24. Горько!.. (2/2)
- Я? - улыбнулась, переплетая их пальцы и крепче сжимая ладони. - Любуюсь тобой.
Пчелкин расплылся в улыбке и прижал ее голову к своей груди. Мерно вздымающейся, от которой исходило тепло, чувствующееся сквозь рубашку.
- Знаешь, я так редко тебе говорю то, что к тебе чувствую, - вдруг признался он, гладя ее по волосам и закручивая тонкие пряди в колечки.
- Главное, что ты чувствуешь это, - негромко произнесла Филатова, ощущая, как его горячие губы целуют ее в затылок.
Витя целовал её долго. Внутри разлилось тепло, а пульс затрепетал, убыстряясь с каждым ударом. От каждого прикосновения Женька чувствовала словно по коже пускали электрический ток. Восхитительное ощущение.
Постепенно поцелуй сделался горячее, крепче, глубже. Казалось, все чувства, которые Пчелкин копил так долго, вылились в него. Девушка слегка покусывала его губы, а он отвечал настойчивыми, требовательными, манящими прикосновениями, от которых у Женьки голова шла кругом.
Она обняла Пчелу за шею, а он, обхватив ее за талию, усадил к себе на колени. Затем нежно погладил по обнаженной коже ног, скользнув вверх по бедру. Тело пылало в тех местах, где он дотрагивался до неё.
Дернув ворот рубашки, Филатова принялась расстегивать пуговицы, слушая его прерывистое дыхание.
На секунду отстранившись от нее, Витя провел пальцами по ее щеке. Его лицо в этот миг было прекрасно, и Женька поцеловала парня в шею, отчего с его губ сорвался довольный вздох.
Прижавшись к ней всем телом, Пчелкин запустил руку в её волосы, и его поцелуи сделались нетерпеливыми от желания. Выгнувшись парню навстречу, девушка ощутила, как стон наслаждения зарождается в ней для того, чтобы исчезнуть под его разгоряченными губами. Он целовал Женьку так, будто пытался вобрать всю, без остатка. Не прерывая поцелуй, подхватил ее на руки и понес к дивану. Она гладила его грудь под расстегнутой рубашкой, вдыхая аромат его тела, утопая в нем. Пчелкин потянул края ее платья вверх, освобождая женькино тело от всех преград. Глаза его в этот момент были темны от накатившего возбуждения. От него исходили волны какого-то первобытного напряжения.
Издав нетерпеливый стон, Женька потянулась к его рубашке, и через несколько секунд она оказалась на полу. Пчела припал к девичьим губам в долгом поцелуе, прижимая к кровати. Ощущение его разгоряченной кожи заставило сердце Филатовой замереть в груди, а затем забиться в два раза быстрей.
Он пристально взглянул ей в лицо, а затем одним быстрым движением стянул ее трусики. Взявшись за пряжку на его брюках, девушка вытянула ремень из петель, и быстро расстегнула пуговицу.
Избавившись, наконец, от штанов, Витя прижался к ней. Сначала он только целовал ее, словно пробуя на вкус, постепенно перемещаясь от губ к шее, неспешно скользя языком по коже. Мышцы живота свело от сладкого напряжения, а между бедер стало жарко и влажно.
Когда его пальцы коснулись нежной плоти, затронув самое чувствительное место внутри, по всему телу Женьки прокатилась горячая волна.
- Пожалуйста… - выдохнула она сдавленным от возбуждения голосом, уже не в состоянии вынести этот поток ощущений.
Пчелкин лег сверху, прижимая девушку своим сильным телом. Они оказались лицом к лицу.
- Я скучал, - прошептал Витя, и в его глазах отразились нежность, страсть, предвкушение и что-то еще, что невозможно было разобрать.
Он вошел в нее одним плавным движением, издав чуть слышный стон, и Женьке показалось, будто по телу пустили ток. С ее губ сорвался вскрик наслаждения, и она крепко обвила его бедра ногами, стараясь как можно глубже принять его в себя.
Поначалу его движения были медленными, осторожными, словно она была хрупкой фарфоровой статуэткой, но потом он начал наращивать темп. Филатова вонзала ногти в его спину, двигаясь вместе с ним, чувствуя, как все внутри сводит от непереносимого блаженства.
Долгие поцелуи и бешеный стук сердца едва давали ей вздохнуть, но было не до того. Ничто не имело значения, кроме нарастающей страсти, от которой все нервные окончания пульсировали.
Обхватив женькины тонкие запястья и прижав их к кровати, Пчелкин продолжил двигаться во все том же обжигающем ритме, с удовольствием наблюдая за тем, как девушка извивалась под ним.
Их взгляды были прикованы друг к другу, и это заводило еще больше. Мир сузился лишь до их переплетенных тел, охваченных неистовой страстью – в этот миг они принадлежали лишь друг другу.
Он вонзался в девушку глубокими и быстрыми толчками, теперь крепко сжимая руками ее бедра, и его движения отзывались внутри Женьки жаркими взрывами. Обняв парня за шею, она прижалась еще ближе, издавая высокие и прерывистые крики, умоляя не останавливаться. Ее сотрясало от ослепительных чувств и эмоций, которые прорывались изнутри наружу.
Сквозь оглушающий стук своего сердца она услышала, как с губ парня сорвался тихий исступленный стон.
Они оба были близки к кульминации, и когда Пчела снова вошел в неё до самого основания, мышцы внизу живота судорожно напряглись. Прижатая телом Вити к кровати, Филатова содрогнулась от горячего вихря наслаждения, который распространился по ней жидким огнем.
Когда туман перед глазами, наконец, рассеялся, она увидела лицо Вити. На его губах играла чисто мужская улыбка удовольствия, но в глазах плескалась нежность.
Склонившись над девушкой, Пчелкин ласково убрал выбившуюся прядь ее волос, а потом поцеловал Женьку в щеку.
- Ты точно ни о чем не жалеешь?
Покачав головой, она улыбнулась:
- Я жалею лишь о том, что мы так долго тянули.
Во взгляде Пчелкина зажегся уже знакомый пылкий огонек:
- У нас теперь будет время, чтобы наверстать упущенное.
Тепло охватило Женьку, разрастаясь в груди. Витя крепко притянул ее к себе и нежно поцеловал. Закрыв глаза от удовольствия, Филатова теснее прижалась к парню, растворяясь в его сильных уверенных объятиях без остатка.
Август 1992-го
Женька вытянула длинную ногу, уперла ее в тумбу трюмо и осторожными движениями покрывала ногти лаком. В белоснежном белье девушка была обворожительна. Каштановые пряди полоскались по ноге, вздрагивая в кольцах.
- С волосами что делать будешь? - спросила Оля.
- Заколю. - И бросила через плечо: - Через час машина будет.
- Ой, - заметалась Ольга Николаевна.
И ее со всеми причитаниями сдуло из комнаты и носило по всей квартире. Без конца трещал телефон. Чертыхалась мать. За спиной ворковала Иннка, подружка со школы:
- А дружки будут?
- Подожди, машина придет, и будут.
Кто-то позвонил в дверь. Открыла Ольга Николаевна, сразу завиноватилась, что ничего не успевает. Это была Татьяна Николаевна. Она сейчас пришла как сватья пораньше, на выкуп невесты и заглянула к девушкам.
- Ой, девчонки, одевайтесь бегом! Где фата-то?
То, что должно было служить фатой, на вытянутых руках внесла Оля. Женька окинула себя в зеркале взглядом. Такое с ней впервые. В руках легкий тремор, в груди волнение.
Филатова влезла в платье и позвала на помощь Олю. Та застегнула змейку на спине, ткань обтянула гладкий живот, подчеркивая высокий бюст.
- Волнуешься? - Оля помогала Женьке заколоть волосы. Каштановую копну убрали в высокую башенку на затылке.
Филатова вытянула перед ней ладонь, и Белова увидела, как пальцы подрагивают от волнения. Ольга мягко рассмеялась, сжав своей ладонью её руку.
- Я тоже очень переживала, аж до тошноты. Но это обычное дело. Когда он прижмет тебя к себе и поцелует в ЗАГСе, всё как рукой снимет. Он ведь любит тебя, а это главное.
- Любит... - эхом откликнулась Женька, глядя на своё отражение в зеркале. Слово ”люблю” она никогда не слышала от Вити, но уже смирилась с этим.
Тыльным концом расчески вытягивая тонкие пряди, девушка спустила их по высокой шее на плечи. Вокруг башенки волос была заколота из искусственных цветов прозрачная накидка, только перед Витей должная быть спущенной на лицо. Пока ее закололи шпилькой на макушке.
Женщины сгрудились вокруг, затихли, глядя на Женькино отражение в трюмо. Каждая думала о своем. Но размышления прервались резким трезвоном, топотом за дверью и сигнальным зовом машин со двора. Черные, блестящие тачки. В дверь продолжали неистово тарабанить. Наконец, ворвались внутрь с шумом и хохотом. Инна, Оля и Ольга Николаевна встретили парней крепкой стеной, не давая пробиться к невесте.
- Кто платит?
- Мужик платит.
- Чей мужик?
- А чья невеста?
- Сколько дашь?
- За треху возьму.
- На вокзале по такой цене снимешь.
- Твоя цена?
Вклинился Иннкин голос:
- Ну, орлы, торг здесь неуместен.
- Может, тебя со скидкой взять? - послышался голос Космоса.
Женька за дверью давилась от хохота. Цены повышались.
- Ну, женщины! - возмущенно завопил Саша.
Слышно было, как мужики пытались прорвать блокаду. Женька вышла сама.
- Берите даром.
Ребята обалдело охнули.
Дзынь! Бокал шампанского выпал из рук Вити. Он смотрел на плывущее облачко, светящееся от счастья и переливов страз на корсете, и завороженно ловил её движения.
- Такое не продается, - завороженно глядя на сестру, произнёс Фил.
- Ну, Пчелкин, урвал, - выдохнул Космос.
Зал, куда направлялся нарядный людской поток, поражал высотой. По стенам ввысь убегали белые колонны, чередуясь с панелями, обтянутыми красным бархатом, и высокими узкими окнами со сложным переплетом. Почти под самым потолком вдоль трех стен тянулся узенький балкон с деревянными перилами. На мягком красном ковре рядами, как в театре, выстроились белые кресла с красными, в тон ковру и панелям, сиденьями. На том конце зала, куда были обращены кресла, тянулась трибуна, покрытая красной скатертью. Позади, на красной панели между двумя высокими окнами вровень с их верхним краем, был закреплен большой мозаичный герб. Справа, перпендикулярно столу и рядам кресел, стоял сравнительно небольшой белый столик на гнутых ножках. За ним сидела ухоженная дама средних лет, положив перед собой кожаную папку.
Тихо-тихо заиграла музыка и тут же стала набирать громкость и темп. Музыкантами в боковой ложе за барьерчиком начали марш Мендельсона, и дирижировал оркестром дирижер в сером фраке.
В этот момент у стола как из-под земли выросла дородная женщина, похожая на Екатерину Великую. Все дружно встали. И в ту же секунду плавно раскрылись боковые двери слева, и в зал медленно, торжественно вошел Витя в темном костюме, элегантный, как Ален Делон, ведя под руку ослепительно сверкающую, переливающуюся белизной Женьку.
Что-то стукнуло у Валеры в самом центре груди. Его маленькая сестрёнка, его частичка, его душа шла пол венец с его другом, его братом.
Под вспышки фотоаппаратов новобрачные не спеша прошли к центру пространства перед креслами, остановились напротив женщины в алом и повернулись к ней лицом.
Музыка смолкла.
- Дорогие Евгения Константиновна и Виктор Павлович, - зычным голосом начала женщина.
Свадьба будущей четы Пчелкиных отличалась от всех тех, на которых довелось побывать каждому из присутствующих. Даже на фоне Саши Белого эта церемония казалось ярче, будто вызов.
”Екатерина Великая” закончила речь под бурные аплодисменты зала, когда молодожены обменялись кольцами и поцелуем.
- Ну всё, ещё одна Пчёлка в улье, - хихикнул Космос, и рядом стоящие радостно заулюлюкали.
Сладкие слезы умиления стояли и в глазах Ольги Николаевны, когда шли расписываться Женька с Витей. Потом туда же подозвали Инну и Дунаева - как и обещалось, свидетеля со стороны жениха. Дрожащей рукой Андрей дважды где-то расписался, крепко обнялся с Пчелкиным, приговаривая: ”Поздравляю, поздравляю”, повернулся - и оказался лицом к лицу с Женей. Она взяла его за руки и сама поцеловала в щеку. У Дунаева земля закружилась под ногами, он сумел лишь еще раз сказать: ”Поздравляю, кареглазая” и отойти обратно.
А молодожёнов уже обступали родные, друзья.
В ресторане веселье продолжилось. Блистательна была культурная часть программы, начавшаяся, как только гости заморили первого червячка. Тамада не давал скучать, приглашённые музыканты играли любую музыку на заказ уже подвыпивших гостей.
Первый танец молодоженов. Когда Витя едва обнял тонкий, подвижной стан Женьки, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, эмоции ударили ему в голову. Хотелось ближе прижать к себе её, хрупкую и нежную, как статуэтку. Их дыхания сплелись, контакт глаза в глаза. Как она была прекрасна! Её образ сегодня не был сравним ни с чем, ни с одним из тех, какие у неё были до этого. Жена. Теперь она его жена!
Они кружились под медленную мелодию, и когда оркестр взорвался высокими, пробирающими до мурашек нотами, Пчелкин крепче обхватил женькину талию и, подняв её, словно пушинку, закружил по залу. Гости взорвались восторженными аплодисментами и восхищенными вздохами.
Дунаев, который танцевал с упоением и все подряд, ближе к концу этого сказочного вечера развеселился от души, скакал молодым архаром, развлекал анекдотами и стихами Иннку, других совершенно незнакомых ему девиц и молодых дам, распивал вместе с троицей бригадиров, довольно крякая и каждый раз обмениваясь крепкими поздравительными объятиями. Но, как и во время торжественной части, стоило лишь его взгляду упасть на танцующих жениха и невесту, в нем загоралось необъяснимое и непреодолимое волнение - безотчетное чувство, которое он не испытывал уже больше двух лет, ставшее от отвычки особенно сильным. И одновременно вскипала лютая, постыдная зависть к Пчелкину. Поэтому он старательно избегал смотреть в сторону новобрачных и, как бы ни было здесь весело и замечательно, уехал одним из первых.
Глядя на играющую группу, Женька долго крутила в пальцах бокал шампанского и думала. Когда она стремительно двинулась к сцене, то вызвала заинтересованное недоумение со стороны всех бригадиров.
- Это традиция, - радостно засмеялась Оля, когда невеста, о чём-то договорившись с музыкантами, взяла в руки микрофон.
- Да не, - отмахнулся Фил, - Женька не поёт.
Музыканты заиграли проигрыш.
- Представь себе весь этот мир, огромный весь, - мягким, нежным голосом запела Женька. - Таким, какой он есть, на самом деле есть...
Витя обернулся на голос жены и замер. Замерли все, кто знал Женьку. Девушка никогда не показывала своих вокальных умений. Подпевать громко и ярко за компанией она всегда любила, но сольно её никто никогда не слышал. Остальные гости так же замерли в удивлении.
- Так же синей ночью звезды в небе кружат! Так же утром солнце светит с вышины! - лился голос Женьки. - Только для чего он и кому он нужен, мир, в котором люди друг другу не нужны?
И тут Пчелкин вспомнил. Вспомнил эту песню из новогоднего фильма, который Женька смотрела в их первую совместную зиму, перед новым годом. Тогда мурлыкала себе под нос, глядя на Пчелу, улыбалась.
- Охринеть, - пробормотал Космос, и не заметил, как перелил рюмку Фила, и коньяк полился по белой скатерти. - Ты знал?
Валера, глядя на сестру, только отрицательно покачал головой. Пчела поправил пиджак и направился к жене.
- Так же гаснет лето и приходит стужа, и земля под снегом новой ждёт весны, - его баритон разбавил нежное сопрано, - только мне не нужен, слышишь? Мне совсем не нужен мир, где мы с тобой друг другу не нужны! - глаза в глаза, жар внутри, яркие аплодисменты.
Пчелкин опустил микрофон и, мягко притянув к себе Женьку, накрыл её губы тёплым поцелуем.
”Горько!”, ” Браво!” доносились приглушенно, словно сквозь вату, в груди с бешеной скоростью колотилось сердце, в ушах кипела кровь.
- Пчелкина, - прошептал ей в губы Витя. Она подняла на него глаза, в которых дрожала пелена слез от наката эмоций. Горячее дыхание обожгло кожу и вызвало волны мурашек. Тепло его ладони чувствовалось даже сквозь плотную ткань корсета. - Я люблю тебя.