрипит под давлением.
— Невозможно управлять планетой до тех пор, пока не придут истинные хозяева? Или что ты называешь невозможным?
— Ты не посмеешь.
— Не посмею сделать что? Уничтожить? Забрать себе правление?
— Убить меня.
Девушка медленно отходит от мебели, двигаясь в сторону сардаукара.
— Никогда, кузен, никогда. К тому же, мы умираем так, как заслуживаем этого. Тебя предадут, как и ты предал моего отца.
Она щёлкает пальцами на его манер, в кабинет заходят ещё трое воинов. Башар отходит в угол комнаты, на его лице страх. Т/И воротит.
Она спрашивает солдата шёпотом:
— Насколько далеки границы моей власти со слов Императора? — задумывается. — Над кузенами и над вами.
— Шаддам IV говорил об абсолюте.
Т/И хмурится, ощущая поводок, что хотят на неё накинуть. Слова, адресованные Башару, разрывают тишину в клочья:
— Встречай смерть достойно, как и следует истинному мужчине.
Она кладёт ладонь на плечо ее новой стражи и произносит:
— Не позволяйте ему убить себя, мне нужно, чтобы он ощутил, что значит отрекаться от семьи.
Сардаукар кивает:
— Да, госпожа.
Предатель, предавший общего врага, становится союзником.
Голос Башара надламывается:
— Что будет с моим братом?
Т/И не отвечает, все очевидно. Они оба знают ответ.
— Обещаю вернуть вас огню, как незаконных, но представителей Дома Арейс.
Солдат открывает перед ней дверь, и Т/И выходит в коридор, встречается глазами с встревоженным Мартином.
— Секунда на удивление быстро вернулась к нам.
— Чего это стоит?
— Службы Дому Коррино.
Воин ощетинивается, но Т/И наклоняет голову в сторону и чеканит:
— Воюй так, как воевал бы я, друг мой. Отец ведь говорил так?
— Лорд не смог победить Императора, госпожа.
Т/И утирает каплю воды со лба и шепчет:
— Я всегда обыгрывала его в шахматы, Мартин.
Кольцо Пола на пальце горит огнём, защищая лучше любого клинка.
Страх исчезает полностью.