Глава 51 (1/2)
Сесть с Беатрис стало одним из лучших решений Дженны. Каждый урок та находила, что рассказать, отвлекая Дженну от счета минут до конца занятия и от взглядов Регулуса, которые получала каждый день. Сама Беатрис тоже не жалела о том, что оказалась рядом с другой волшебницей, открываясь ей всё больше.
Насколько Дженна поняла из редких упоминаний Сюзанны Эш, отношения между волшебницами были полны ссор, бесполезных наставлений и издевок. Но это было, скорее, обыденностью для них, ведь любые споры забывались быстро, и не важно, насколько болезненными были последствия сказанного. Они оставались рядом из простой привязанности, не ища замены друг другу. До этого момета.
Что бы ни случилось между Сюзанной Эш и Беатрис Бёрк, никто не хотел говорить об этом. Беатрис только упомянула, что при любом упоминании проблемы, они ругались ещё больше. Дженна как-то даже застала Эш, вылетающую из комнаты с криками о том, насколько Беатрис была ей отвратительна. Но сама Дженна не поднимала эту тему, видя, как она неприятна её новой подруге.
Если бы Беатрис хотела поделиться, она бы это сделала.
В каком-то смысле прощание с Сюзанной пошло на пользу ей. Беатрис перестала проводить время с теми, кого она не хотела знать, познакомилась поближе с Мари и Элен, которые стали сразу симпатизировать ей. Несколько уроков зельеварения прошло, прежде чем Беатрис решила, что теперь будет сидеть с Дженной на каждом уроке, упуская только те, что у них не совпадали в расписании.
Беатрис и Дженна слишком быстро привязались друг к другу. Осознание сопровождалось странным ощущением дежавю. И только спустя несколько дней Дженна поняла, что Беатрис напоминает ей об отношениях с Эваном. Переживаемое было слишком схожим с тем, что было при встрече с Эваном в Хогвартс-экспрессе. Но вместе с тем, Дженна не видела призрака бывшего друга в волшебнице, скорее, нераскрывшуюся миру личность.
Сюзанна Эш часто стала покидать комнату, позволяя волшебницам развлекаться так громко, как они хотели. Эш не могла терпеть их смеха и веселья, было заметно, что ей не нравилось, как скоро Беатрис забыла о ней. Тем не менее, четвёрка не могла не воспользоваться этими моментами, и Дженна тренировалась, играя на гитаре, а остальные пели и танцевали под знакомые мелодии.
Мари прониклась историей Беатрис и согласилась считать её своей подругой практически с первого мгновения. А вот Элен доверилась окончательно не сразу. Уход Эвана сказался на ней больше, чем на других, ведь совсем недавно её брат получил некую метку, связывающую его с темнейшим волшебником в истории, а теперь она должна была отпустить Эвана, которого считала своим вторым братом с тех пор, как смирилась с тем, что её влюблённость в него на первом курсе не стоит их замечательной дружбы.
Но наступил момент, когда и Элен разогнала любые сомнения в своей голове и приняла Беатрис в их маленькую семью. Одна знаменательная ночь привела к такому решению.
Пятница. Практически полночь. Никто не мог заснуть, поэтому любые попытки были брошены. Мари читала книгу по зельеварению, Беатрис лежала и смотрела в потолок, Дженна перечитывала одну из магловских книг, а вот Элен всё ёрзала по кровати и постоянно поворачивалась к пергаменту, где обычно она писала идеи для квиддича перед сном. Сюзанна Эш закрылась от них шёлковым балдахином.
— Дженна, — Элен прошептала, хоть никто и не спал.
Дженна повернулась к ней и отложила книгу, всё равно уже не заинтересованная в сюжете.
— Да?
— Знаешь, что бы я сейчас сделала? — мечтательно протянула волшебница.
— Что? — спросила Мари, начав прислушиваться к разговору.
— Пошла играть в снегу.
— Так почему мы сидим здесь? — уточнила Беатрис, поднимаясь с кровати.
Мари посмеялась, словно не веря, что они действительно собираются выйти ночью на улицу. Но по выражению лиц троих волшебниц она поняла: они были настроены серьёзно.
— Погодите, вы собираетесь идти сейчас?
— Совершенно точно, — подтвердила Элен.
— Абсолютно, — согласилась Дженна.
— Несомненно, — кивнула Беатрис.
Трое начали быстро собираться, набрасывая на себя тёплые свитера, а затем используя согревающие чары на одежду, чтобы сохранить тепло в зимний вечер. Мари поспешила следом, не собираясь оставаться одна и отставать от веселья. Свечи в комнатах были погашены, палочки оставлены возле кроватей, дверь из комнаты открылась, и волшебницы бы успешно покинули её, если бы не Сюзанна Эш. Дженна прокляла тех, кто решил, что она может быть хорошей соседкой.
— Не смей идти с ними! — пригрозила Эш Беатрис, не обращая внимания на остальных волшебниц в комнате.
Беатрис проигнорировала её впервые за всё время и улыбнулась остальным.
— Ну что, идём?
Дженна обернула руку вокруг Беатрис, и они вместе направились вниз по лестницу, слыша за собой только тихие шаги Мари и Элен. Выйти из Хогвартса не было особой проблемой. В подземельях Филч и его кошка дежурили реже всего, да и путь на улицу был недалеко от гостиной Слизерина. Так многие старшие слизеринцы выходили покурить или покидали замок для ночной вылазки в Хогсмид за алкоголем для вечеринки и, намного реже, для свиданий. Разумеется, иногда им пользовались и другие факультеты, но тайну подземелий предпочитали оставлять среди своих.
Дойдя до конца одного из коридоров, волшебницы открыли секретный ход и по небольшой лестнице поднялись выше, оказавшись у одной из стен замка. Элен выбежала первая и понеслась вниз по сугробам. Морозный воздух ворвался в лёгкие и заставил вздрогнуть, но не повернуть назад. Каждую удерживала красота зимы: сияющий от редкого лунного света снег, падающие на волосы снежинки и виднеющиеся вдали Чёрное озеро, выглядящее удивительно спокойно.
Картина умиротворяла и восхищала каждую. Но крики Элен, которая явно не беспокоилась, что её услышат внутри замка, вырвали их из мыслей и вернули в реальность, заставив бежать скорее к ней, смеясь и утопая в снегу. Никто не сдерживал веселье, согревающее их изнутри даже в такой холод. Волшебницы бегали, толкая ботинками снег, засыпая ноги друг друга, пока не потеряли Элен из виду.
Обернувшись вовремя, Дженна заметила тёмные волосы Элен за сугробом и её руку, поднимающую снежок над головой. Дженна едва успела увернуться, из-за чего снежок попал прямо в плечо ничего не подозревающей Беатрис. И только Дженна и Мари расхохотались, в них обеих прилетели снежки от Мари и Беатрис в ответ, покрывая тёмные волосы и одежду в белые пятна. Дженна быстро подбежала к Элен, становясь рядом с ней и начиная лепить снежок замерзающими от прикосновений к нему руками. Но чтобы выиграть битву против Мари и Беатрис Элен и Дженна готовы были перетерпеть что угодно.
Дженна бросила снежок в Мари и попала ей прямо в голову, отчего яркие рыжие волосы стали частично белыми, а Элен еле увернулась, отскакивая от удачного удара Беатрис.
— Ага! Попробуй достань меня! — вскрикнула Элен и тут же ей в лоб прилетел комок снега.
Дженна не сдержалась и злобно засмеялась, посылая Беатрис, ответственной за удар, воздушный поцелуй, отчего Мари захихикала.
— Ты должна была быть на моей стороне, Дженна! — драматично воскликнула Элен, падая на колени и хватая снег рукой.
— Готовься пасть от моего меча, Элен! — столь же драматично воскликнула Дженна.
Она подбежала к стоящей на коленях и закинула кусочек снега ей под кофту, а Элен схватила её за ногу и повалила прямо в ближайший сугроб, параллельно закидывая ещё большим количеством снега.
— Это была нечестная битва, но я не позволю выиграть тебе, ведьма! — кричала Элен.
Дженна громко смеялась, валяясь в снегу и пытаясь отбиться от второй слизеринки.
— Ну уж нет! — сквозь смех произнесла она. — Настал час тебе пасть!
Волшебница резко прыгнула на Элен, и обе они начали кататься по снегу, полностью покрываясь снегом. Наверняка, со стороны они казались одним чёрно-белым комок, катящимся куда-то вниз. Обе громко смеялись и вспоминали все рыцарские девизы, пока поочередно оказывались одна под другой в снегу.
— А это у них нормально? — спросила Беатрис.
— Ага, — ответила Мари, — со временем привыкаешь.
По их голосам Дженна догадалась, что они прямо над ней и Элен, поэтому быстро переместилась на спину и легла рядом с другой подругой. Обе не могли перестать смеяться, хоть дрожали от холода и снега, таявшего под их одеждой, и задыхались от нескольких минут беспрерывной активности.
Неожиданно Мари и Беатрис показали снег в их руках, и Дженна и Элен вскочили на ноги, «вооружаясь» всем тем, что лежало под ними. Игра в снежки длилась ещё долго, пока Беатрис и Мари не получили звание победителей, когда Дженна и Элен совершенно выдохлись и упали друг на друга в снег. Красные от холода ладони и заснеженная одежда и волосы никого из волшебниц не пугали, пальцы еле двигались, но веселье затмевало холод.
Каждая из них понимала, что они завтра заболеют, особенно Элен и Дженна, которых, будь они немного повыше, можно было принять за Снежных людей.
— Никто не хочет сделать снеговика? — спросила Мари, всё ещё радуясь своей победе и прыгая на месте.
— Они могут понять, что кто-то был здесь ночью, — попыталась урезонить Беатрис.
— Но они не подумают, что это мы, — отметила Элен.
— Ага, когда мы все попадем в Больничное крыло завтра, они не догадаются вообще, — проворчала дрожащая от холода Дженна.
— Так что? Делаем снеговика? — переспросила Мари после недолгого молчания.
В ответ она услышала хор голосов:
— Разумеется!
Дженна и Мари принялись за работу, делая один за одним три снежных кома, постоянно жалуясь, что без палочек это было сделать довольно сложно. Когда-то давно Дженна и Джеймс делали снеговиков каждую зиму, выстраивая их перед домом, как стражников. Это было одно из немногих тёплых воспоминаний, не приносящих столько боли, ведь теперь она могла делать это с теми, кого смело называла семьёй.
Ну только с Мари, Элен и Беатрис предпочитали подбадривать подруг песнями и танцами, вспоминая слова и движения с тяжестью. Но именно они нашли палки и камни для дополнения картины. Четверо волшебниц были по-настоящему счастливы в тот вечер, и ничто не могло уничтожить или испортить эти воспоминания.
Следующее утро началось неприятно, хоть это и была долгожданная суббота. Элен сразу же пошла в Больничное крыло, где и должна была оставаться все выходные, Беатрис и Мари просто дали зелья, согревшие их и придавшие сил, а Дженна предпочла оставаться в постели до последнего, дрожа от холода и засыпая от слабости, ведь просто не могла покинуть кровать. Беатрис даже украла для неё зелье, надеясь, что это поможет, но оно лишь частично скрыло сонливость, в остальном Дженна чувствовала себя всё так же ужасно, но не хотела оказаться в Больничном крыле и пропустить надвигающийся вечером праздник в честь дня рождения какого-то старшекурсника-когтевранца.
Слишком давно она не пила и не танцевала, а это Дженна любила больше всего. Да и обещание, данное Аполлонии Забини (не забыть её великого наследства) нужно было сдержать.
А кроме этого не стоило и забывать про учёбу. Поэтому Дженна поднялась тем утром и, поёжившись от холода и прокляв подземелья, начала искать самую тёплую одежду, которую можно будет зачаровать позже. Её взгляд упал на чёрный свитер в углу. И к нему Дженна даже боялась прикоснуться: он принадлежал Регулусу. Выйти в нём было бы странно, неправильно. Но ей и не хотелось отдавать его обратно ему. Это будет ему напоминанием о том времени, когда она была у него дома и засыпала рядом, спасая от кошмаров. Дженна помнила стены, завешенные вырезками из газет, посвящёнными Волан-де-Морту и Пожирателям Смерти. Она должна была уйти тогда, но побоялась оставить его, видя слабого испуганного мальчишку. Дженна видела Регулуса как жертву.
Её пальцы сами собой легли на грудь, где до сих пор находился кулон. И отчего-то ей захотелось плакать, но она не позволила себе, схватив другой свитер и быстро надев его, смахнув подступающие слёзы. Дженна даже не знала, чувствует ли она себя настолько плохо, потому что не могла принять тот факт, что её сердце всё это время билось для Регулуса, или потому что ей было плохо. Возможно, оба варианта подходили.
Тем не менее, наступило время идти в библиотку к Сивилле и другим когтевранцам. Она должна была быть там с минуты на минуту, а не жалеть себя. На это всегда можно было найти время.
Вне гостиной Слизерина, далёко от подземелий, Дженна столкнулась с озлобленными взглядами, которых совсем не ожидала увидеть после завтрака, который она, увы, пропустила. Дженна не помнила чтобы кто-то из слизеринцев вёл себя странно, когда она только покинула свою пустую спальню. А здесь большинство учеников смотрели на неё с ненавистью, а другие отказывались даже повернуть голову в сторону идущей слизеринки.
Дженна не представляла, что могло произойти за одну ночь. Шёпот и взгляды пугали её, но непонимание было куда страшнее. Наверняка Сивилла или, в крайнем случае, Эванс расскажут ей что-нибудь. Не могла же вся школа сойти с ума?