25. Верь мне (1/2)
Декабрь 1993-го
- Крёстной? - улыбалась Женя, слушаю Олю. - Да я... Я с радостью!
Беловы сегодня предложили Филу и Жене стать крёстными для их новорождённого Ваньки.
- Только... Только я сама некрещенная, да и Валера...
- А мы все, - успокоила её Оля, - тоже будем.
Храм Воскресения в Сокольниках произвел на всех очень сильное эмоциональное впечатление. Когда Женя, держащая под руку мужа, перешагнула через порог храма, то будто бы невидимые тёплые лучи пронзили её насквозь. Храм был преисполнен тихой неслышной молитвы, слегка мрачноватый интерьер пытался молча остановить суетный внутренний диалог сознания. Здесь свободно и легко дышалось. Спокойствие и лёгкость. Это то, что ощутили все бригадиры и их близкие. Про чувство совести каждый умолчал.
Женя лишь однажды была в церкви, давно, ещё в детстве. Когда Ванечку обернули белой тканью и передали девушке в руки, сердце замерло. Такой беспомощный, маленький комочек с белесым пушком на голове. Крепко держа мальчика, Женя вместе со священником опустила его в купель. Ванечка даже не пискнул, только заинтересованно глядел на незнакомых ему людей своими огромными синими глазами. Женя прижала его к своей груди, мягко целуя в макушку, а затем передала сынишку Беловых в руки брата, крестного.
Когда вышли на крыльцо, кутаясь в теплые шубы и пальто, каждый по началу молчал. Космос, сын профессора астрофизики, оглянулся на храм и перекрестился. К произошедшему он отнёсся более чем серьёзно.
- Теперь спокойна? - Витя прижал к себе молчавшую Женю и поцеловал её в висок, заботливо натягивая ей платок на голову.
- Да, такое чувство... Умиротворения, что ли.
- Макс! - крикнул Саша, прижимая к груди сына и довольную Олю. - Сфоткай нас всех!
Пока Карельский настраивал фотоаппарат, друзья уже с облегчением смеялись и обменивались поздравлениями. Космос притянул к себе Пчелу, и оба искренне обнялись, прощая друг другу все свои старые обиды.
- Ну что, крёстная мама, - Фил приблизился к сестре и обхватил её сильными руками, - поздравляю.
- И я тебя, крестный папа, - засмеялась Женя и поцеловала его.
- Макс, готов?
- Давайте!
Все выстроились полукругом у дверей храма, улыбаясь в объектив. Макс командовал, как лучше встать, пытаясь захватить всех присутствующих в кадре.
- Готово!
- Ну что, Кос, как ощущение? - обратилась к другу Женя.
Тот, перекрестившись ещё раз, обернулся к девушке.
- Будто заново родился, ей богу.
- Ребята, всех с наступающим! Не забудьте, в пятницу у нас!
- Будем! - замахали руками бригадиры.
Утром 31-го декабря Пчелкиных разбудил ранний звонок. Звонил Саша, на заднем фоне был слышен голос Оли и её бабушки.
- Да, Пчёл, собирайтесь, вези Жеку к нам, а мы с тобой смотаемся в аэропорт, у мамы вылет в 11-ть...
Самочувствие Татьяны Николаевны оставляло желать лучшего. В последние годы из-за вечных переживаний за сына сердце болело намного чаще. И Белов, не понимая, что лучшим лекарством для матери могло бы стать такое же близкое и душевное общение с Сашей, как раньше, тот же шумный праздник сегодня вечером, не придумал ничего лучше, как сменить ей обстановку и отправить маму в Анталию.
Дверь открыл Белов, с кем-то параллельно общаясь по телефону и успевая согласно отвечать жене. Жестами он указал друзьям проходить, поднеся указательный палец к губам, взывая в молчанию, так как в комнате спал Ванька.
- Оль, я привёз тебе помощницу, - Пчела ввёл жену за плечи в кухню Беловых.
Во всем доме пахло сладкими апельсинами, свежей хвоей, горьким шоколадом и пряностями - ароматы корицы, мускатного ореха, имбиря и чего-то еще исключительно волшебного витали в воздухе на кухне, где уже нарезали салаты Оля и Елизавета Павловна. Девушки чмокнули друг друга в щеки, Оля, сжимая в одной руке нож, а в другой картошку, смеясь, неуклюже обняла Пчелу.
- Пчелкин, поехали, - показался в проёме двери Саша, - до начала регистрации всего полчаса.
- Мы скоро, - Витя коснулся поцелуем губ Жени и удалился за другом.
- Саш, не забудь еще на рынок заехать, - кинула мужу вдогонку Оля.
- И все-таки я считаю, что это не самая лучшая идея - отправлять мать в Новый год одну черт знает куда, - нарезая кубиками морковь для оливье, высказала свою позицию бабушка Оли.
Елизавета Павловна всегда недолюбливала Сашу, к выбору внучки отнеслась едва терпимо, скрепя сердце. Только рождение правнука слегка смягчило её отношение, но идеями мужа Оли она по-прежнему была недовольна. Оле приходилось проглатывать недовольные высказывания бабушки в адрес любимого мужа, списывая на то, что та просто сильно переживает за единственную внучку, хотя глубоко внутри понимала, что Елизавета Павловна в чём-то права - деятельности Саши тоже нисколько её не радовала. И сейчас она согласилась с бабушкой вслух:
- Ему виднее, бабуль. Но я тоже думаю, что лучше бы Татьяна Николаевна встречала новый год с нами.
- Тётя Таня сама была не против, Оль, - Женя тоже вооружилась ножом и помогала нарезать овощи, - как там мой крестник?
- Спит сладким сном, - улыбнулась Белова, - вообще очень спокойный, я даже не ожидала.
- Оленька, а тебе не пора кормить? - напомнила девушке Елизавета Павловна.
- Пока нет.
- Пойду посмотрю, как он там, - бабушка посеменила в комнату, оставляя девушек наедине.
- Как у вас с Витей? - Оля присела на стул и посмотрела на Женю.
- Всё хорошо, даже боюсь сглазить, - призналась Пчелкина и улыбнулась. - Правда, в последнее время он приходит поздно, иногда даже не успеваю дождаться. Сейчас хоть вернулась в институт, а так, наверное, взвыла бы в четырёх стенах...
- Я тебя понимаю, - со знанием дела кивнула Ольга, - сама прожила так два года... Если бы не Ванька, так бы и сходила с ума. А вы... Не думали ещё?
Женя помрачнела.
- Нет... Мы об этом даже не говорили, да и... врачи пока не советуют.
- Ничего, всему своё время, - Оля накрыла женину руку своей ладонью, - а вообще надо нашим мужьям немного промыть мозги. Пора уже к более спокойной жизни переходить все-таки...
- Это деликатно нужно, - усмехнулась Женя, - а ты знаешь, я так не умею.
- Спит ангелочек, - в кухню вернулась Елизавета Павловна. - Оленька, что там дальше?..
За всей этой суматохой женщины и не заметили, как подкрался новогодний вечер. Ближе к десяти собрались все бригадиры и друзья и прошли в зал: стол уже был накрыт и ломился от разнообразия блюд, закусок и алкоголя, последним из которых оперативно закупились ещё на днях Витя и Космос.
- А мы ёлку с тобой так и не поставили, - сетовала Женя, обращаясь к Пчелкину.
- Так в чем проблема, купим завтра, - легко согласился Витя.
- Завтра уже не то. Праздник то сегодня.
- Так мы и отмечаем не дома, - улыбнулся Пчела, - куплю я тебе ёлку, не переживай. Это ты выбрала в качестве подарка себе?
- Нет, я тебе потом скажу.
Фил, сидя в окружении жены и Космоса на противоположной от сестры стороне, невольно любовался Женей. Повзрослевшая, статная и безумно очаровательная в своём вечернем золотистом платье, которое сочеталось с тоном её глаз.
- А вот и я! - в зал, наконец, зашёл хозяин дома, и все радостно заулюлюкали. Речь Ельцина заменила речь Саши. Подражая интонации президента, он сказал тост и поднял бокал. За ним подхватили все присутствующие.
Забили куранты.
- Кос, не спи! Открывай!
- Бутылку! Бутылку давай!
- Прибавьте громкость!
- Раз!.. Два!... - голосили женщины и за ними подхватывали бригадиры, пока Космос и Витя разливали шампанское по бокалам. Женя, Оля и Тома писали желания на листочке. - Девять!.. Десять!... - Оля подпалила спичкой свою бумажечку, Тамара проделала то же самое, синхронно с Беловой опуская тлеющие белые листики в бокалы. Только Женя аккуратно сложила своё желание вчетверо и положила под тарелку мужу. - Двенадца-а-ать!!!
Все дружно крикнули протяжное: ”Ура!” и чокнулись бокалами. Три семейные пары встретили Новый 1994-й год нежным и длинным поцелуем. Космос нагнулся к сидящей рядом с ним Кате, тёте Саши, и скорчил плаксивую рожицу:
- Я щас расплачусь, есть платок?
- Дурище, - тыкнула ему в бок локтем Катя и расхохоталась.
- Моё желание, - Женя кивнула на торчащий из-под белоснежной тарелки край бумаги.
Витя, улыбаясь, опустошил до конца бокал с игристым и заинтересованно потянулся к листочку. Через пару мгновений, прочитав несколько слов, праздничная улыбка сменилась рассеянной. Глаза снова и снова пробегали по одной строчке, и Пчелкин почувствовал, как щеки обдало жаром. Наконец, убрав бумажку в карман пиджака, он взглянул на жену. Впервые за последний год её взгляд, мудрый и осознанный, сменился взглядом ожидающего чуда ребёнка.
- Ты серьёзно?
Женя закусила нижнюю губку, и её брови изогнулись домиком. По голосу Вити она не могла понять, с какой интонацией он это произнёс. Был обескуражен, это точно.
- Да, я очень этого хочу...
Она напряглась, Пчела почувствовал это. А он растерялся, и Женя это понимала. Надо было срочно спасать ситуацию, и молодой человек притянул жену снова к себе и поцеловал в лоб.
- Тебе налить? - он потянулся за бутылкой, стараясь унять непонятно откуда взявшуюся дрожь. Молча наполнил Женин бокал и рядом сидящей Елизаветы Павловны, затем столкнулся взглядом с Космосом и глазами показал ему в сторону коридора. Холмогоров понял призыв к действию. - Я покурить, сейчас вернусь, - улыбнулся Витя Жене и ретировался следом за Космосом.
Закрыв дверь в кухню, чтобы сигаретный дым не попал в зал, Пчелкин подошёл к окну, настежь распахивая форточку. Морозный ветер ворвался в помещение, неся с собой мелкие снежинки и весёлые возгласы людей с улицы.
- Дай зажигалку.
Космос, подпалив сигарету, протянул огонь другу. Витя прикурил, глубоко вдыхая горечь табака в легкие, и с шумом выпустил сизый дым в окно.
- Ты че какой? - не понял его резкой смены настроения Кос. - С Жекой что-то?..
- Да как бы... - Пчела зажал зубами фильтр и оперся ладонями о холодный подоконник. Не знал, как объяснить то, что его так взволновало. Сделав ещё затяжку, он не придумал другого способа, как молча вынуть из кармана тот самый листок, и протянул его Холмогорову. - Я хрен знает, как реагировать.
Космос перевёл взгляд с друга на листочек. Ровным почерком на белоснежном фоне было выведено: ”Я хочу от тебя ребёнка”.
- Прикинь, - прочистив горло, тихо произнёс Пчелкин: - это её новогоднее желание.
- Так радуйся, - усмехнулся Космос, вложив бумажку обратно в его карман. - Твоя жена хочет от тебя ребёнка. Вон Белый красавец. Есть, ради кого жить... Пусть хоть наши дети будут людьми, раз у нас не получается...
Июль 1994-го
- Дунаев! - едва Андрей переступил порог квартиры, Женя крепко обняла друга. - Между прочим, нахальство так надолго пропадать, чтобы ты знал!
Парень скинул кроссовки и прошествовал в ванную. Лето в этом году выдалось аномально жарким. Ополоснув влажное лицо спасительной холодной водой, Дунаев вошёл в кухню, где суетилась Женя.
- Чаю?
- Ты че, кареглазая, какой чай, - Андрей плюхнулся на стул, - просто воды. Черт, пока до вас доберешься, коньки отбросишь.
- Ладно, не ной, в армии вряд ли так говорил.
- То армия, а то гражданка, - со знанием дела изрёк Дунаев и залпом осушил бокал холодной воды, протянутый Женей. - Муж то не против, что я наведался?
- А почему он должен быть против? - заломила бровь девушка и попробовала плов. Не хватало соли. - Ты мне скажи, как умудрился завалить?
Андрей скривился.
- Ой, только не надо выпендриваться. Ты то повторно изучаешь, тебе легко говорить. И потом Звягинцев тот ещё мудак...
Волею судьбы Женя и Дунаев снова оказались вместе в одной группе на четвертом курсе. После трагедии весной 91-го Пчелкина не успела сдать летнюю сессию, и в сентябре ей пришлось взять академический отпуск. Андрей же после двух лет службы вернулся в родной институт, где его восстановили на четвёртый курс. В эту сессию студентам приходилось сдавать больше всего экзаменов и зачетов. Эти предметы очень отличались от предыдущих. Здесь тебе нужно было собрать все то, что ты учил до этого, соединить в единую картинку и воспроизвести.
Уже побывав в этом котле, Женя знала, что к четвёртому курсу нужно изначально морально настроиться. Настроиться на то, что ты не будешь спать, есть, существовать. Ты будешь видеть только учебу. Поэтому теперь помогала Дунаеву подготовиться к пересдаче по нейрохирургии.
- Пойдём в комнату, - позвала за собой друга девушка.
Дунаев пошёл за ней следом. Взгляд сразу оценил масштабы квартиры, обставленной со вкусом. Из всей картины навороченности выбивалась только старенькая гитара Белова. Женя забрала её у друга после Нового года, когда в праздник они решили вспомнить молодые годы и горланили до утра старые песни о главном.
Пока Женя доставала учебники и конспекты, Андрей уселся в кресло и, взяв гитару, тихоньку вдарил по струнам, и не сводя глаз с подруги, напел:
- Один любил цыганку, другой любил княжну. А третий молодую утильщика жену, - когда девушка села рядом, разложив пособия на коленях, он, наконец, спросил: - Ну, рассказывай. Как живешь? Довольна семейной жизнью?
- Довольна, - не раздумывая, отозвалась Женя.
- Понятно. Значит, вечерами с законным супругом чай пьем?
Пчелкина внимательно посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
- Вечерами чай. Утром - кофе. У нас мельница. Прокрутим и пьем.
- Тоже интеллигентно, - пожал губами друг. - Телек, музыкальный центр, пылесос. Пылесос то есть?
- У нас пыли нет.
- Пыль - она везде есть, - усмехнулся Дунаев. Затем повисла пауза, и парень вглядывался в лицо подруги, поймав себя на грустной мысли, которую и озвучил: - Ты другая Женя.
- Даже так? - она опустила голову и грустно улыбнулась. - Жизнь другая теперь... Да и ты, Дунаев, совсем не тот беспечный авантюрист.
- Да. Тогда я легче смотрел на жизнь, был глуп.
- А сейчас?
- Во всяком случае, повзрослел. Перестань, пожалуйста, улыбаться!
Женя вздохнула.
- Мне так тяжело, что ты такой… Давай прекращай этот упаднический настрой, нам надо подготовиться к пересдаче. Ну, врубай своё дунаевское позитивное и погнали.
- Позитивное! Вот, ты подтверждаешь, до какой степени я был глуп! Наивно, беспросветно… Нихрена я не сдам, мой мозг напрочь атрофировался в этой армии... Два года просыпаться и знать, что тебе что прикажут, то и надо делать...
Женя смотрела на него с досадой. Эти годы действительно изменили их, и на душе стало тошно. Ведь она считала Андрея той ниточкой, которая связывает её с тем добрым и беспечным прошлым. Но теперь его слова отбирали у неё всяческую надежду. Пчелкина вспомнила, как часто Дунаев вытаскивал её из её же собственного мысленного болота. Теперь настала очередь платить ему той же монетой.
- Ты веришь в свои способности?
- Да, верю, - упрямо отозвался друг.
- Это главное, Андрюш.
Дунаев вдруг достал пачку сигарет и отошёл к балкону. Эту привычку он заимел в армии. Курить не бросил, хоть и делал теперь это реже.
- Ты же не против? - она молчала, и парень счёл это за согласие. - Сегодня проснулся в пять утра, солнце в комнате… Лежу, и почему-то легко-легко было. А потом поползли мысли, все вспомнил… Хотел уснуть и не мог, проворочался до девяти, - Женя подошла к нему и присела одним бедром на подоконник. - Ты мне не верь… Я, конечно, действительно изменился. Очень?