34. День выборов (2/2)
Офис разразился громким, восторженным синхронным возгласом. Сашу подхватили на руки и принялись качать. У того аж голова закружилась – то ли от резких полетов к потолку, то ли от пьянящего осознания своей победы. Пчела и Космос бесцеремонно отпихивали друг друга, стараясь как можно крепче сжать в могучих объятиях друга.
- Брат! Ты красава! – наперебой слышалось от бригадиров.
Женя, вовсю улыбаясь, повисла на шее друга.
- Жека, - промычал Белый, привлекая к себе Пчёлкину, - хорошо, что послушал тебя.
- Поздравляю, Сашка! Поздравляю!
- А я и не сомневался, - ухмыльнулся довольный Космос, закинув руку на шею Белова.
- Мы добились этого вместе, - всё еще затисканный, Саня скрепил руки в твердом рукопожатии с Витей.
- Потому что что? Потому что мы – братья.
- По-любому, - засмеялся новоиспеченный депутат, - всё, ребят, я за Олей, через час буду. Организуйте тут пока. Макс! Поехали!
- Пацаны, расчехляем запасы! – распорядился Холмогоров. – Люд, покажи Шмидту, откуда!
Праздновать победу начали сразу, как только женская часть присутствующих виртуозно накрыла стол всевозможными закусками, а Шмидт и несколько охранников выставили целую батарею алкоголя. Антон, который с самого начала помогал технически выпутаться бригадирам из когтистых уловок соперника, подключил музыку, и даже на улицы были слышны ее мощные раскаты.
- Ну сейчас-то можно? – хитро прищурился Пчёлкин, откупорив плоскую бутылочку.
- Можно-можно, - засмеялась Женя и стянула с тарелки апельсин.
Муж оценивающе оглядел запасы алкоголя, схватил белое вино и шампанское и продемонстрировал ей бутылки на выбор.
- Тебе чего налить?
- Не, я не буду, - покачала головой девушка, очищая цитрус, - сок есть?
Витя игриво выгнул бровь.
- А чего это мы? Сок-то есть…
Женя, наблюдала, как Витя дает распоряжение передать несколько картонных коробок с нектаром, и немного нервно покусывала нижнюю губу. Он заметил ее волнение и, чуть склонившись над девушкой, заглянул в золотистые глаза.
- Малыш?.. Всё в порядке?
- Отойдем?
Тот, несколько растерявшись, кивнул и отвел Женю в коридорчик, где не было так шумно, хотя и там несколько братков во главе со Шмидтом перекидывались парой слов и тащили еще ящик спиртного к столу.
- Так, я на тебя надеюсь, давай как гостей встретим, тогда… - предупредил охранника Витя, и Шмидт в лучшем расположении духа согласно кивнул. Проводив мужчин взглядом, Пчёлкин повернулся к жене: - Так-с, и?
- Вить… - девушка скользнула ладонью по его плечу, расправляя расстегнутый на несколько пуговиц воротник рубашки, - у нас, кажется, маленький будет…
Пчёла на мгновение застыл в изумлении, рассеянно отвернув голову и скрывая в ладони улыбку. Женя замерла и даже задержала дыхание, внимательно наблюдая за реакцией мужчины.
- Я, конечно, понимаю… - виновато выдавила она из себя. – Сейчас не то…
Витя вдруг подхватил ее на руки, обрывая на полу-фразе, и закружил по коридору. Тишину в помещении разрядил женин рассеянный смех.
- Ты… ты рад?
- А у меня есть иные варианты? – не сдержал смешок Витя и опустил ее, наконец, на пол. – Пчёлкина, - ее лицо снова попало в плен его ласковых рук, а затем на губах запечатался крепкий, теплый поцелуй, - я тебя обожаю.
- Эй, приклеенные, - донесся до них голос Космоса, - имейте совесть, еще наворкуетесь.
- Я в тебя щас чем-нибудь пульну, - парировал Пчёла, всё еще прижимая к себе Женю.
- Тебе звонят, жук!
Холмогоров потряс мобильником. Витя перехватил телефон из его рук и двинулся к празднующим, а Женя поравнялась с Космосом.
- Слушай, у меня к тебе дело на миллион, - заговорщецчки кивнул ей друг.
- Да ну? Наликом?
- Уже башка трещит, - поморщился Кос, подхватил с вешалки свое пальто и женину шубу, - пойдем выйдем. Заодно гостей встретим.
Они вышли во двор, который искрился от ярких огней петард и фейерверков. Приятный морозец окутал тело Жени, и она, запрокинув голову, взглянула на яркие праздничные огни.
«Не права ты, мать… - мысленно обратилась она к Людке. – Год счастливый!».
На стоянку уже подъезжали дорогие машины, из которых высыпала радостная толпа с шампанским, цветами и подарками.
- Поздравляем! А где же наш депутат? – слышалось наперебой.
- Спасибо! – Космос активно пожимал руки, жестом приглашая всех в офис. – Скоро будет!
Наконец, обняв и запустив вовнутрь всех прибывших гостей, Космос повел Женю по освещенной яркими лампочками дорожке, по-свойски закинув ей руку на плечо. Радостно вздохнув, друзья обвели восхищенным взглядом залитый огнями двор.
- Так, я вся во внимании, о чем ты хотел поговорить?
- Слушай… - Холмогоров сейчас напоминал нашкодившего школьника – так же нервно почесал за затылком и толкнул мыском ботинка заледеневший комочек снега. – А как тебе Пчёла в любви признавался?
- Чего? – Женя от неожиданности поперхнулась воздухом и засмеялась.
- Да, херню сморозил, - не сдержал смешка и Космос. – У вас там вообще Санта-Барбара была… В общем, я это… Люде предложение хочу сделать. Нравится она мне.
- Ах ты, раздолбай! – Пчёлкина не удержалась и крепко обняла друга. – А я знала!
Кос рассеянно улыбнулся.
- Да ну? Врёшь!
- Ни в жизнь!
Они навернули несколько кругов по двору, и мороз начинал крепчать. Космос поежился.
- Ты не замерзла?
- Да нет, порядок… Сашки что-то долго нет.
Послышался шелест шин – во двор въехал еще один автомобиль. За яркими вспышками фейерверка сначала было не разглядеть, и Космос прищурился, выходя на главную дорогу.
- Да вон и он, вроде, - вгляделся он в темный салон. – Не вижу что-то.
- Ой, я же хотела!.. – Пчёлкина не договорила, поскольку спешно начала рыскать по карманам в поиске фотоаппарата. Хотелось запечатлеть Сашку вместе с Олей, как-никак символично – семья депутата на пороге новой жизни.
Но на удивление из красного джипа вышел один Макс.
- Не понял, а где Саня? – развел руками Космос.
- С Ольгой остался, - поспешно отозвался Карельский.
- Привет! – улыбнулась ему Женя, убирая в карман не пригодившийся «Кодак».
Она не успела понять ничего. Только услышала голос мужа позади, на который повернулся Космос. Но этой секунды хватило, чтобы Макс приблизился вплотную, и блестящее лезвие вонзилось в живот. Пчёлкина не издала ни звука. Она не закричала, не застонала, а вот Холмогоров закричал, стараясь привлечь внимание Вити, и попытался подхватить девушку, но она зашаталась и осела на снег с искаженным от боли лицом.
- Сука! – едва успел выпалить Космос, но сам поперхнулся своим же криком, поскольку нож вошел в его грудь.
Замаячившие на крыльце Витя и Шмидт заставили хватке ослабеть, и нож выпал на заснеженный асфальт.
- ЖЕКА! - с ужасным криком Пчёлкин бросился к ним.
Макс, рыкнув в панике от неудачи, выхватил из-за пазухи пистолет и сделал выстрел в его сторону. Тот едва успел пригнуться, а затем услышал громкое: «Витя, башку не поднимай!». Шмидт среагировал быстро – и пуля угодила в плечо Карельского. Макс сделал кувырок от кустов и направил дуло «Макарова» на мычавшего от боли Космоса, который накрыл собой Женю, но не успел спустить курок – Шмидт снова открыл огонь. Все, что успел сделать Карельский – кинуться к машине.
Пальба заставила всех гостей в офисе броситься на улицу, но широкая спина Шмидта загородила выход:
- Никому не выходить! Витя! Стой!!!
Но Пчёла уже летел к Холмогорову, когда красный джип взревел в полную мощь и стал сдавать задом. Послышался громкий хруст перебитого надвое шлагбаума и хищный свист шин.
- Кос! – Витя перевернул стонущего и матерящегося друга навзничь. – Жека…
Девушка лежала прямо, словно пригвожденная к влажному снегу, который уже стал черным от ее крови. Пчёлкин подхватил ее под ослабшую шею.
- Жека… - вторая рука наткнулась на липкую, горячую влажность.
Все в окружающем мире вырисовывалось предельно отчетливо, но казалось оторванным от реальности. Время продолжало свой ход, но Пчёлкину казалось, будто он вместе с женой заключен в какую-то капсулу, где оно остановилось. Он стал щупать пульс на ее шее. Но его не было.
Ясные золотистые глаза открыты, голова повернута в его сторону. Создавалось впечатление, будто она смотрит на него.
- Космос, жив?! – Шмидт тем временем склонился над Холмогоровым. Тот, чуть не теряя сознание, едва мог разлепить влажные глаза. – Витя, что?! – не дождавшись ответа, охранник стал судорожно набирать номер, другой рукой помогая Косу сильнее сжимать рану на груди.
Из-за ослепительных огней фейерверков Белов мог разглядеть только темные силуэты на снегу. Он шел к по дороге, морщась от яркого света, и крики, ругань и казавшаяся странной на этом фоне музыка заставили насторожиться. Он замедлил шаг, и в дымке заметил ужасную картину.
- Саша, беда! – один из охраны Белого материализовался из-за угла.
- Жека! – Пчёлкин давился своими слезами, крепко сжимая в руках девушку. – Сука, где эта блядская «скорая»!
- Вызвали уже! – сдавленно дыша, отозвался Шмидт. – Саша… это Макс.
- К Филу, живо! – гаркнул Белов.
***</p>
Страшное, выворачивающее наизнанку утро подкралось быстро и неожиданно. Пчёлкин, привалившись к белоснежной стене, казалось, даже боялся дышать. Напротив него сидела перепуганная до смерти Ольга. Ее била лихорадка, в глазах застыла дрожащая пелена слёз. Она судорожно глотала ртом воздух, отчего губы пересохли, а язык неприятно стал прилипать к нёбу. Ее взгляд застыл на окровавленные руках Вити. Обе руки и манжеты были густо покрыты кровью, словно их вымыли в кровяной ванне.
- Вить… Всё обойдется… - едва выдавила из себя Белова, но голос прозвучал как-то иначе, словно был и вовсе не её.
Мужчина, будто очнувшись от сна, вдруг сполз по стене на плиточный пол и простонал, роняя на колени лицо, и его снова сковало остолбенение.
Несколько охранников терпеливо мерили шагами длинный, погруженный в полумрак коридор. Звонок одному из них заставил всех присутствующих очнуться от неутешительных мыслей.
- Слушаю, - ответил один из телохранителей. – Принял. Да, еще ждем. Сейчас скажу.
Он медленно приблизился к Пчёлкину и осторожно обхватил его за плечо.
- Витя, звонил Шмидт. С Валерой и Тамарой всё в порядке.
Витя откинул голову к стене, затуманенными глазами взглянув на охранника.
- А… А Макс?
- Ликвидирован. Саша скоро подъедет.
И снова тишина. И снова мерный стук ботинок о гладкий, плиточный пол. Они уже потеряли счёт времени, когда дверь в коридор распахнулась, и вышел врач. Ольга подскочила, Пчёла через силу поднял себя на ноги.
- Я по поводу Космоса Юрьевича Холмогорова, - врач стянул с головы синюю шапку, - состояние тяжелое. Потребовалось переливание. Жить он будет.
Облегченный выдох судорожно вырвался из груди Оли, и она прижалась к груди Пчёлкина.
- А насчет моей жены?.. – прохрипел Витя.
- Она в другой операционной. Ждите.
Звук стрелок на часах уже нервировал до зубного скрежета. Белов приехал ближе к десяти, и теперь все трое ждали. Просто ждали. Саша, весь бледный и помятый, уже на автопилоте гладил плечо Оли, которая выплакала, наверное, все слёзы за сегодняшнюю ночь. Смотреть на Витю было невозможно – маска безысходности и ужасного отчаяния намертво застыла на его лице.
Дверь открылась снова. На пороге замерла женщина в белом халате. Очки на ее носу запотели от тяжелого дыхания сквозь маску. Но это помогло ненадолго не смотреть в глаза, в которых едва промелькнули искры надежды.
- Мне очень жаль, - наконец, произнесла она. – Мы сделали всё, что смогли.
Впервые в жизни Пчёлкин почувствовал свое сердце, и было оно тяжелым, неподвижным и как будто чужим. Дальше было всё, как в тумане: крепкая рука Белова не смогла удержать сорвавшегося с места друга, когда тот кинулся следом за мужчинами, уносящими Ее. Он кричал Ее имя, совершенно не слушая, что ему говорили санитары. То, что Ее тело с головой было накрыто белым покрывалом, не давала ему нормально соображать. Мысли путались, слезы застыли в глазах, губы звали Ее.
Наконец, двое мужчин смогли остановить его, и дверь в лифт, который поехал вниз, захлопнулись. Глухие рыдания вырвались из Витиной груди и потрясли крепкие плечи. Когда он отнял от лица руки, то все остальные увидели на его щеках и на лбу кровь, перешедшую с рук на лицо...
Пчёлкин застыл, и казалось, что если бы не темная одежда на нем, то он легко бы мог слиться с окружающими их стенами больницы – настолько белёсым он стал. Не слыша ничего, мужчина на негнущихся ногах двинулся вниз по лестнице, и Саша, обхватив окаменевшую жену, молча кивнул охране следовать за другом. Те, сохраняя дистанцию, с опаской последовали за Витей.
Пчёла вышел на улицу, едва миновал широкое крыльцо и вдруг упал на колени на мокрый асфальт. Один из охраны рукой остановил остальных, не давая подойти к убитому горем Вите. Тот запрокинул голову к равнодушному, серому небу и едва слышно зарычал. Потом этот рык перерос в глухой стон, граничащий с воем смертельно раненого зверя.
И вдруг Пчёлкин закричал… И было в его голосе столько боли, отчаянья и тоски, столько страха, безысходности и горя, что непробиваемым охранникам стало жутко.
Виктор Павлович Пчёлкин был убит.
Сегодня.
И навсегда.