Пролог. Сожаление. (1/2)
Она давно его заметила. Его глаза, то, как он на все смотрел. Его выражение лица, то, как он себя ощущал.
Гермиона с детства была эмпатом, считывала эмоции и энергию человека на расстоянии. Так произошло и здесь. Впервые она посмотрела на него под другим углом, впервые сделала это за пол года до выпуска из Хогвартса. И сильно об этом пожалела.
Для нее было не свойственно вот так себя вести.
Это произошло на вечеринке в Выручай-комнате, она так сильно хотела отвлечься, выцепить хоть что-то своим взглядом и забыть о том болезненном прошлом.
Ей всего лишь восемнадцать, а она уже так отчаянна в поступках и желаниях.
Веселье было в самом разгаре, все уже изрядно напились, а Гермиона взгляда не сводила с него, с Драко Малфоя.
Он ее не замечал, казалось бы, он вообще никого не замечал, и тогда она почувствовала, что ему нужна ее помощь, что он так же жаждет всеми способами отвлечься от давящей реальности.
Она подсела к Малфою слишком быстро, это было неожиданно для всех, кто здесь находился. В том числе, и для нее.
Он снова не обратил внимания, не заметил, кто теперь настолько близко к нему находится.
- Привет, почему не пьешь? – как можно более дружелюбно спросила гриффиндорка. Малфой медленно поднял взгляд, ставя бокал на столик. Его глаза были незаинтересованные, а мысли где-то далеко.
- Чего тебе, Грейнджер? – со вздохом, устало проговорил парень. Гермиона сразу почувствовала чужеродность и холод. Этого она точно не ожидала. Ждала удивления, ярости, злости, тонны сарказма, таким она его помнила.
По ее ощущениям, она молчала не один час, а на деле просто секундная запинка.
- Аааа..з-здесь так весело, все отдыхают, все-таки последний год, выпускной на носу, - сконфуженно произнесла она, - так чего ты не празднуешь со всеми и сидишь в одиночестве с полным бокалом огневиски?
Она была очень оптимистично настроена и зареклась себе, что чего бы ей это не стоило, но обязательно разговорит самого Драко Малфоя.
Парень снова сделал тяжелый выдох, обманчиво дружелюбно растянулся Гермионе самой едкой и вымученной улыбкой:
- Я не хочу пить, не лезет, понимаешь? – с расстановкой проговорил Малфой.
- Но ведь один бокал точно залезет. Давай выпьешь, хочешь я с тобой? Одного бокала будет достаточно, чтобы расслабиться, - начинала уговаривать Гермиона.
- Нее не не не, Грейнджер, я не знаю, что на тебя нашло и почему ты вообще ко мне подошла, - начал Малфой, жестикулируя руками, - Но можешь меня не доставать? Без тебя и твоих бесед хватает.
«О нет»
«Либо я опозорюсь и буду жалеть об этом до конца жизни, либо получу то, что мне нужно»
Оооо, она еще потом долго жалела об этом поступке и том дне.
- Да ладно тебе, Малфой, ничего не будет, никто тебя не убьет за один бокал огневиски, - еще более активно и настойчиво говорила она.
Слизиренец, похоже, совсем устал от ее длинного языка, от обстановки, от всех, кто его окружал. Он резко поднялся на ноги, задевая носком туфель ножки столика, который нещадно расшатался и повалил всё, что на нем находилось. Огневиски разлились на эти самые туфли.
- Твою мать! Что ты престала ко мне?! Тупая гриффиндурка! – он стоял и кричал свою браваду, размахивая руками и вертя головой в поисках салфетки. Гермиона держала так необходимый лоскут ткани весь вечер, теребя в пальцах, послевоенная привычка - не оставлять руки пустыми.
Она же несколько секунд изумленно таращилась на его туфли, а затем внезапно упала на коленки и начала пытаться вытирать этим дебильным платком эти дебильные туфли.
Она так глупо себя чувствовала и все твердила слова извинения, что ей не стоило к нему подходить, тараторила и тараторила…
«Что она делает, она что совсем с ума выжила со своими тупыми дружками? Если увидят, что она делает, я же потом проблем не оберусь»
Малфой резко сел на корточки, убирая эти злосчастные туфли подальше от ее длинного носа и сквозь зубы стал цедить каждую букву:
-Прекрати унижаться, Грейнджер, посмотри на себя, во что ты превратилась, сидишь тут как домовой эльф и лебезишь передо мной, вспомни кто я и отвали со своими уговорами, - он выхватил из ее рук уже мокрый кусочек ткани и тут же поднялся, разворачиваясь на каблуках.
Она запомнила его прикосновение, обжигающее и одновременно ледяное, как тысячи льдинок на скорости сквозь ее тонкую кожу, они обязательно оставят порезы.
Гермиона видела лишь его силуэт, что быстрыми ровными шагами удалялся все дальше, и руки, что красиво двигались на ходу, зажимая ее носовой платок.
***</p>
Прошла неделя, две, три. Так пролетел месяц.
В первые дни после случившегося, Гермиона стыдила себя больше, чем кто либо, старалась выглядеть равнодушной, но мысленно себя съедала.
Она уже тысячи раз извинялась перед Малфоем, конечно только у себя в голове, но это не помогло чувствовать себя менее паршиво каждый раз, как он появлялся в поле ее зрения.
Первые дни он все так же не замечал ее, как и до того вечера. Но после она почувствовала, как он украдкой наблюдал за ней, как заглядывал ей в глаза, если она замечала. А она замечала, потому что он стал ее интересовать.