Глава 19 (2/2)

— Но я же извинился, Дженна, — удивился Джеймс. — Теперь мы можем пойти и делать то же, что и раньше. Мы снова можем быть той семьёй, по которой ты скучала.

Он сделал шаг вперёд, протянув ей руку, но Дженна отошла назад. Она трясла головой из стороны в сторону.

— Нет, мы не можем, — прошептала она.

— Но почему?

— Потому что ты зовёшь меня играть на твоей стороне против моего факультета, так? Сейчас ты предложил мне помочь тебе, извинился только тогда, когда тебе понадобилась я.

— Нет, Дженна, я не поэтому…

— Не сегодня, Джеймс и не сейчас, — оборвала несвязанную реплику Дженна, поправляя портфель на плече. — Мне нужно время, чтобы быть готовой снова принять всё так, как было раньше. Так просто прошлый год забыть нельзя. Ты должен понимать, Джеймс.

— Нет уж, Дженна, объясни, — он скрестил руки перед собой, и его тяжёлый взгляд поднялся на Дженну.

Она была готова взорваться от его слов. «Он действительно не понимает?» — думала она. Внутри неё бушевал ураган чувств, смешанный с усталостью, но при этом она должна была оставаться спокойной, чтобы разговор привёл к чему угодно, кроме дуэли. Дженна сжала руку в кулаки и, не отрывая сияющий глаз от Джеймса, высказала всё.

— Хорошо, ты с первого дня не разговаривал со мной, забыл встретить меня у поезда, за весь год я не дождалась от тебя ни слова, только эти взгляды, которые я ненавидела всей душой. Ты сдал меня родителям, рассказывал им всё, что видел и ни разу не встал на мою сторону, ни разу не попытался защитить меня, — она говорила всё громче и громче, резко переходя почти на крик. — Даже летом, когда меня заперли в комнате, ты попросил вернуть мантию, но не пытался сесть со мной там, поговорить, хотя знал, насколько убого и одиноко я ощущала себя.

— Но ведь письмо и…

— Ты не можешь делать это Джеймс! — грубо отрезала она. — Возвращаться в мою жизнь, когда тебе угодно, и так же легко уходить. Ты делал это раньше. Мы играли вместе, пока не появлялись они, твои братья. А потом я оставалась одна. Зачем же я нужна тебе сейчас?

Теперь злился и Джеймс. Его уши и щёки покраснели, пока он повысил голос на Дженну, сам не зная, где нашёл столько злобы на сестру, которую давно простил:

— Я не оставлял тебя одну! Это сделала ты, когда поступила на Слизерин. И превратилась в одну из этих змей. Та Дженна, которую я знал, простила бы меня прямо сейчас.

— Та Дженна не знала, что она стоит чего-то большего, чем быть сестрой Мародёра.

Джеймс громко посмеялся, отойдя чуть назад. Но смех его был отвратителен, не тот весёлый, какой привыкла видеть Дженна до того.

— Так ты завидуешь? — вздохнул он. — Завидуешь, что я лучше тебя, что родители любят меня, что мои друзья заботятся обо мне.

— Заткнись, Джеймс.

Дженна вся тряслась от злости и ненависти, которой, как она думала, раньше в ней не было, и отчаяния, осевшего глубоко в её хрупкой детской душе.

— Где те, ради кого ты бросила семью? Где они сейчас?

— Заткнись, заткнись, — повторяла она.

Дженна готова была закрывать уши руками, лишь бы не слышать его голоса, его тона, его смеха. Ей было чертовски больно и обидно от мысли, что это Джеймс, её брат. Она верила, что теперь он её ненавидел. От этого было только хуже. Слушать его оказалось подобно пытке. Она бы прошла через «Круцио», но не позволила себе терпеть это вновь.

Слёзы подступали к её глазам, пока она просила замолчать его снова и снова. Но Джеймс, глаза которого были закрыты пеленой гнева, продолжал говорить, не замечая перед собой её дрожащей хрупкой фигуры.

— Ты завидуешь мне, потому что я не разочаровал никого и не предал себя и всех, кто меня любил? Знаешь, что я чувствовал, когда увидел тебя за слизеринским столом? Предательство. Я представлял, что будет, когда я и моя сестра вместе будем бегать по подземельям от завхоза, или как мы будем вместе делать домашнее и раздражать МакГонагалл. Я представлял нас вместе всюду: играющими в квиддич, создающими зелья в пустых кабинетах, читающими книги возле камина. А потом всё рухнуло, потому что ты чертовски эгоистична, Дженна!

— Я эгоистична?! — она резко выпрямилась, смотря в его глаза, в которых так же застыли слёзы. — Я захотела сделать то, к чему стремилась, то, чего хотела! И я думала, что ты будешь первым, кто меня поддержит.

— Нам больше не о чем разговаривать, в тебе не осталось практически ничего от моей младшей сестры.

Не успевает Дженна возразить, как он уходит, резко повернувшись на пятках. Джеймс практически вылетел из коридора. У неё не было и секунды, чтобы остановить его. Дженна находит рукой стену и падает на пол, опираясь на холодный камень. Она плачет, кусая руки, чтобы не закричать.

Мучительные минуты сменяли одна другую, пока она пыталась найти силы, чтобы хотя бы встать с пола. Никого сейчас не было рядом, чтобы помочь. И от осознания этого было в разы хуже. Для кого она делала это всё? Зачем она послушала тогда Сивиллу? Всё казалось бесполезным, не имеющим ни капли смысла.

До неё донёсся голос студентов, идущий сюда, и Дженна поднялась на ноги, отправившись в ближайший туалет, чтобы умыться холодной водой. Её дыхание всё ещё было сбитым, неровным, а щёки — мокрые от слёз, глаза были красными, а каждая часть тела дрожала, не позволяя спокойно дойти до нужного места.

Дженна встала возле зеркала и попыталась отрезвить сознание и позволить себе расслабиться с помощью приятного холода. Сзади неё промелькнула рыжая копна волос, и Дженна подняла голову и обернулась, встретившись в Ярко-зелёными глазами Лили Эванс, студентка с Гриффиндора. Она смотрела с сочувствием на Дженну, но та только отвернулась, напоследок произнеся: «Ты этого не видела». Ей точно не хотелось, чтобы брат или кто-то из гриффиндорок слышал, что Дженна Поттер плакала после ссоры с братом, что Дженна Поттер слаба, что её можно задеть, что ей можно сделать больно.

«Хорошо», — согласилась Эванс и ушла, видя, что слизеринке нужно немного личного пространства и отдыха, пока она не пришла окончательно в себя.

Скрыв последствия истерики на лице, Дженна смогла вернуться в гостиную Слизерина, где сидел и Регулус, рядом с ним разместилась Беатрис Бёрк. Она отчаянно пыталась получить всё возможное внимание, но Регулус не давал ей его вовсе. Он вёл себя ужасно, вот так пытаясь унять боль девочкой, которой нравится, которая не виновата в его ссоре с друзьями. Она искренне сопереживала Беатрис с её попытками достучаться до Регулуса.

Она прошла мимо него, но он не поздоровался с ней и на этот раз. Дженна не была готова к разговору с другом и предпочла скрыться в комнате, пока Беатрис провожала её грустным взглядом.

Зайдя в комнату она, как и всегда, поздоровалась с девочками и стала готовиться к воплощению гениальной идеи Эвана, будто всё в порядке. Её мысли были пусты: ни Регулус, ни Джеймс не посещали её голову, только пустота и та самая песня, которую они с Эваном слушали всё лето, чтобы достать Регулуса.

«Но там хотя бы убивают медленно», — пошутила она в своей голове, закончив собирать необходимые зелья трясущимися и красными от укусов руками.

Настала пора идти к Эвану: он точно знал, как отвлечь её от чего-либо. По крайней мере, он всегда умел её развеселить, пусть сейчас ей было нужно не совсем это.