Бонус. Горький, сладкий и странный (1/2)

Эта ночь начиналась так же, как и любая другая.

День выдался особенно жарким, и Вэй Ин, проверив запасы еды (и обнаружив, что они достаточно полны), принял решение немного отдохнуть. Наполнив водой несколько кувшинов, он уклонился от других возможных обязанностей на этот день, а остаток его провёл, расслабляясь в холодном источнике за дворцом и плавая по течению медленного ручья, вытекающего из него.

После такого тёплого и ленивого дня он чувствовал себя спокойно и вернулся во дворец, чтобы поесть и послушать музыку на дицзы, которую он вырезал из куска бамбука несколько недель назад, а затем вернулся к принцу для вечернего кормления.

В тот вечер аппетит принца казался особенно неутолимым. Уже через несколько недель Вэй Ин заметил, что в некоторые ночи принц был рад быстро получить то, что ему нужно, и покончить с этим, а в другие… казалось, он был абсолютно жаден, словно одного быстрого оргазма Вэй Ина было недостаточно, чтобы насытиться, и ему требовалось заставлять его извиваться от желания целую вечность, прежде чем позволить кончить. Вэй Ин с удовольствием размышлял (хотя у него не было никаких конкретных доказательств), что, возможно, это связано с чем-то вроде вкуса: быстрый оргазм был похож на то, как если бы Вэй Ин зажарил себе на ужин рыбу на открытом огне, а затяжной оргазм — на тушёное мясо Цзян Яньли, которое готовилось целый день… Оба блюда были одинаково сытными, но удовлетворяли совершенно разные желания.

Вэй Ин сидел на своём обычном месте, прижавшись спиной к увитой лозами двери, рот был приоткрыт, дыхание жарко опаляло губы, глаза были закрыты, пальцы ног слегка поджались, а тонкая лоза удобно обвилась вокруг члена и лениво дрочила. Принц дразнил его уже довольно долго, и Вэй Ин мог сказать, что предстоит долгая ночь, хотя и не смел жаловаться. Иногда он чувствовал себя слишком нетерпеливым, но сегодня, как никогда раньше, темп соответствовал настроению, медленная жара и ленивые часы, проведённые в реке, казалось, идеально подходили к тому, как принц позволял ему плыть по течению возбуждения.

Он тихо застонал, пальцами зарываясь в путаницу лоз, запутываясь в них, как в волосах любовника (если бы у него был опыт в таких делах), позволяя возбуждению пульсировать с каждым медленным движением вверх и вниз по длине члена. Ему оставалось только гадать, как долго принц сможет так вести его, насколько медленно он сможет подвести его к краю, как долго он сможет держать его на грани, как это было много ночей назад. Было столько ночей, когда принц использовал эти почти безобидные маленькие лозы, чтобы обвить член и соски, дразня, дёргая и выкручивая, пока Вэй Ин не перевозбуждался и начинал извиваться, не раз задаваясь вопросом, можно ли ему вообще прикасаться к себе и доставлять облегчение, в котором принц ему отказывал…

Сам того не осознавая, мысли об их совместной ночи обострили дыхание, разожгли огонь, и прежде, чем Вэй Ин успел успокоиться и вернуться к тому уровню, на котором его явно пытался удержать принц, лоза сжалась вокруг члена, и он резко втянул воздух, когда его накрыло оргазмом, застигнув врасплох.

Принц тоже был удивлён. Вэй Ин мог бы притвориться, что понял это по тому, как внезапно принц перестал его гладить, перестал двигаться вообще, но на самом деле он достаточно хорошо ощущал его чувства через лозу, обвивающую запястье. Шок, давящий на края сознания, явно отличался от его собственного.

Особенно легко было понять, что удивление исходило от принца, когда Вэй Ин почувствовал, как оно переходит в смутное разочарование. С губ внезапно сорвался смех.

― Прости, прости, ― сказал Вэй Ин. Принц явно к чему-то стремился, и до сих пор у него неплохо получалось держать Вэй Ина на нужном ему уровне интенсивности. Вэй Ин не хотел нарушать его явно очень важные планы. ― Я не хотел… торопить тебя. Наверное, я немного разволновался?

Принц мог поговорить с ним, но Вэй Ин заметил, что он редко использовал слова, когда они находились в середине процесса. Разговор, казалось, требовал от принца сосредоточенности и энергии, которые он не мог легко перенаправить, когда внимание было направлено на что-то другое. Вместо полного ответа Вэй Ин почувствовал лёгкий толчок признания, способ принца принять извинения.

Хотя, похоже, принц был достаточно решительно настроен получить то, что хотел, чтобы не отстраняться. Лоза все ещё обвивалась вокруг размякшего члена, слегка сдавливая, но не отпуская. Вэй Ин не чувствовал себя особенно измотанным, так что принц, вероятно, не ошибся, решив, что скоро сможет снова его возбудить.

Вэй Ин медленно выдохнул, прислонился спиной к двери, большой палец рассеянно поглаживал гладкую поверхность лозы в пределах досягаемости… Он рассеянно смотрел на обвивающую лозу, пока не уловили какое-то движение.

Другая лоза скользила по ноге. Она была очень тонкой, даже тоньше той, что была толщиной почти с мизинец, и совершенно голой, в отличие от многих других лиственных лоз вокруг.

Он с интересом наклонил голову, наблюдая, как она приближается к кончику мягкого члена. Почти с любопытством она потёрлась о головку, размазывая по коже капли спермы, и Вэй Ин слабо вздрогнул от этого прикосновения. Вэй Ин застыл, наблюдая за тем, как крошечный кончик лозы медленно, крест-накрест, втирает сперму в кожу и… вскоре различил слабое мерцание чего-то, что лоза размазала на коже, что-то скользкое, что позволяло ей легче скользить по плоти…

Дыхание перехватило от возбуждения, когда усик сделал более прямое движение: он прошёлся по отверстию на головке вперёд и назад, оставляя за собой след из чего-то скользкого, что заставило Вэй Ина нахмуриться от любопытства по поводу назначения.

На этот незаданный вопрос был дан ответ всего через секунду, когда кончик маленькой лозы начал прощупывать отверстие, пытаясь протиснуться внутрь.

Вэй Ин рефлекторно дёрнулся, собираясь оттолкнуть лозу, но почувствовал, как другие лозы крепко обхватили обе руки, удерживая его на месте, и, преодолевая шок, заставивший сердце биться, а мысли заикаться, смог выдохнуть:

― Хан… Хангуан-Цзюнь, что ты…

Он резко втянул воздух, наблюдая, как самый кончик исчезает в отверстии, ощущая необычное давление, пытающейся войти в член лозы.

― Что ты делаешь? ― быстро выкрикнул он, пытаясь вырваться, к счастью, заставив принца остановиться.

Вэй Ин запыхался, от резкой попытки он дышал так, словно только что пробежал милю, а принц молчал и не шевелился очень долго, так долго, что он почти задался вопросом, не случилось ли чего, пока не стало ясно, почему принц так долго не реагировал.

― Внутрь.

Это слово, произнесённое успокаивающим глубоким голосом, прозвучало в голове Вэй Ина, и каким-то образом… просто услышать, что принц говорит с ним, было достаточно, чтобы унять внезапный страх, и он сделал ещё несколько вдохов, чтобы немного успокоиться. Он знал, что лучше не думать, что он имеет дело с чудовищным духом, с которым, как он предполагал, ему придётся столкнуться в ту ночь, когда он прибыл во дворец. Принц иногда забегал немного вперёд, но он никогда не заставлял Вэй Ина делать что-либо раньше, и он не понимал, почему это должно измениться сейчас.

― Ну, я мог бы догадаться, ― ответил Вэй Ин, чуть улыбнувшись очевидности ответа принца, ― зачем?

Вэй Ин ждал почти столько же, сколько и раньше, чувствуя, что становится… довольно спокойным из-за странного давления лозы на кончик члена, сердцебиение замедлилось, хотя и не полностью, поскольку оно все ещё находилось под воздействием адреналина, бурлящего в венах.

Наконец, принц ответил вопросом на вопрос:

― Мне остановиться?

Это не было ответом на его вопрос, но… возможно, у принца не было ответа, или… возможно, он просто не мог придумать, как объяснить, почему следует этому порыву. Вэй Ин не раз в жизни сталкивался с собственной неспособностью выразить словами некоторые вещи, и не думал, что будет справедливо судить.

― Я не знаю, ― честно ответил он, не уверенный, что у него достаточно информации для принятия решения. Он никогда не слышал и не видел ничего о том, чтобы в кого-то… проникали подобным образом, и он видел и рисовал больше порнографических картинок, чем большинство сверстников, хотя… была вероятность, что он просто что-то упустил в какой-то момент. — Это… должно быть приятно?