Часть 58. Игры с куклами (1/2)
И в строках перепевных доныне хранится
Ропот бури, и гром, и ворчанье волны,
В них кричит альбатрос, длиннокрылая птица,
Из воздушной, из мертвой, из вольной страны.
Константин Бальмонт</p>
В Исландии наступило раннее утро.
Изумрудные равнины потонули в серебристом тумане. Бен наблюдал за тем, как солнце скромно выглядывает из-за большого холма на горизонте и озаряет собой ярко-красные крыши деревушки Искольд.
Дома здесь были крепкие и приземистые, как грибы, они торчали тут и там, образуя собой целое поселение. Каменные дороги с крохотной насыпью инея по краям змеились в траве, между домами, и люди, укутанные в теплые полушубки даже летом, проживали на них свою жизнь.
Уголки оконной рамы запотели, и Бен протер их рукавом своего свитера, прежде чем спуститься на первый этаж. Его сосед по комнате всё еще спал, утомленный их вчерашними экспериментами в лаборатории, и парень не стал его будить. Он тихо спустился на кухню, уже на лестнице учуяв изумительный запах еды — хозяйка дома вставала рано.
Аромат свежего хлеба и пряностей ударил в ноздри, согрел, как чашка горячего шоколада. Бен невольно улыбнулся.
— Голодный, поди? — прошамкала низенькая старушка, не отвлекаясь от плиты.
— Ага, — не стал отнекиваться Бен. Пала все равно накормит.
Он подошел к темной столешнице, усыпанной сухими растениями, и схватился за нож, чтобы помочь Пале с травами. Женщина шлепнула его по ладони.
— Сиди уж! Нашелся тут помощник… Поздно вчера вернулись — устали, так отдыхай теперь. Силы береги.
Пала взмахнула рукой, и нож взлетел, в считанные секунды измельчив сухую траву. Как раз в этот момент в котле закипел огненно-рыжий соус, и старушка бросила туда горсть сушеных растений, какого-то порошка и следом накидала картошки.
— Суп сегодня будет, — пояснила она, поймав заинтересованный взгляд Бена. Желудок довольно заурчал. — Когда уходите?
— Сегодня нам к девяти.
Солнечные лучи упали на стол, и темное дерево моментально нагрелось. Бен вытянул руки вперед, погрел ладони на солнце и схватил кусок хлеба с тарелки. Пришлось незаметно смахнуть след хлебных крошек со стола, пока Пала не начала ругаться.
В печи вспыхнул огонь, и старушка вытащила наружу пузатый горшок, откуда тут же повалил густой пар. Запахло мясом.
— А где Хинрик?
— В сарай ещё до рассвета ушел, — буркнула Пала. Она склонилась над плитой, в кастрюле замелькала длинная деревянная ложка. — Старый гном… Говорила я ему, что перво-наперво завтракать надо… Так нет! Убёг, и всё тут. Немудрено, что желудок потом ноет!
В деревянном доме на окраине деревни Пала и Хинрик прожили шестьдесят лет, как говорят, душа в душу. На участке в пышных зарослях северного сорняка укрылся дырявый сарайчик, а рядом с ним — огород, где Пала выращивала зелень и овощи.
Супруги вырастили двоих сыновей, и те подались во флот, где и погибли в недалеких семидесятых. Ни Хинрик, ни Пала так до конца и не смирились с потерей, поэтому были рады принять в доме двух молодых парней.
Когда по деревне пошел слух, что вскоре в деревне появятся гости, которые нуждаются во временном жилище, пожилая пара первой вызвалась приютить приезжих. Для Бена и ещё одного парня из Ирландии подготовили уютную мансарду, из окна которой хорошо просматривалась вся деревня и её окрестности.
Бен считал, что ему крайне повезло с соседом. Нолан был тихим, задумчивым и, по большей части, занимался делом, а не говорил. Он не сошелся ни с одним из остальных стажеров — веселых, шумных и активных парней, поэтому большую часть времени на заводе Бен и Нолан проводили за одним столом.
По утрам они вдвоем уходили на фабрику, развевая серебристую дымку под ногами, с головой окунались в работу и возвращались в дом усталые, но вдохновленные. Оба сошлись на мнении, что тоненькая полоска Авроры Бореалис на закате и мясное рагу Палы — лучшая часть их Исландского путешествия, не считая самого факта стажировки.
— Сходи разбуди Светлика, — сказала Пала, намекая на блондинистого Нолана. — Завтракать будем.
Из дома выползли, держась за туго наполненные животы, когда солнце высоко взлетело над деревней и жизнь в ней пришла в движение. К главной дороге стягивались молодые парни, спешащие на завод, дружелюбные жители здоровались с ними и желали удачного дня.
Влажная и холодная от росы и тумана земля тихо чавкала под ногами, и Бен в который раз мысленно поблагодарил Эвелин за теплые сапоги, которые она силком вручила ему перед отъездом.
Вдалеке блеснули темные скалы под малахитовыми покрывалами. Парни миновали низенькую церквушку с перекошенным забором — Нолан прошептал какую-то молитву.
— Будешь? — спросил он, достав из рюкзака небольшой сверток со смородиной.
— Ты ещё спрашиваешь, — усмехнулся Бен, бросая в рот темную ягоду. — Не забыл вчерашние формулы? Я спрятал их под третьим подносом справа.
— Не-а, — Нолан мотнул головой. — Я за ночь придумал кое-что, надо доработать наше зелье от отравления. На месте расскажу.
Вот и весь разговор. Тишина разлетелась над равниной гигантской птицей и укрылась в дальних скалах. Грустно вздохнули холмы на горизонте, белый бисер овец сбежал по пригорку и скрылся из виду.
Именно за эту меланхолию равнин, грусть острых скал и тишину суровых гор полюбил Бен Исландию. Здесь дышалось легче.
Дорога была не длинной. Небольшой, как и все здания в деревне, завод располагал территорией на возвышенности, откуда можно было разглядеть крохотный водопад в самом низу холма. Как рассказали им местные жители, такие водопады-малыши только малая часть того, что можно увидеть в Исландии. Есть здесь более величественные водопады, реки и озера.
По преданию, если в любой точке Исландии закрыть глаза и прислушаться, то можно услышать, как волны бьются о темные скалы, почувствовать, как сотрясается под ногами земля вокруг мощных гейзеров, и как холодные соленые брызги летят в лицо. Это магия Исландии — где бы ты не находился, исландские воды всегда будут с тобой.
Большинство баек об Исландии рассказывал парням их куратор — мистер Хилдерсон. Это был невысокий худощавый мужчина с крупной складкой меж бровей и коротко стриженными усами, за что ребята прозвали его Щеткой. Он встретил стажеров у ворот, ведущих к заводу, едва порт-ключи перенесли их в Исландию.
И каждое утро, на протяжении тех двух недель, что они успели здесь провести, он встречал их у входа в здание и сопровождал в лабораторию, где у каждого было индивидуальное задание.
Изредка он читал им образовательные лекции, но чаще делился историями из своей жизни. Когда Хилдерсон узнал, что Бен родом из Великобритании, то необычайно обрадовался.
— Мы уже давно сотрудничаем с Мунго, — важно сообщил он. — Для нас честь снабжать лекарствами целую страну, если не всё Королевство! Великий Мунго Бонам… Величайший человек, просто величайший!
Стажеры посмеивались, а Бен каждый раз желал провалиться сквозь землю. Обращаться к нему стали не иначе, как «Мунго», а все просьбы прекратить этот детский сад игнорировались. Благодаря группе молодых шумных парней в лаборатории никогда не бывало тихо, но работников фирмы это даже устраивало.
Завод был оснащен новейшим оборудованием, поэтому каждый день работы в лаборатории казался Бену райским. Он с благоговением рассматривал сверкающие котлы с ручками из огнеупорного металла, горелки в длинных столешницах, составляющих подобие домашней плиты, сортированные по консистенции и свойству ингредиенты. Порядок здесь был священен, и Бен разработал целый ритуал уборки своего рабочего пространства, покидая завод одним из последних.
Им позволяли работать с теми ингредиентами, о которых Бен читал лишь в журналах и не мечтал даже увидеть, не то, что потрогать и использовать. Он, как самый настоящий книжный червь, выписывал новые для себя ингредиенты, их свойства и способы применения, скрупулезно переписывал каждую лекцию и конспектировал даже простые разговоры профессиональных зельеваров, когда те обменивались фразами во время работы.
Особенно его восхищал процесс изготовления лекарств. Дух захватывало от мысли, что зелье, которое он помешивал под пристальным наблюдением опытного зельевара, отправится в какую-нибудь местную лечебницу или даже полетит в Англию, где его выпьет какой-нибудь несчастный. Это же изумительно!
Такой же восторг Бен уловил во взгляде Нолана и предложил тому работать вместе. Они экспериментировали с лекарствами, модифицируя старые образцы путем комбинации их с новыми формулами собственного сочинения. Персонал фирмы наблюдал за их деятельностью сквозь пальцы и спокойно позволил им «баловаться», когда англичанин и ирландец заверили рабочих, что не собираются взрывать завод.
— Что у вас там в Англии? — спросили как-то Бена. Он напрягся. — Тот мальчишка всё еще жаждет захватить страну?
Зельевары из лаборатории заинтересованно притихли, отложив в сторону несрочную работу.
Нехотя и запинаясь, Бен рассказал им небольшую часть того, что на самом деле происходит в Великобритании. Пришлось долго объяснять, что мальчишка на самом деле не мальчишка, а довольно старый волшебник, вознамерившийся уничтожить магглов и магглорожденных.
Местные фыркали и обменивались короткими фразами на своем исландском диалекте. Их забавляла вся ситуация с геноцидом, который собирался устроить Волдеморт. Кажется, они даже не поверили тому, что темный волшебник занял чужое тело.
Оторванные от Европы, скрытые в морях и скалах, они не знали всей ситуации, не знали, чем жертвовали англичане каждый день, чтобы выжить. Пала, Хинрик, персонал фирмы и другие жители этой северной страны жили в безопасности, им легко посмеяться и махнуть рукой на то, над чем тряслись каждый день британцы.
Бен не мог винить их за это. Живи он здесь или, скажем, где-нибудь в Австралии, он не думал бы о каких-то там магических войнах и темных лордах на другом конце мира.
По ночам парень вспоминал о девушке и сестре, которых оставил дома. Мер и Эвелин провожали его вдвоем, Бен улыбался, как сытый низзл, сжимая в объятиях то сестру, то свою девушку. Мысль о том, что через полтора месяца он вернется, и они будут дома, так же вдвоем, чтобы встретить его, согревала ему сердце.
— Я до сих пор не могу поверить, Мер, — он в возбуждении встряхнул её за плечи. — Моя мечта исполнится через пару часов!
Она широко улыбнулась ему.
— Кстати, о мечтах. Я хотела тебе сказать, что мы с семьей…
— О, подожди! Кажется, я забыл свой дневник с заметками, сейчас вернусь!
Он бросился в комнату, выудил из-под кровати потрепанную книжонку в мягкой обложке и вихрем вернулся в гостиную. Мередит ждала его все с той же улыбкой на лице, в глазах стояли слезы.
— Ну, ты чего, Мер? — хохотнул он. — Всё будет хорошо, веришь? Ты даже не заметишь, как пролетят эти два месяца.
— Да, — она шмыгнула носом и уткнулась ему в грудь. — Конечно, Бен.
Больше всего, конечно, он переживал за сестру. Бен почти никогда не оставлял её в одиночестве на такое продолжительное время, и его привычка постоянно опекать сестру гневно взбунтовалась на грядущую разлуку. А что, если с ней что-нибудь случится? А если ей станет плохо? Как она будет там одна без него?
Он заставил Аберфорта пообещать, что тот будет приглядывать за его сестрой в трактире, а Мередит заверила его, что не даст девушке заскучать. В дружбе Мер и Эв проглядывались сплошные плюсы.
Они провожали его, не в силах сдержать слез. Их улыбающиеся, поблескивающие от слез лица стали последним, что он увидел перед тем, как исчезнуть в портале. И они снились ему в снах, заставляя просыпаться с улыбкой на губах.
Его родные.
Дни шли за днями, и с каждым новым утром Бен становился все счастливее и счастливее, потому что все шло, как надо, и не было даже мысли о том, что что-то могло быть лучше.
Он со всем справится. Всё будет хорошо.
***</p>
Чаще всего в Исландии стояла пасмурная погода. Небо, серое и мутное, нависало над равниной, и в такие дни в лаборатории работать было приятнее всего.
Редкий дождь стучался в окна вместе с резкими порывами ветра, и в тишине лаборатории раздавались лишь рабочие звуки: мерное кипение зелья в котле, скрип пера по пергаменту, стук ножа по доске и шорох книжных страниц.
Листок манжетки плавал на поверхности, упрямо не желая растворяться в кипящей жидкости. Бен гипнотизировал пузыри вокруг него, надеясь уловить момент, когда настырное растение соизволит скрыться в котле.
На стол легла тень.
— Взглядом ты его не растопишь, — назидательно произнес Нолан, склонившийся над ним со своей тетрадью. — Надо подождать ровно четыре минуты и сорок три секунды.
— Да знаю я, — шикнул Бен, не отрываясь от котла. — О, смотри!