Глава 13 (2/2)

— Только потому что мне очень понравился твой подарок, — добавила она.

— И мне понравился твой подарок, — в том же тоне ответил он.

Увлечение магловской музыкой среди слизеринцев было непопулярным, несмотря на то, что весь магический мир с 40-х начал следовать за магловской модой. Музыку любили слушать все факультеты, кроме Слизерина, которые втайне ото всех знали больше поп-песен, чем все остальные.

Теренс и Дженна оба любили слушать магловскую музыку, но оба боялись начать разговор об этом. Но совсем недавно, в самый первый день каникул, Теренс напевал «Oh, Pretty Woman», пока писал домашнюю работу по зельям. Дженна услышала знакомые слова и начала подпевать, удивив Теренса.

Так начались их великолепные вечера магловской музыки, когда оба слизеринца прыгали по гостиной и во весь голос кричали тексты песен, как не могли делать при других волшебниках. А слушать музыку им удавалось с помощью магнитофона, который какой-то из волшебников, зарабатывающий на увлечении молодежи магловской культурой, зачаровал специально для Хогвартса, чтобы даже в стенах замка можно было слушать кассеты. Такая вещица была, по крайней мере, у Сириуса, насколько Дженна знала.

Кроме музыкальных вечеров, у Теренса и Дженны были ночи, когда они могли бегать на кухню по ночам, а эльфы кормили их. Всю ночь слизеринцы развлекались, позабыв обо всех заботах, а потом спали до обеда, выходя ко всем, как на завтрак: сонные, недовольные, что им пришлось вставать, но вполне счастливые.

Когда же они разделялись, Дженна брала мантию-невидимку и путешествовала по замку, открывая секретные ходы, которые она пыталась вычислить магловскими способами, которые вычитала в детективах, но ей это быстро надоело, и Дженна начала пользоваться классическим методом. В теории рядом с одним секретным ходом не должно быть другого. Основываясь на данных из писем Питера и на собственных поисках она начала исключать места, где секретные ходы искать не следует, отмечая всё на пергаменте, на котором было столько надписей и зачёркнутых линий, что только Дженна могла в них разобраться.

Дженна даже нашла потайной ход в библиотеке, который позволял бы ей проникать в Запретную секцию в любое время незамеченной. Но больше всего ей нравились подземелья, где было столько заброшенных классов. В некоторых классах ученики оставляли послания будущим поколениям, тут были и пергаменты с забытыми или специально оставленными письмами. Дженна даже в одном из пыльных шкафов нашла романтическое письмо, адресованное некой девочке, чьё имя начиналось на «Л», но край пергамента промок, так что разобрать имя было невозможно.

Так же она нашла место, где старшекурсники хранили выпивку, спрятав её Дезиллюминационными чарами.

В общем, каникулы проходили весело, вся домашняя работа была сделана в первый вечер, а времени на развлечения было достаточно.

Вот в один из таких вечеров Теренс включил на магнитофоне одну из его любимых песен, заставив Дженну смотреть, как он притворяется и гитаристом, и певцом, срывая свой голос, пока она устало смеялась до боли в животе. Голос Теренса точно не подходил для этой песни, но его это не останавливало.

There is a house in New Orleans

They call the Rising Sun

And it's been the ruin of many a poor boy

And God, I know I'm one

Дженна наблюдала за другом и тихо подпевала ему, прижимая подушку ближе к себе. Эта песня ассоциировалась у неё с прошлым годом, после того, как Джеймс поступил в Хогвартс, и Дженна от скуки стала постоянно слушать эту песню, сама не понимая, отчего её выбор пал именно на неё.

My mother was a tailor

She sewed my new blue jeans

My father was a gamblin' man

Down in New Orleans

Теренс приземлился рядом с ней и закурил сигарету. Он частенько говорил, что если бы полгода назад не начал курить, вряд ли бы вообще мог сейчас спокойно разговаривать с кем-то, потому что «жизнь слизеринца ничего хорошего из себя не представляет». Сама же Дженна вспоминала лишь своего отца, ведь запах дыма напоминал ей только о нём, о тех вечерах, когда Дженна читала ему вслух книги, которые запрещала ей читать мама, а Флимонт курил сигареты, которые запрещала ему жена.

Now the only thing a gambler needs

Is a suitcase and a trunk

And the only time he'll be satisfied

Is when he's all drunk

Теренс быстро закончил со своей сигаретой и одним взмахом палочки сжёг окурок, пока Дженна наблюдала за его уверенными движениями. Будет ли она когда-нибудь курить тоже, чтобы успокоить нервы? Или она останется такой же, как сейчас, до конца жизни. Смотря на друга, она представляла себя на третьем курсе и не могла подумать, что, как и он, будет вдыхать никотин по старой привычке, даже не замечая, как пропадают сигареты из пачки. А её брат? Будет ли он таким, как Теренс, через год или два?

Oh, mother, tell your children

Not to do what I have done

Spend your lives in sin and misery

In the House of the Rising Sun

Теренс бросил в неё подушку, которую Дженна отбила той, что была у неё в руках, и взглянула на друга, который выглядел серьёзнее, чем обычно.

— Знаешь, Дженна, тебе стоило бы быть осторожнее, — сказал Теренс неожиданно.

— В каком смысле? — спросила удивлённо Дженна, придвигаясь ближе к нему, чтобы вдохнуть остатки сигаретного дыма и слышать его чуть осевший от уже не первой сигареты голос.

— Тебе стоит быть осторожнее среди чистокровных семей, особенно таких, как Малфои. Стоит матери Регулуса узнать, что он с тобой общается, за тобой станут наблюдать, и о тебе многие узнают.

— Я понимаю, — прошептала Дженна.

— Ну конечно ты всё понимаешь. Но я о том, что Снейп и Мальсибер — меньшее, с чем тебе придётся столкнуться в ближайшее время. Ты слишком добра ко всем, слишком веришь во всеобщую человечность и слишком легко доверяешь всем.

— Разве это плохо? — спросила Дженна.

— Да, потому что найдётся тот, кто воспользуется этим, а ты и не заметишь, Дженна.

Теренс произнёс это, как самую очевидную истину. Дженна зло глянула на него: ей не нравилось, какой глупой и слабой он считал её. Она бы никогда не доверилась неправильному человеку и не позволила бы воспользоваться ей.

— Нет-нет, не подумай ничего, — тут же сказал Теренс, махая руками перед собой. — Я верю, что ты можешь как следует проклясть кого угодно, но я немного о другом… Я о том, что ты слишком хороша для этого мира, и тебе придётся научиться относится к людям, как они того по-настоящему заслуживают, а не сразу относится ко всем хорошо с первым взглядом, который они бросили в твою сторону.

— Но я это и делаю, я отношусь ко всем, как они того заслуживают. Именно из-за этого я стала другом Регулусу и Эвану.

— Вот скажи мне, — начал Теренс, смотря прямо в глаза Дженны, — если твой брат сейчас подойдёт и скажет, чтобы ты помогла ему с чем-то, ты пойдёшь?

Дженна опустила глаза: она знала, что пойдёт. И в этом Теренс был прав.

— И мне нужно отказать ему? Он же мой брат, — Дженна одновременно и понимала, к чему клонит её друг, а одновременно — нет.

— А относился ли он к тебе, как к сестре? — вопросом на вопрос ответил он ей.

Тогда Дженна окончательно замолчала и прижала к себе подушку ещё ближе, обнимая её. Теренс был в чём-то прав, но ведь это будет стоить того, если они снова станут семьёй? Или когда-нибудь её доброта сыграет с ней злую шутку? Но как вообще можно строить с людьми отношения, если не проявлять к ним доброту?

— Ты ищешь замену Джеймсу во мне? — задал другой неожиданный вопрос Теренс.

— Раньше искала… А теперь я знаю, что ты слишком хорош, чтобы заменять Джеймса, — ответила ему Дженна.

— Это хорошее начало, Дженна.